что такое притравка охотничьих собак
«Настоящий конвейер смерти». Что творится на притравочных станциях
МОСКВА, 15 янв — РИА Новости, Ирина Халецкая. Собака ни разу не принимала участия в настоящей охоте? Некоторые хозяева отвозят своих питомцев на притравочные станции — здесь неопытных псов в качестве тренировки натравливают на привязанного или запертого зверя. Подсадных животных обычно ловят в лесу или забирают списанных из цирка.
Зоозащитники ведут борьбу с подобными станциями больше 10 лет. Очередной скандал вспыхнул в конце декабря, когда Совет Федерации отклонил уже одобренный Госдумой законопроект о запрете контактных притравочных станций, сославшись на то, что документ может повредить охотничьей отрасли. Кому нужны такие «пункты обучения» и можно ли их считать еще одним видом живодерства — в материале РИА Новости.
«Лисы из папье-маше»
«Первыми пожаловались отдыхающие в санаторно-курортной зоне Подмосковья: им просто надоел ежедневный шум от животных. Потом возмутились хозяева собак охотничьих пород, не желавшие натравливать своих псов на зверя, — им без этого не выдавали диплом. Наконец, сами охотники заявили, что притравочные станции не имеют под собой никакой правовой базы, не курируются ни одним ведомством и вообще только вредят собакам», — рассказывает она.
Новожилова считает, что деятельность притравочных станций — нелегальная и нарушает ряд статей нескольких законодательных актов. «Статья 245 Уголовного кодекса, 137-я Гражданского кодекса, две статьи закона «О животном мире» — 26-я и 40-я, три статьи закона «Об охоте » — 2-я, 53-я, 49-я», — перечисляет она.
Также, уверена Новожилова, такой вид бизнеса противоречит 58-й статье Конституции России и 36-й статье Лесного кодекса, нарушает закон «О ветеринарии». Министерство экономического развития толком не знает, куда отнести эту сферу экономической деятельности. На запросы общественников в ведомстве ответили, что притравки в классификаторе относят к пункту 92-72 «Развлечения и досуг».
И продолжает: «Мы опираемся на мнение известных экспертов кинологов и охотоведов, которые говорят о том, что подготовка собак в искусственных условиях, наоборот, ведёт к потере племенных качеств и подарок в виде собаки с десятком таких дипломов на руках в Сибири никому не нужен — они не пригодны на охотах».
Притравочные станции сейчас регулируются правилами, написанными тремя общественными организациями: Российской кинологической федерацией, Росохотрыболовсоюзом и Российской федерацией охотничьего собаководства.
«В этих правилах уже заложены нарушения и необузданная жестокость. Например, есть раздел «Мертвая хватка». Также одно правило гласит: если животное убито, хозяин собаки обязан возместить стоимость. У кабанов-секачей спиливаются клыки, а это весьма болезненная процедура, после которой есть два варианта развития событий: либо животное превращается в «растение», либо становится дико агрессивным», — объясняет президент «Виты».
По ее словам, в правилах прописано условие: если животное изувечено, но на базе ему нет замены, через полчаса и на раненого зверя можно вновь натравить собаку. «Это настоящий конвейер смерти, где лисы и кабаны — как тренировочные куклы из папье-маше», — считает она.
Рабочая злоба
Принцип притравочных станций прост: натаскивают на зверя в зависимости от породы собаки. Это может быть крупное животное — кабан или медведь, поменьше — лиса либо барсук, заяц и так далее. Как эти животные появляются на станциях, доподлинно никому не известно. Лишь небольшая доля — списанные из цирка и выращенные в неволе.
Животные находятся на привязи либо содержатся в специальных деревянных боксах — П-образных или в форме «восьмерки» (они имитируют норы).
Станции создаются охотниками, чтобы прививать собакам рабочие качества, пробуждать инстинкты, которые заложены на генном уровне, либо отбирать лучших псов. Там же решаются задачи по улучшению генофонда определенной породы.
После обучения на станциях выдают дипломы, учитывающие разные показатели, — в том числе уровень обозленности собаки, степень агрессии: просто полаяла или был силовой контакт?
«Охотники всего мира говорят, что главное для собаки на охоте — послушание. На Западе собак за злобу забраковывают. Собака должна ориентироваться на местности, а притравка этого никогда не даст. Это рафинированные условия», — сетует Новожилова.
«Запрет уничтожит русскую охоту»
Зоозащитники в своих петициях предлагают полностью запретить притравочные станции, указывая на то, что все они нелегальные и немыслимо разделять их на «контактные» и «бесконтактные». Но с общественниками не согласны охотоведы. Они уверены: запрет погубит отрасль.
