в каком году был создан единый союз писателей ссср под председательством горького
Союз писателей СССР
Союз писателей СССР — организация профессиональных писателей СССР.
Создан в 1934 году на Первом съезде писателей СССР, созванном в соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 года.
Союз заменил собой все существовавшие до того организации писателей: как объединённые на какой-либо идеологической или эстетической платформе (РАПП, «Перевал»), так и исполнявшие функцию писательских профсоюзов (Всероссийский союз писателей, Всероскомдрам).
Из Устава Союза писателей в редакции 1934 года (устав неоднократно редактировался и изменялся): «Союз советских писателей ставит генеральной целью создание произведений высокого художественного значения, насыщенных героической борьбой международного пролетариата, пафосом победы социализма, отражающих великую мудрость и героизм коммунистической партии. Союз советских писателей ставит своей целью создание художественных произведений, достойных великой эпохи социализма».
Уставом давалось определение социалистического реализма, как основного метода советской литературы и литературной критики, следование которому было обязательным условием членства СП.
Содержание
Организация СП СССР
Высшим органом СП СССР был съезд писателей (между 1934 и 1954 гг., вопреки Уставу, не созывался), который избирал Правление СП СССР (150 человек в 1986 г.), которое, в свою очередь, избирало председателя правления (с 1977 г. — первого секретаря) и формировало секретариат правления (36 человек в 1986 г.), управлявший делами СП в период между съездами. Пленум правления СП собирался не реже одного раза в год. Правление по Уставу 1971 года избирало, кроме того, бюро секретариата, в составе которого было около 10 человек, фактическое же руководство находилось в руках группы рабочего секретариата (около 10 штатных мест, занимаемых скорее административными работниками, чем литераторами). Во главе этой группы в 1986 был утверждён Ю. Н. Верченко (до 1991 г.).
Структурными подразделениями СП СССР были региональные писательские организации со структурой, аналогичной центральной организации: СП союзных и автономных республик, писательские организации областей, краёв, городов Москва и Ленинград.
В ведении правления СП СССР находилось издательство «Советский писатель», Литературный институт им. М. Горького, Литературная консультация для начинающих авторов, Всесоюзное бюро пропаганды художественной литературы, Центральный дом литераторов им. А. А. Фадеева в Москве и др.
Также в структуре СП существовали различные подразделения, осуществлявшие функции управления и контроля. Так, все заграничные поездки членов СП подлежали утверждению со стороны иностранной комиссии СП СССР.
При правлении СП СССР действовал Литературный фонд, региональные писательские организации также имели свои литфонды. В задачу литфондов входило оказание членам СП материальной поддержки (соответственно «рангу» писателя) в форме обеспечения жильём, строительства и обслуживания «писательских» дачных посёлков, медицинского и санаторно-курортного обслуживания, предоставления путёвок в «дома творчества писателей», оказания бытовых услуг, снабжения дефицитными товарами и продуктами питания.
Членство
Приём в члены Союза писателей производился на основании заявления, к которому должны были быть приложены рекомендации трёх членов СП. Писатель, желающий вступить в Союз, должен был иметь две опубликованные книги и представить рецензии на них. Заявление рассматривалось на заседании местного отделения СП СССР и должно было при голосовании получить не менее двух третей голосов, затем его рассматривал секретариат или правление СП СССР и для принятия в члены требовалось не менее половины их голосов.
Численный состав Союза писателей СССР по годам (по данным оргкомитетов съездов СП):
В 1976 году сообщалось, что из общего числа членов Союза, 3 665 пишут по-русски.