Так, в охотничьем сообществе в ответ на действия «зеленых» провели свои собрания и пикеты и даже направили президенту письмо с просьбой не допустить запрета.
«Охотничье сообщество разделяет обеспокоенность депутатов Госдумы отсутствием законодательной базы, позволяющей полноценно регулировать вопросы защиты животных и дикой природы. Однако проект представляется непроработанным и опасным, поскольку приведет к уничтожению охотничьего собаководства и уникальных российских пород собак. Кроме того, он нарушает конституционные права малых и коренных народов таежной зоны, где охота с собакой является исконным промыслом, основным занятием и главным источником пропитания», — говорится в резолюции, опубликованной на сайте Российской федерации охотничьего собаководства.
Заводчики собак отчасти не согласны с охотниками. Руководитель питомника «Лесной охотник» Людмила Элбакидзе рассказывает, что занимается разведением такс и спаниелей. Обе породы — охотничьи. Для спаниелей, которые охотятся на уток, притравочные станции не предусмотрены, они обучаются исключительно в естественной среде — то есть на настоящей охоте. Берут пример с взрослых псов.
То же самое говорит охотник с 30-летним стажем из Сибири Михаил Топчаков. По его словам, щенков возят на охоту и приучают к ремеслу постепенно. Если животное чересчур агрессивно или, наоборот, равнодушно относится к дичи, на охоту его не возьмут.
Элбакидзе обращает внимание на то, что риск травмы одинаковый: либо собака поранит зверя, либо зверь собаку. «Я больше туда не езжу, мне мои собаки дороги. Плюс это влияет на психику — собака, почуяв кровь, может и потом проявить агрессию», — разъясняет она.
Притравочные станции, по ее мнению, не столько обучают собаку, сколько дают ей возможность почувствовать себя в деле.
«Есть инстинкт, заложенный природой. Его невозможно проигнорировать. Если собака охотничьей породы, с безупречной родословной, она и так попросится на охоту. Но многие хозяева не могут позволить себе съездить на настоящую охоту, поэтому выбирают станцию», — резюмирует заводчик.
Охотничье лобби
Итоговый законопроект, который единогласно приняла Госдума, но отклонил Совет Федерации, предлагает определить требования к питомникам и вольерам, где содержатся дикие животные, используемые в тренировках, а также порядок их содержания и разведения. Законодатели считают, что нужно запретить жестокое обращение с животными при дрессировке, исключить травмы. Среди других мер — запрет на тренировку собак, не относящихся к охотничьим породам. Кроме того, авторы законопроекта рекомендуют четко определить круг организаций, которым разрешается предоставлять такие услуги.
Законопроект, по мнению парламентариев, поспособствует «ликвидации стихийных, действующих вне правового поля испытательно-тренировочных станций».
Один из его авторов, депутат Госдумы Владимир Бурматов рассказал корреспонденту РИА Новости, что закон направлен по большей части на устранение той серой зоны, в которой сейчас находятся притравочные станции. Он отметил, что никто не знает, сколько их сейчас: говорят и о 150-ти, и о двух тысячах.
Однако сенаторы категорически высказались против запрета станций. По их мнению, это погубит охотничью отрасль. Члены нижней палаты парламента настаивают на своем. Более того, они заявили о возможном конфликте интересов. В итоге две палаты сформировали согласительную комиссию для доработки документа.
Речи о полном запрете притравочных станций не идет — с этим согласны и зоозащитники.
Президент фонда возрождения окружающей среды «Территория Мир» Анастасия Кацубо подчеркивает, что в сегодняшних реалиях охотничьей сферы найти компромисс можно и нужно. Как вариант — бесконтактная притравка через стекло или сетку, это практикуется в других странах.
«Надеемся, что отклонение законопроекта — не влияние охотничьего лобби, бросившего вызов гуманному отношению к животным. Также надеемся, что отказ Совета Федерации — всего лишь способ улучшить законопроект. Кроме того, необходимо, чтобы заработал общественный контроль. Это и будет обсуждать согласительная комиссия», — прокомментировала Кацубо.
Про притравочные станции
Не так давно я начал писать про жестокость и безрассудство по отношению к братьям нашим меньшим. Этот пост не станет исключением, и его темой станет такое понятие как притравка собак на дикого зверя.
На данный момент в России, это абсолютно дикая и варварская процедура. Её суть заключается в том, что на зверя, у которого вырваны когти и клыки, спускают раззадоренных псов, которых принуждают рвать и истязать измученное животное. Об условиях содержания, о здоровье и состоянии зверей никто не беспокоится. Более того, приходит четкое понимание того, что после таких экзекуций животное долго не проживет, а низкий процент выживаемости предрасполагает к тому, что для частых сеансов притравки требуется очень и очень не малое количество зверей. Каким образом идет отлов, объяснять, как мне кажется, не нужно. Да и по факту, это практически полностью теневой бизнес, который не имеет отчетности и не делает налоговых отчислений. Стоит отметить, что такой способ дрессировки запрещен на законодательном уровне почти во всех цивилизованных странах. Кто-то справедливо задаст вопрос, а как же тогда дрессировать и натаскивать собак? Для этого есть методика бесконтактной притравки, которую успешно применяют в других сферах, связанных с использованием служебных собак.
Мне, как экологу, неимоверное удовлетворение доставляет то, что законопроект о запрете этой дичайшей методы уже был принят в государственной Думе в трёх чтениях практически единогласно. Хочется выразить особую благодарность тем лицам, которые работают над устранением этого мерзкого, аморального и бесчеловечного явления. Практически сделан еще один большой шаг на пути к цивилизованному и живущему в гармонии с природой обществу, что, несомненно, не может не радовать.
Норные собаки. Притравка норных и охота с ними
Эта группа объединяет различные, породы низкорослых терьеров и такс, основным предназначением которых является розыск зверей в норах. С ними охотятся на лисицу и енотовидную собаку. Найдя зверя в норе, собака выгоняет его под выстрелы охотника, а во многих случаях сама душит и вытаскивает его наружу. При надлежащем обучении норные собаки могут быть хорошими помощниками и на других охотах: подавать убитых птиц, работать по лосю и кабану, по норке; применяются и при ловле бобров.
Фокстерьеры гладкошерстный и жесткошерстный — небольшие, высотой от 35 до 40 см собаки квадратного формата, сухого, крепкого сложения, с длинной мордой и мощными челюстями. Обладают отличной реакцией, азартны и злобны. Окрас трехцветный — белый с чернымипятнами и рыжими подпалинами на бедрах и морде. Главное отличие гладкошерстного фокстерьера от жесткошерстного состоит в том, что шерсть первого гладкая и прямая, а второго — жесткая, с изломом. Жесткошерстных фокстерьеров необходимо несколько раз в году подвергать триммингу (специальной обработке шерстного покрова путем щипки).
Вельтерьер, или уэльский терьер, по внешнему виду и размерам близок к фокстерьерам. Окрас чепрачный, шерсть жесткая, образует на морде усы, бороду и брови. Очень подвижные и темпераментные собаки. В дрессировке более податливы, чем фокстерьеры.
Ягдтерьер выведен в 20-х годах ХХ столетия немецкими охотниками. Небольшая, высотой от 36 до 40 см, универсальная, очень злобная, с острым чутьем собака. Кроме работы в норе, используется для охоты на копытных, поиска подранков и др. По характеру псовины ягдтерьеров подразделяют на жесткошерстных и гладкошерстных. Окрас черный, черно-серый или темно-коричневый, с коричнево-красным подпалом на бровях, морде, груди, ногах. Собаки несколько вытянуты по форме, имеют клинообразную голову с крепкими, не особенно большими челюстями, глаза маленькие, глубокосидящие. Ягдтерьера можно содержать как на улице, так и в квартире. Недоверчив к чужим людям.
Таксы В зависимости от шерстного покрова различают гладкошерстных, жесткошерстных и длинношерстных такс, которые в свою очередь подразделяются на больших—22—27 см, средней величины —16—21 см и маленьких (кроличьих) — 12—15 см. Суки на 2 см ниже кобелей. Это — одна из сохранившихся древних пород. Рисунки такс были известны более 2000 лет назад в Древнем Египте. Современная такса — это низкорослая собака растянутого, но крепкого телосложения, на коротких ногах, с плотной мускулатурой. Голову держит высоко, она вытянута, при взгляде сверху и сбоку равномерно сужается до мочки носа. Окрас весьма разнообразный: красный, красно-желтый и желтый с черными полосами или без них, густо-черный, коричневый, серый, белый с рыже-коричневым или желтым подпалом. Пегие таксы бывают с мраморным окрасом. Основной окрас — светлый, гнедой, серый и даже белый с темными пятнами разной величины.
Очень смышленые собаки, с ними необходимо обращаться ласково. Не переносят побоев, проявляя при этом упрямство. В работе по зверю отличаются большой настойчивостью, достаточно смелы и агрессивны.
Таксы также хорошо работают по следу с голосом. С ними успешно охотятся по черной тропе на зайца, лисицу, косулю и
Притравка норных и охота с ними
В осенне-зимний сезон, при резкой смене температур и погоды (дождь, снег, метель) или когда лисице грозит какая-либо опасность, в частности при охоте на нее с гончими собаками, она, как правило, старается уйти в нору. Примем иногда отлеживается там несколько дней. На этом и основана охота на нее с норными собаками.