Писатель мог быть исключён из Союза писателей «за проступки, роняющие честь и достоинство советского литератора» и за «отступление от принципов и задач, сформулированных в Уставе Союза писателей СССР». На практике поводом для исключения могли служить:
Исключённым из Союза писателей отказывалось в издании книг и публикации в журналах, подведомственных СП, практически они были лишены возможности зарабатывать литературным трудом. За исключением из Союза следовало исключение из Литфонда, влекущее за собой ощутимые материальные затруднения. Исключение из СП по политическим мотивам, как правило, предавалось широкой огласке, превращавшейся порой в настоящую травлю. В ряде случаев исключение сопровождалось уголовным преследованием по статьям «Антисоветская агитация и пропаганда» и «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй», лишением гражданства СССР, вынужденной эмиграцией.
В знак протеста против исключения Попова и Ерофеева из СП в декабре 1979 года В. Аксёнов, И. Лиснянская и С. Липкин заявили о своем выходе из Союза Писателей СССР.
Руководители
Руководителем СП СССР по Уставу 1934 года был Председатель правления.
Первым председателем (1934—1936) правления Союза писателей СССР был Максим Горький. При этом фактическое [источник не указан 416 дней] руководство деятельностью Союза осуществлял 1-й секретарь СП Александр Щербаков.
По Уставу 1977 года руководство Союзом писателей осуществлял Первый секретарь правления. Эту должность занимали:
СП СССР после распада СССР
После распада СССР в 1991 году Союз писателей СССР разделился на множество организаций в различных странах постсоветского пространства.
Основными преемниками СП СССР в России и СНГ являются Международное содружество писательских союзов (которым долгое время руководил Сергей Михалков), Союз писателей России и Союз российских писателей.
СП СССР в искусстве
Советские писатели и кинематографисты в своём творчестве неоднократно обращались к теме СП СССР.
Критика. Цитаты
Примечания
См. также
Ссылки
СОЮЗ ПИСАТЕЛЕЙ СССР — (СП СССР), один из творческих союзов СССР, т. е. организация, объединяющая создателей художественно культурных ценностей (в ряду с Союзом художников, Союзом композиторов, Союзом кинематографистов, Союзом архитекторов, Союзом журналистов и… … Литературный энциклопедический словарь
Союз писателей СССР — (СП СССР), творческая общественная организация профессиональных советских литераторов (1934 91). * * * СОЮЗ ПИСАТЕЛЕЙ СССР СОЮЗ ПИСАТЕЛЕЙ СССР, творческая общественная организация профессиональных советских литераторов (1934 91) … Энциклопедический словарь
Союз писателей СССР — COЮ́З ПИСÁТЕЛЕЙ СССР (до 1954 Союз советских писателей). В годы войны союз был идейным и организац. центром не только собственно лит. работы, но всей писательской жизни. Во главе С. п. в годы войны стояли А. А. Фадеев (194144) и Н. С … Великая Отечественная война 1941-1945: энциклопедия
Союз писателей СССР — «. добровольная общественная творческая организация, объединяющая профессиональных литераторов Советского Союза, участвующих своим творчеством в борьбе за построение коммунизма, за социальный прогресс, за мир и дружбу между народами»… … Большая советская энциклопедия
Союз Писателей СССР — … Википедия
Союз композиторов СССР — COЮ́З КОМПОЗИ́ТОРОВ СССР (до 1957 Союз советских композиторов), созд. в 1932. С первых дней войны оргкомитет С. к. СССР и его президиум (пред. Р. М. Глиэр, зам. пред. А. И. Хачатурян) направили все творческие и организац. усилия на помощь… … Великая Отечественная война 1941-1945: энциклопедия
Союз писателей БССР — (СП БССР) ― добровольная общественная творческая организация литераторов Белоруссии в 1934 1991 гг. Михась Лыньков. 1954 Содержание 1 … Википедия
Союз писателей РСФСР — Союз писателей РСФСР организация, созданная в 1958 году. С 1963 го Правление и Московское отделение Союза писателей РСФСР издают еженедельник «Литературная Россия». В 1988 году развернулась борьба за контроль над печатными органами СП РСФСР … Википедия
Союз писателей — Беседа И. В. Сталина с А. М. Горьким инициатором создания Союза писателе … Википедия
Как рождался Союз советских писателей
80 лет назад, 23 апреля 1932 года, ЦК ВКП(б) принял постановление “О перестройке литературно-художественных организаций”. Документ содержал директиву, согласно которой все писательские организации, существовавшие в первые годы Советской власти, подлежали роспуску. На их месте создавался единый Союз советских писателей.