К этой группе собак принадлежат разводимые в нашей стране жесткошерстные и гладкошерстные фокстерьеры, вельштерьеры, жесткошерстные и гладкошерстные ягдтерьеры, гладкошерстные, жесткошерстные и длинношерстные таксы. Все эти породы обладают необходимыми охотничьими качествами, заключающимися в конечном счете в способности собаки выгнать лисицу из норы, какой бы сложности ома ни была и какой бы злобный и сильный зверь ни встретился собака.
Представьте себе вековую барсучью нору, превращенную многими его поколениями в сложный подземный лабиринт. Устроенная в лесном овраге, она занимает большую площадь, имеет до двух-трех десятков входных-выходных отверстий, от которых подземные ходы идут то неглубоко от поверхности или ската оврага, то круто спускается вниз, образуя далее второй и третий этажи. И вот из такой норы собака обязана выгнать лисицу. Для этого она должна обладать хорошим чутьем, злобой, быстрым поиском, способностью преследовать лисицу, не отставая от нее, или отставать на такое минимальное расстояние, которое гарантирует верность работы и вынуждает лисицу покинуть нору в наикратчайший срок. У собаки должна быть хорошая вязкость, то есть способность работать настойчиво и выносливо до завершения охоты. Все эти качества врожденные, но, выращивая и воспитывая щенка, их необходимо развивать.
Приведенных охотничьих качеств, однако, недостаточно для настоящей норной собаки. Во время охоты от нее требуется определенное послушание, достигаемое дрессировкой. К элементам необходимого послушания относятся немедленное подчинение собаки командам «нельзя», «возьми», «стоять», «ищи», уменье идти без поводка у ноги владельца. Собака должна являться на свист и на бесшумный сигнал (движение руки или кисти). Собаке необходимо уметь отыскивать и подавать различные предметы и спокойно вести себя в заплечной сумке. Все то обязательно потребуется при притравке и непосредственно на охоте.
Притравка. Притравку норных можно проводить в искусственных в естественных норах. Во многих охотничьих центрах организованы притравка и испытания норных собак в специально оборудованных по единым правилам искусственных норах. Такая притравка может быть начальным этапом в обучении собак, но она недоступна многим охотникам из-за отсутствия искусственной норы и подсадной лисицы в местах их жительства. Поэтому в данной статье рассказывается только о притравке в естественных норах.
Окончив эти уроки, переходят на притравку по живому зверю. При этом нужно помнить следующее: притравку можно производить только том случае, если зверь а норе. Это требование обязательно, иначе собака может полюбить пустые норы и у нее разовьется пустолайство. С такой собакой нельзя будет охотиться. Лучше, разумеется, подобрать для притравки несложные норы и начинать притравку только при снежном покрове, когда присутствие в норе лисицы легко установить по следу. По чернотропу можно проводить пpитpавку по лисице, понорившейся от гончих. Для этого владельцу норной есть смысл посещать угодья, где охотятся гончатники.
Итак, выпала долгожданная первая пороша. Охотник отправляется к знакомой норе. По пути к ней молода собака идет у его ноги, а вблизи норы ее берут на мягкий поводок или на руки. После кругового обхода норы по следам устанавливают, в норе ли лисица. Не доходя до норм шагов пятнадцать, охотник выбирает стрелковую позицию м пускает собаку, команду шепотом «ищи». Ранее подготовленная к этому, она, как правило, в нору пойдет и может выставить из нее лисицу под выстрел своего хозяина. Если же собака предварительно не была подготовлена к морам, она в нору не пойдет. В этом случае нужно подойти к отнорку, через который вошла лисица, погладить собаку и, указывая на отнорок пальцем, начать натравливать ее знакомым ей «возьми». Если и в таком случае собака не идет нору, можно срезать прочный прутик и, постукивая им внутри по стенкам хода норы, возобновить натравливание собаки.
Начинающему охотнику важно помнить, что других, более успешных, способов нет, надо быть терпеливым, м рано или поздно, но молодая собака примется за работу. Но для этого необходимо как можно чаще посещать с ней норы и во время пpитpавки не допускать грубости обращении с собакой.
Правила охоты. Успех охоты зависит не только от качества норной собаки. Важно знать и соблюдать многие правила охоты.
Зная норы, особенно в местах постоянной охоты, следует использовать их с максимальной эффективностью. Дело в том, что при снеговом покрове лисица боится следа человека, и если снег над норами затоптан, она, как правило, не придет к ним до тех пор, пока следы не будут покрыты новым слоем снега. Поэтому, прежде чем заходить на нору, нужно сделать круговой обход на расстоянии не менее тридцати шагов от нее, по следам установить, понорилась ли в нее лисица и сколько их там.
Необходимо помнить, что лисица может долго не выходить из норы, если она обнаружит присутствие человека. Поэтому подходят к норе осторожно и, не доходя до нее шагом пятнадцать, выбирает стрелковую позицию. Она должна находиться на расстоянии не менее 10 шагов от ближайшего отнорка, обеспечивать полный обзор всех отнорков, Кроме того, это место должно быть удобным для маскировки. Замаскироваться можно на фоне толстого дерева или ельника, за каким-либо выступом, невысоким кустом. Если стрелковая позиция выбрана на открытом месте, то необходимо надеть белый маскировочный халат. Во всех случаях, выбирая позицию, учитывают, что лисица просматривает все впереди себя понизу, не выше пояса человека. Не следует становиться против отнорков, выходы на которых направлены в сторону охотника. Лучше, если движение ветра будет от нор на охотника, иначе правила маскировки нужно соблюдать с особой тщательностью.
На норах, занимающих большую площадь, лучше охотится вдвоем.
Есть другие особенности поведения лисицы. Молодые и более трусливые меньше задерживаются в норе и выходят из нее быстрее, старые и более смелые дольше выдерживают работу собаки и выходят из норы осторожнее Если лисица понорилась от гончих или ранена, она покидает нору также неохотно. В этих случаях собаке придется поработать больше обычного, а охотнику нужно набраться терпения чтобы довести охоту до успешного конца. Причем по понорившейся от гончих лисице охоту с норной начинают спустя полчаса-час. В этом случае лисица выйдет из норы быстрее.
Когда в норе несколько лисиц, то одна из них или несколько могут оставить нору, не дождавшись нападения собаки. Поэтому до окончания охоты охотник не должен прекращать наблюдения за отнорками и обязан быть всегда готовым к стрельбе и по осторожно и по быстро выходящей лисице.
Иногда лисицы выходят из норы через отнорок, засыпанный снегом. Поэтому важно знать, где находятся такие отнорки, и следить за ними так же, как и за открытыми.
Со стрелковой позиции охотник, как правило, не слышит работу собаки. Но когда, преследуя лисицу, собака проходит за ней мимо отнорков с лаем, то звук иногда доходит до его слуха. Это указывает на то, что лисица может выйти из норы в самое ближайшее время. Сигналом служит и выход из норы собаки, покусанной лисицей.
Не следует пускать в нору одновременно двух собак, так как если лисица уйдет в тупик, выйти ей оттуда будет труднее. Когда собаки работают вместе, они только мешают друг другу.
Фабрика зверств Притравочные станции — аморальная забава или жестокая необходимость
В сети набирает обороты спор зоозащитников и охотников вокруг новой петиции с требованием закрыть притравочные станции, где собак натаскивают на диких животных. По количеству подписавшихся (750 тысяч человек) предыдущую петицию за всю историю change.org обошло только требование о расформировании сборной страны по футболу. Однако никакой реакции властей не последовало. За это время появились новые истории о растерзанных на потеху публике животных и медвежонке, ожидавшем своих мучений в гараже. На рассмотрение Госдумы в июле поступил законопроект, призванный достигнуть компромисса, но ни одна сторона конфликта на уступки идти не собирается. «Лента.ру» попыталась разобраться в ситуации и пообщалась с теми, кто за и против притравы собак на беззащитных зверей.
Обреченные на муки
По словам источника «Ленты.ру» из зоозащитников, на днях им поступила информация, что в окрестностях столицы произошло кровавое шоу: псы буквально разорвали скованного цепью медведя, после чего один из работников притравочной станции добил косолапого и тут же освежевал. Естественно, все происходило на глазах у зрителей — собачников, их друзей и родственников. На потеху.
Сейчас эта информация проверяется. В распоряжении у «зеленых» есть фотографии, которые пока не выкладывали в сеть, чтобы не раскрыть личность человека, сообщившего о произошедшем.
«В таких случаях мясо обычно тут же отправляется на кухню, и через пару часов компания «псевдоохотников» весело отмечает успешное выступление своих псов за столом, — рассказывает активный борец с притравами по имени Ильдар. — Чтобы информация о живодерстве попала в СМИ и правоохранительные органы, нужно, чтобы кто-то из собачников или сотрудников станции ее выдал. Такое происходит крайне редко, обычно мы сами кого-то пытаемся внедрить».