Новая экономическая политика, проводившаяся большевиками с весны 1921 года, допускала некоторую свободу и относительный плюрализм во всех сферах жизни общества, за исключением политики. В 20-е годы, в отличие от более позднего времени, открыто соперничали разные художественные методы и стили. В литературной среде сосуществовали разнообразные направления, течения и школы. Но в отношениях между группировками не прекращались склоки. Что и не удивительно: творческие люди всегда были заносчивы, ранимы и завистливы.
Пока народ зачитывался стихами Есенина (судя по запросам в библиотеках), в межгрупповой борьбе верх стали брать организации, проповедовавшие узкоклассовый, социологический подход к задачам литературы. Всесоюзная ассоциация пролетарских писателей (ВАПП) и Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП) претендовали на роль выразителя позиции власти. Рапповцы, не стесняясь в выражениях, подвергали критике всех литераторов, которые, по их мнению, не соответствовали критериям советского писателя.
Авербаху везло (до поры до времени) на родственные связи, которые обеспечили молодому человеку комфортную жизнь при царском режиме и карьеру при советской власти. Будущий идеолог РАПП приходился сыном крупному волжскому фабриканту и племянником большевику Якову Свердлову, затем стал зятем давнего ленинского соратника Владимира Бонч-Бруевича и шурином всесильного Генриха Ягоды.
Авербах оказался юношей наглым, энергичным, амбициозным и не лишенным таланта организатора. Плечом к плечу с Авербахом борьбу с чуждой идеологией вели идеологи и активисты РАПП писатели Дмитрий Фурманов, Владимир Киршон, Александр Фадеев, Владимир Ставский, драматург Александр Афиногенов, критик Владимир Ермилов. Киршон позднее напишет: “Именно в журнале “На литературном посту” давался отпор идеологам буржуазной, кулацкой литературы, троцкистам, воронщине, переверзевщине, левацкому вульгаризаторству и т.д.”. Доставалось многим литераторам. В частности, Михаилу Булгакову. Говорят, что незабываемый образ управдома Швондера был навеян автору “Собачьего сердца” напостовцами (от “На посту”).
Между тем свертывание нэпа, начатое в конце 20-х по инициативе Сталина, не ограничивалось сплошной коллективизацией сельского хозяйства и курсом на социалистическую индустриализацию. Деятельность творческой интеллигенции тоже было решено поставить под более пристальный организационный, идеологический и политический контроль единолично правящей партии. К тому же явно не оправдалась претензия РАПП стать идейным организатором советской литературы. Его руководители не были авторитетными для остальных писателей, именовавшихся “сочувствовавшими” и “попутчиками”.
ВОЗВРАЩЕНИЕ “БЛУДНОГО” ГЕНИЯ И КОНЧИНА РАПП
Генсек ЦК ВКП(б) знал толк в литературе и кинематографе, к которым относился более чем внимательно. Несмотря на загруженность, он много читал и регулярно посещал театр. Пьесу Булгакова “Дни Турбиных” смотрел 15 раз. Как Николай I, в отношениях с некоторыми писателями Сталин предпочитал персональную цензуру. Следствием чего стало появление такого жанра, как письмо к вождю от литератора.
В начале 30-х в руководстве страны сложилось понимание, что с разбродом и групповщиной на “литературном фронте” пора заканчивать. Для централизации управления требовалась консолидирующая фигура. Таковой, по мнению Сталина, должен был стать великий русский писатель Алексей Максимович Горький. Именно его возвращение в СССР явилось финальной точкой в истории РАПП.
Судьба сыграла с Авербахом злую шутку. Благодаря Ягоде он принял активнейшее участие в операции по выманиванию Горького из Италии. Дальний родственник понравился писателю, который 25 января 1932 года написал Сталину: “За три недели, которые прожил у меня Авербах, я присмотрелся к нему и считаю, что это весьма умный, хорошо одаренный человек, который еще не развернулся, как следует, и которому надо учиться”. В 1937 году, когда Горький уже умер, а Ягода был арестован, взяли и Авербаха. В заявлении новому наркому внутренних дел Николаю Ежову “хорошо одаренный человек” признался, что он “особенно торопил переезд Горького из Сорренто”, поскольку Ягода “просил меня систематически убеждать Алексея Максимовича в скорейшем полном отъезде из Италии”.
Итак, деятели РАПП с удивлением узнали, что их организация, которую злые языки называли “сталинской дубинкой”, Сталину больше не нужна. На кремлевской “кухне” уже готовилось “блюдо”, получившее известность как постановление ЦК ВКП(б) “О перестройке литературно-художественных организаций”. В ходе подготовки документ не раз переделывался на самом верху. Правку в него внес и член Политбюро ЦК, первый секретарь МК и МГК ВКП(б) Лазарь Каганович.
23 апреля 1932 года постановление было принято. В нем говорилось, что рамки пролетарских литературно-художественных организаций стали тормозом для роста художественного творчества. Возникла “опасность превращения этих организаций из средства наибольшей мобилизации советских писателей и художников вокруг задач социалистического строительства в средство культивирования кружковой замкнутости, отрыва от политических задач современности и от значительных групп писателей и художников, сочувствующих социалистическому строительству”. ЦК ВКП(б), признав необходимым ликвидировать организации Пролеткульта, постановил “объединить всех писателей, поддерживающих платформу Советской власти и стремящихся участвовать в социалистическом строительстве, в единый союз советских писателей с коммунистической фракцией в нем”. И “провести аналогичное изменения по линии других видов искусства (объединение музыкантов, композиторов, художников, архитекторов и т.п. организаций)”.
И хотя документ вызвал радость далеко не у всех литераторов, многие из них с одобрением восприняли идею создания единого союза писателей. Вселяла надежды и выдвинутая властью идея проведения Всесоюзного съезда писателей.
“Я СПРОСИЛ У СТАЛИНА. ”
О реакции на постановление ЦК в стане рапповцев можно судить по письму Фадеева Кагановичу от 10 мая 1932 года. Фадеев сокрушался: восемь лет его “зрелой партийной жизни ушло не на то, чтобы бороться за социализм, на литературном участке этой борьбы, ушло не на то, чтобы бороться за партию и ее ЦК с классовым врагом, а на какую-то групповщину и кружковщину”.
После того, как 26 мая Президиум Оргкомитета Всесоюзного съезда советских писателей провел первое заседание, с письмом к Сталину и Кагановичу обратился Киршон. Это весьма дерзкое для того времени послание вождям достойно подробного цитирования. Автор стихотворения “Я спросил у ясеня. ” (песня, написанная Микаэлом Таривердиевым) негодовал:
Я считал, что таким массовым устранением отовсюду группы коммунистов-писателей, в течение нескольких лет отстаивавших, хотя и с ошибками, линию партии на литературном фронте, нельзя добиться консолидации коммунистов в едином союзе. Мне кажется, что это не консолидация, а ликвидация.
Тов. Сталин говорил о необходимости поставить нас в “равные условия”. Но при таком положении могут получиться не “равные условия”, а разгром. Постановление Оргкомитета не оставляет нам ни одного журнала. Ответственными редакторами Оргкомитета утверждены товарищи из философского руководства, ожесточенно боровшиеся против нас и поддерживающие группу Панферова.