Полиция беспределом на притравочных (правильнее говорить испытательно-тренировочных) станциях (ИТС) не занимается. Крайне редко реагирует на издевательства над дикими животными, которых содержат в городских условиях. У правоохранителей, по словам правозащитников, нет четкого понимания, что можно, а чего нельзя делать с диким зверьем.
Так, 30 июня в отдел МВД Бирюлево Восточное сообщили о том, что в одном из гаражей на территории района живет медвежонок. На место приехала следственная группа. Информация подтвердилась. Условия проживания мишки оказались не лучшими. Вынести его разрешили Ильдару, которому пришлось для этого надеть бронежилет. Животное доставили в приют, а в отношении хозяина гаража начали проверку.
Фото: Лев Федосеев / ТАСС
По словам зоозащитников, медвежонок «шел по этапу», то есть ожидал переправки на притравочную станцию, где его постигла бы та же печальная участь.
Наибольшую известность получила история замученной на ИТС «Фрязино» медведицы Маши, попавшей туда из цирка. К кампании против этой станции подключался депутат Госдумы Олег Михеев, направивший запрос в Генпрокуратуру.
«Когда приезжали с Первым каналом, они подготовились. Медведицу в спячку отправили. А люди, приехавшие туда с собаками, удивлялись — мол, столько лет прожила без спячек, а тут. » — вспоминает президент центра защиты диких животных «Вита» Ирина Новожилова.
Она также привела пример с краснокнижным тяньшанским медведем Мотей в Перми. «Он из зоопарка был продан дяде какому-то, который сделал его объектом притравки, — рассказывает Новожилова. — При этом постоянно уезжал, бросая животное на произвол судьбы. Медведь настолько изголодался и похудел, что пролез через прутья решетки. Тогда его и обнаружили зоозащитники. Вызвали профильные структуры, и те сказали, что будут делать регулярные проверки, обязывая хозяина минимальные нормы соблюдать. На очередной проверке в клетке вместо Моти сидел другой, уже бурый медведь, тоже весь изодранный, с поврежденными половыми органами и изувеченной мордой».
Выяснилось, что Мотю насмерть загрызли псы на тренировке.
Медведи — далеко не единственные, кого терзают на притравах. Изрядно достается кабанам, лисицам, барсукам. Просто судьбу столь крупных зверей отследить легче — они куда заметнее. Этот символ России страдает дольше своих меньших лесных братьев благодаря особой выносливости и толстой шкуре.
«На одной притравочной станции в дни зимних каникул мы видели, что клетки с медведями замело. Сами клетки маленькие, горизонтальные — ни встать, ни пошевелиться. Рядом клетки с примерзшими к каким-то тряпкам и шинам лисами, которым покидали половинки тел их же сородичей. Есть фотографии. На той же станции прилюдно убили секача, расчленили, по пакетам разложили», — говорит Новожилова.
Главная проблема, по словам депутата Михеева, в том, что зверства на ИТС — это уже не исключение, а все более популярное увлечение, и именно для того, чтобы понаблюдать за муками дикого животного, на притравочные станции съезжаются люди.
Депутат Госдумы Сергей Доронин дважды предлагал внести изменения в статью 245 УК РФ «Жестокое обращение с животными», которые позволили бы привлекать к ответственности хозяев этих фабрик зверств. Законопроект отклоняли, потому как он нарушает права охотников.
Необходимая жертва
В стране действует около 200 испытательно-тренировочных станций. Правила притравки и натаски утвердил «Росохотрыболовсоюз» и Федерация охотничьего собаководства.
«Притравочные станции создавались для того, чтобы обучать собак вне зависимости от сезонов охоты. Необученная собака на настоящей охоте может не только испортить охоту, но и быть сильно травмирована, и даже погибнуть», — рассказала «Ленте.ру» Елена Горбунова, председатель Межрегиональной общественной организации охотников и рыболовов «Женский охотничий клуб и его друзья». По ее словам выходит, что притравочные станции работают ради блага самих же диких зверей, а содержащимся в неволе не причиняют тех страданий, о которых твердят зоозащитники.
«На многих станциях норных собак притравливают бесконтактным способом. Это замечательно. Но на охоте контакт все же происходит — и дальше что? — объясняет Горбунова. — На тренировке все просто. Контакт происходит под контролем человека, чтобы не дать животным травмировать друг друга даже при контакте. В случае необходимости сразу же оказывается профессиональная помощь, в том числе и медицинская. В первую очередь, дикому животному».
Горбунова напомнила, что использовать диких животных для натаски охотничьих собак люди начали с давних времен, с того момента, как появилась охота с собакой: «Охотники приносили подранков, молодняк и по ним притравливали. Это часть нашей истории охоты».
Пикет против новой редакции закона «Об охоте»
Фото: Андрей Стенин / «Коммерсантъ»
Продолжительность обучения собаки очень индивидуальна: кому-то хватает одного занятия, а каким-то псам требуется заниматься целый год.
«Животные на притравочных станциях содержатся в тех же условиях, что и на зверофермах, а иногда и лучше, — продолжает рассказ об ИТС Горбунова. — За их здоровьем следят, вовремя делают прививки, лечат при необходимости, обильно кормят».
Руководительница «Женского охотничьего клуба» категорически не согласна с утверждением «зеленых», что ИТС действуют бесконтрольно. «Все эти станции регулярно проверяет ветнадзор, СЭС, Природнадзор, — перечисляет Горбунова. — Проверяют все, кто только может. Просто так притравку не организуешь, эта область законом у нас достаточно хорошо отрегулирована. Владельцы притравочных станций — как правило они принадлежат обществам охотников — заинтересованы в клиентах, и если там будет бардак, грязь, то люди туда просто не поедут. Сарафанное радио — очень эффективная штука».
В основном на притравочные станции, по словам Елены, со своими четвероногими друзьями ездят женщины. На охоту ходят их мужья, а заниматься с питомцами им просто некогда. Вот и приходится слабому полу брать обучение собак в свои руки. На сегодняшний день любители охотиться с собаками составляют примерно 40 процентов от общей массы российских охотников. «Оставшиеся — процентов 30 — это чисто стрелки. Остальные делятся на тех, кто работает с ловчими птицами, любителей потропить и капканщиков», — поясняет Елена.
Противостояние зоозащитников с охотниками, полагает она, имеет глубокие корни. Желающих попиариться или покопаться в грязном белье всегда хватало. Однако на практике наиболее эффективными защитниками прав животных всегда были сами охотники. Именно они разработали свод правил, направленных на борьбу с браконьерством и варварскими способами отлова животных. А еще комплекс биотехнических мероприятий, направленных на улучшение жизнеобитания диких животных.
«Притравочные станции — тоже способ сохранения диких животных целыми и невредимыми. Из двух зол всегда выбирают меньшее. Иначе говоря, мы жертвуем десятком зверей, чтобы сохранить популяции в двести-триста тысяч голов, — говорит Горбунова. — Запрещая такие станции, мы вытолкнем людей в охотничьи угодья. Притравка собак непосредственно в угодьях увеличит антропогенную нагрузку на леса, поля. При этом большинство не поедет в специально отведенные территории, а предпочтет сделать это рядом с домом».
По словам охотницы, для Подмосковья, а также для территорий, близких к крупным населенным пунктам, это станет настоящей катастрофой.
Елена Горбунова резко негативно относится к случаям откровенного садизма в отношении к животным. «Мы бы сами расстреливали таких паразитов. Это неприемлемо, невозможно, — отмечает она. — Не надо путать притравочную станцию с негодяем, который издевается над животным, держит зверей в гараже для собственной потехи. Любой здравомыслящий охотник будет бороться с такими проявлениями. Интернет пестрит такими случаями. Я много раз сама подранков выхаживала, которых находила в лесу вне сезона охоты».
Забота о дикой фауне прописана в уставе любого охотничьего коллектива, и они очень не любят стороннего вмешательства. «А вот люди, не вникнувшие глубоко в проблему, могут сделать только хуже. «Зеленые» как раз и идут туда, где все хорошо организовано, соответствует закону, и под каким-либо предлогом пытаются помешать», — сетует Горбунова.
В полемику с автором новой петиции за запрет притравочных станций на портале «Российской общественной инициативы» вступил Александр Люткин, опубликовавший соответствующий материал на портале «Охотники.ру».
Он указывает, что в правилах проведения испытаний и состязаний указаны требования к весу зверя и его безопасности для собак. Так, вес подсадного медведя должен быть не менее 80 килограммов, а вольерного кабана — не менее 100 килограммов.
«Подсадной медведь весом 80 кг, возраст около 3 лет, сможет уже за себя постоять перед собакой весом 12-18 кг, а стокилограммовому и более кабану такая собака покажется блохой; возможно, особо злобная лайка будет делать хватки по «месту» зверя, однако этим не причинит ему вреда и увечья», — пишет он. По мнению Люткина, спиливание клыков у секачей никакого вреда животному не приносит, как и кастрация домашних поросят.
Автор напомнил о запрете натаскивания собак в лесах вне сезона охоты: «Для этого должны быть выделены специальные участки. А кто их выделит, если почти все угодья принадлежат частным охотпользователям? Частник не позволит распугивать своих зверей и птиц».