Особенно возмутило Киршона то, что он не смог “высказать своих соображений” на заседании коммунистической фракции Оргкомитета: “Решение принималось следующим образом: бюро фракции (т.т. Гронский, Кирпотин и Панферов) приняло все эти решения без какого бы то ни было обсуждения с коммунистами-писателями, хотя бы с членами Оргкомитета, а затем и вынесло на Президиум с беспартийными писателями, где и утверждено”.
Завершая письмо, Киршон просил: “Мы хотим активно и энергично бороться за реализацию решения ЦК. Мы хотим давать большевистские произведения. Мы просим дать нам возможность вести работу на литературном фронте, исправлять допущенные нами ошибки, перестроиться в новых условиях. В частности, мы просим ЦК оставить нам журнал “На литературном посту”. Под руководством партии мы создали в 1926 году этот журнал, который 6 лет в основном правильно боролся за линию партии”.
Сталинский Секретариат ЦК ВКП(б) и на этот раз неприятно удивил рапповцев. Постановление от 22 июня “О литературных журналах” предписывало “объединить журналы “На литературном посту”, “За марксистско-ленинское искусствознание” и “Пролетарская литература” в один ежемесячный журнал”. Членами его редколлегии назначили “т.т. Динамова, Юдина, Киршона, Бела Иллеша, Зелинского К., Гронского, Серафимовича, Сутырина и Кирпотина”. Фадеев стал членом редколлегии журнала “Красная новь”.
ПЕРВЫЙ СЪЕЗД ПИСАТЕЛЕЙ: ЛИЦО И ИЗНАНКА
Впрочем, не остались без работы и “органы”. Они обнаружили анонимное письмо антисоветской направленности с критикой Сталина, а также зафиксировали слова Исаака Бабеля: “Посмотрите на Горького и Демьяна Бедного. Они ненавидят друг друга, а на съезде сидят рядом, как голубки. Я воображаю, с каким наслаждением они повели бы в бой на этом съезде каждый свою группу”. На критические высказывания Бухарина в адрес поэтов Александр Жаров отреагировал эпиграммой:
Наш съезд был радостен
Старик Бухарин нас заметил
И, в гроб сходя, благословил.
Слова оказались пророческими: через четыре года не доживший до 50 лет “старик” Бухарин был расстрелян.
1 сентября, закрывая писательский форум, Горький провозгласил победу “большевизма на съезде”. Методом художественного познания мира был объявлен социалистический реализм.
Однако изнутри работа съезда выглядела не столь радужной. Поведение Горького вызвало серьезное недовольство в Политбюро ЦК. Тот факт, что Сталин не был в восторге от его доклада, подтверждается телеграммой, 30 августа пришедшей от отдыхавшего в Сочи генсека: “Горький поступил нелояльно в отношении партии, замолчав в докладе решение ЦК о РАПП. Получился доклад не о советской литературе, а о чем-то другом”.
В отчете Сталину об итогах съезда Жданов писал:
“Дела со съездом Советских писателей закончили. Вчера единодушно избрали список Президиума и Секретариата правления. Больше всего шуму было вокруг доклада Бухарина, и особенно вокруг заключительного слова. В связи с тем, что поэты-коммунисты Демьян Бедный, Безыменский и др. собрались критиковать его доклад, Бухарин в панике просил вмешаться и предотвратить политические нападки. Мы ему в этом деле пришли на помощь, собрав руководящих работников съезда и давши указания о том, чтобы тов. коммунисты не допускали в критике никаких политических обобщений против Бухарина. Критика, однако, вышла довольно крепкой.
Многочисленные письма и обращения писателей к Сталину свидетельствовали о том, что в полной мере “уйти от “склочников” в литературную работу” “буревестник” не смог и после съезда. Однако это было уже личной проблемой Горького. “Вождь народов” своей цели добился: созданный по его инициативе Союз советских писателей стал важным и надежным элементом сталинской системы власти.
Олег НАЗАРОВ, д.и.н.
Прямая речь
Из выступления секретаря ЦК ВКП(б) Андрея ЖДАНОВА на I Всесоюзном съезде советских писателей 17 августа 1934 года:
— Товарищ Сталин назвал наших писателей инженерами человеческих душ. Что это значит? Какие обязанности накладывает на вас это звание?
Это значит, во-первых, знать жизнь, чтобы уметь ее правдиво изобразить в художественных произведениях, изобразить не схоластически, не мертво, не просто как “объективную реальность”, а изобразить действительность в ее революционном развитии.
При этом правдивость и историческая конкретность художественного изображения должны сочетаться с задачей идейной переделки и воспитания трудящихся людей в духе социализма. Такой метод художественной литературы и литературной критики есть то, что мы называем методом социалистического реализма.
Наша советская литература не боится обвинений в тенденциозности. Да, советская литература тенденциозна, ибо нет и не может быть в эпоху классовой борьбы литературы не классовой, не тенденциозной, якобы аполитичной (аплодисменты).
“О положении в Союзе советских писателей”
Нынешнее состояние Союза советских писателей вызывает крайнюю тревогу. Творческое объединение литераторов, призванное политически и организационно сплотить писательскую массу и бороться за высокое идейное и художественное качество советской литературы, стараниями его теперешних руководителей все более и более превращается в своеобразное бюрократическое ведомство по делам литературы.
Постановление ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 года в течение последних двух лет руководством Союза фактически игнорируется. Союз не ведет сколь-либо серьезной работы с писателями. В центре его внимания находится не писатель и его деятельность, а преимущественно лишь различные хозяйственные дела и окололитературные дрязги.
Союз превратился в какую-то огромную канцелярию, в недрах которой идут нескончаемые заседания. Литераторам, которые не хотят отрываться от Союза, вследствие непрекращающейся заседательской суетни, собственно говоря, некогда писать. Дело, например, дошло до того, что на одном из заседаний секретариата тов. Ставский предложил дать писателю Вишневскому творческий отпуск. Вишневский, как известно, не работает в каком-либо учреждении и, следовательно, “творческий отпуск” означает для него отпуск от бесконечных заседаний в Союзе.
В результате подобной организации дел в Союзе перед настоящими писателями стоит дилемма: или они должны “работать” в Союзе, т.е. заседать, или писать.
Зав. Отделом печати и издательства ЦК ВКП(б)
«Надо прекословить!» М. Горький и создание Союза писателей
В данном и предыдущем номерах «Вопросов литературы» мы печатаем «Очерки номенклатурной истории советской литературы (1932 – 1946)» Л. Максименкова, посвященные, в частности, Первому съезду советских писателей. В дополнение к этим материалам представляем статью В. Баранова, особо освещающую роль М. Горького в организации и проведении Первого съезда.
В Москву из Италии М. Горький приехал 19 мая 1933 года. Вернулся, как говорится, окончательно и бесповоротно. Убедившись в беспомощности Оргкомитета по созданию Союза писателей, вынужден был взять на себя функции его реального председателя: почетным, то есть свадебным генералом оставаться не захотел.
Главная цель, которую он ставил перед собой, – создание творческого объединения писателей-профессионалов на демократической, выборной основе. Предстояло преодолеть еще имевшую место групповщину, недоверчивое отношение к творчеству представителей интеллигенции, уничижительно именуемых «попутчиками». Не в последнюю очередь надеялся Горький и на то, что партийное руководство станет более лояльно относиться к творчеству интеллигенции.
Однако с самого начала и до конца съезда в течение 16 (!) дней (с 17 августа по 1 сентября 1934 года) на всех 26 (!) заседаниях отчетливо чувствовалась идеологическая заданность этого ставшего сугубо официальным мероприятия, сценарий которого был тщательно проработан в кабинетах власти.
Вообще жанр «приветствия» – уже самому съезду – вписывался в регламент его заседаний как постоянная величина. Всего было заслушано свыше 50 приветствий: от частей Московского гарнизона и колхозниц-ударниц Троицкой МТС Азово-Черноморского края, от Метростроя и художников-палешан. И без саамской народности Кольского полуострова тоже никак нельзя было обойтись.
На первом заседании был заслушан и «Доклад А. М. Горького о советской литературе». Название его, мягко говоря, не вполне соответствовало содержанию. Ни одного имени советских писателей в нем не прозвучало (о причинах – позже). Съезду был предложен скорее обзор развития художественного сознания с древнейших времен до современности.
Естественно, такой съезд критика русского зарубежья встретила в штыки (особая тема). Но вот как, – узнаем мы теперь, – восприняли доклад некоторые делегаты. Земляк Горького Н. Кочин, автор широко известного романа «Девки», спустя годы, после десятилетней отсидки в лагерях, писал: «Первый раз М. Горького я увидел на трибуне I съезда писателей в Москве. Он начал читать свою напечатанную речь, полную показной мудрости и псевдонаучности… Ничего никто не слышит, что-то бубнит под нос. Все потихоньку стали уходить… Зал пустел… Он перестал читать после полутора страниц и сказал, что в брошюре, которую издадут, вся его речь будет. Это всех удовлетворило. Я читал речь (она напечатана в стенограмме съезда) и удивлялся, зачем это ему надо: показывать свою эрудицию, от которой пахло потом, лженаукой и невероятной скукой… Значит, сдавать начал старик. Он потерял чувство действительности… Но иногда спохватывался, и тогда мелькал старый милый «путаник» М. Горький, который в 19 – 21 годах пошел против Ленина и написал прелестные «Несвоевременные мысли» – искренний плод взволнованного сердца…» 2 Весьма показательное свидетельство, несмотря на проявление очевидной субъективности.
Теперь возникает главный вопрос: таким ли хотел видеть съезд Горький, включаясь в его подготовку?
Насколько на поверхности лежит все, о чем шла речь только что, настолько не раскрыты еще в должной мере деятельность М. Горького в ходе подготовки съезда, те цели, которые он ставил перед собой. Заглянуть же в эту, подводную часть айсберга крайне необходимо.
«БРУСКИ» – КАЖДОМУ ДЕЛЕГАТУ
Писательский съезд должен был состояться после очередного XVII съезда партии, который открылся 26 января 1934 года и стал «съездом победителей». Все враги мудрого вождя были разгромлены и посрамлены. Право Сталина на единоличное лидерство вынуждены были признать каявшиеся в своих ошибках Бухарин, Каменев, Зиновьев. Мир еще не знал такого потока восторженных словоизлияний.
Глядя в зал из-за стола президиума, почетный гость съезда Горький видел в руках делегатов какой-то одинаковый картонный футляр. Каково же было его изумление, когда он узнал о «начинке» футляра. Надпись: «Делегату XVII съезда партии». На торце: «Ф. Панферов. Бруски. Оборотни. Плотина. Твердой поступью».
Эти сочинения, любезно преподнесенные автором Горькому еще в 1931 году, изобиловали языковыми небрежностями, были лишены элементарного здравомыслия. Так, значит, партийное начальство стремится утвердить в сознании коммунистов это посредственное изделие в качестве образца идейности и партийности? Естественно, такое могло произойти только с благословения Хозяина, как теперь негласно величали Сталина.
В перерыве Горький разыскал редактора «Литературной газеты» Болотникова, занявшего эту должность по его рекомендации совсем недавно, в конце 1933 года. (Одновременно сотрудник ЦК Болотников был кооптирован в состав Оргкомитета и его Президиум.) В ответ на указание шефа немедленно поставить в номер материал о недавней дискуссии в ГИХЛе по роману «Бруски» Болотников мог только укоризненно покачать головой. Глаза Горького блестели озорно: «Надо! Непременно надо, Алексей Александрович!»
Получилось так. 28 января «Литгазета» крупным шрифтом дала шапку: «Заботам партии и товарища Сталина советская литература обязана своими успехами». На той же странице изображение подарка делегатам – того самого комплекта «Брусков». В следующем номере, 30 января, – информация на первой полосе. О том, как стоя, бурными, долго не смолкающими аплодисментами, криками «Ура Сталину!» встретили делегаты появление вождя. А вторую полосу этого же номера «украсила» статья Горького «По поводу одной дискуссии». Оказалось, на обсуждении «Брусков» в издательстве, как о том сообщала «Вечерка», Ф. Панферов в заключительном слове заявил, что, к сожалению, никто не говорил о некоем новом языке революции, проблеме, заслоненной разговорами о классике.
В своей статье Горький заявил, что панферовские языковые новации типа «скукожился», в изобилии засоряющие текст, – свидетельство дурновкусия. Выступает же Панферов «в качестве советчика и учителя. А учит он производству литературного брака». Когда же учитель считает, что «»если из 100 слов останется 5 хороших, а 95 будут плохими, и то хорошо», – это вовсе не хорошо, это преступно, ибо это есть именно поощрение фабрикации литературного брака», – настойчиво повторял классик. Такого подарка от Алексея Максимовича великий, вождь не ожидал никак. Тем более, что коллективизация у Федора Ивановича дана с партийных позиций. И хорошо показан партийный лидер – главный герой повествования…
М. Горький знал о том, что вождь явно благоволит Панферову, и отчетливо понимал: критика «Брусков» будет воспринята как выражение несогласия с Ним. Однако в том, что касается качества литературного произведения, профессионализма, его долг теперь вставать стеной на пути ремесленничества, изготовления скороспелых поделок на злобу дня, которые в изобилии создавали рвавшиеся в литературу честолюбивые недоучки. Пришла пора самому почаще следовать принципу, который в разговоре с Юрием Германом сформулирован вполне отчетливо: «Надо прекословить!»
«Соломоново решение» вождю найти было нетрудно: благо своя рука владыка. И вот на одном из заседаний съезда партии слово получает… товарищ Панферов! Не являющийся, кстати,, делегатом съезда. Начал свою речь он так, как будто статьи Горького вообще не существовало. «Товарищи, – обратился он к залу. – Вы разрешите мне как автору романа «Бруски» говорить языком «Брусков»». Зачем называть имя Горького? Все и так поймут, в пику кому оратор из молодых, да ранних начал свое выступление. А закончил он его заверением в том, что будет создана новая советская пролетарская литература, какой еще не видел старый буржуазный мир. Главный залог тому – сама новая действительность и мудрый вождь товарищ Сталин.
Речь Ф. Панферова была опубликована в «Литгазете» 10 февраля. А в следующем номере, 12 февраля, появляется редакционная статья «О «корявой мужичьей силе»», в которой язык «Брусков» подвергается еще более развернутой и аргументированной критике, чем в заметках «По Поводу одной дискуссии». Теперь-то и начиналась настоящая дискуссия о профессионализме, о культуре писательского труда. Думается, нет необходимости излагать ее ход. Статьи Горького «Открытое письмо А. Серафимовичу» (14 февраля), «О бойкости» (28 февраля), «О языке» (18 марта) хорошо известны. Их поддержали крупнейшие писатели М. Шолохов, А. Толстой и др. Гораздо важнее подчеркнуть: две последние опубликованы уже не в «Литгазете», а в «Правде»! Причем сопровождались они развернутым редакционным предисловием. «А. М. Горький в своих последних статьях вполне своевременно поднял вопросы исключительной важности – вопросы качества советской художественной литературы, в частности литературного языка». «Факта торопливой, небрежной и неряшливой работы не следует прикрывать политически наивными разговорами о том, что «растрепанный» язык наиболее подходящ для изображения «мужицкой стихии»
Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.