Проблема, по его словам, еще и в том, что, не получив соответствующего диплома и практического опыта на притраве, охотничий пес не будет допущен к вязке. «Без этого не может существовать племенная работа с породами охотничьих собак. А если она не будет существовать, то возможна утрата охотничьего собаководства», — предупреждает Люткин.
Фото: Лев Федосеев / ТАСС
Опытная лайка в вольере не охотится
Найти золотую середину в решении проблемы притравочных станций невозможно — из-за противоположных морально-этических воззрений охотников и «зеленых», а также сочувствующих тем и другим.
Возможно, сами собаки, для развития рабочих качеств которых требуются жертвы из «цирковых пенсионеров», помогут внести ясность в ситуацию?
«Натаскать охотничью собаку можно спокойно без притравочных станций. Человек должен делать это по специальному разрешению, в сезон, на охотничьих угодьях», — признается сторонница ИТС охотница Елена Горбунова.
Она же рассказала о некоторых особенностях, которые не позволяют считать притравочные станции полноценными полигонами для тренировки.
«Нередко животное, которое живет на притравочной станции, уже знает, что надо делать. Как повернуться так, чтобы собака принесла ей меньший вред, — говорит Горбунова. — Та же лиса подставляет шкирку, а пес ее прихватывает. В результате все довольны: никакой крови и травм. А в лесу животное будет биться куда яростнее».
Зоозащитница Ирина Новожилова не понимает, в чем толк от занятий с вольерными животными, если у них уже изменены стереотипы поведения. «Что собака получает от таких занятий? Животное, на которое ее натравливают, находится в маленьком загоне или на цепи. Не имеет возможности защищаться. В реальной обстановке пес потом просто травму получит или погибнет», — рассуждает она.
Оказалось, что тревогу по поводу притравочных станций уже не первый год бьют и кинологи. Такая тенденция, на их взгляд, ставит под угрозу будущее национального достояния — охотничьей лайки, и обусловлена она ленью собаководов.
Организатор первых ИТС и один из разработчиков правил притравы псов, московский эксперт-кинолог Вячеслав Заседателев обеспокоен тем, какое развитие получило его детище.
По его словам, загонные испытания полезны, но полученные там дипломы справедливо прозвали «игрушечными».
«Постепенно вольерные испытания становились все более популярными, испытательных станций становилось все больше, и, к большому сожалению, «игрушечные» дипломы превратились в настоящие, равные по статусу дипломам по вольному кабану, чего не должно быть», — пишет он.
Было и коллективное обращение во Всероссийский кинологический совет при Ассоциации «Росохотрыболовсоюз» группы из 12 экспертов-кинологов по лайкам с просьбой исключить испытания по вольерному кабану и по фазану из списка тех, что дают право на присвоение собаке классов «Элита» и «Первый».
«Изначально задуманные как один из тестов для племенного отбора, сейчас эти виды испытаний стали преобладающими в большинстве регионов и по своей сути превратились в развлекательные или спортивные мероприятия, — отмечено в обращении. — Такое положение дел не может не вызывать опасений за будущее наших пород лаек, ведь испытания по подсадным видам не позволяют в полной мере осуществить оценку ряда ценных рабочих качеств собаки, что приводит к их постепенной деградации».
По данным ряда экспертов, «вольерные» дипломы имеют более 60 процентов лаек. А настоящие полевые — лишь около 20 процентов. Псы, привыкшие рвать раненых кабанов со спиленными клыками, отвыкают от звука выстрела.
Однако популярность притравочных станций — вина не только ленивых и жадных до крови собаководов.
Один из ведущих экспертов в данной области Виктор Рубин полагает, что проблему усугубили перемены в охотничьем законодательстве от 2009 года, когда все было поставлено на коммерческую основу.
Фото: Василий Федосенко / Reuters
Остались еще территории общего пользования, но их лишь около 20 процентов. «К сожалению, в них фактически нет объектов для охоты, там можно погулять с собаками и в итоге ничего не найти. Трудно приходится владельцу лайки в центральной части России», — пишет Рубин.
Как бы там ни было, занятия на ИТС — это не выход из ситуации, а тупиковый путь. «Могу с уверенностью сказать, что с такими собаками зверя добыть очень сложно, ежели только по случайности», — констатирует эксперт.
В Якутии собак, обученных на подсадном медведе, на охоту не берут. «Вдруг они там пропадут, а значит — пропадет и слава хозяина, его авторитет заводчика», — сетует Рубин.
Среди недостатков чемпионов притравочных станций — чрезмерная злоба к зверю, «чтобы публика ликовала, когда собака бросается на кабана». А вот умение найти животное в лесу и вязкость, то есть неотступное его преследование, там определить практически невозможно.
«Часть охотничьих собак после двух-трех лет отказываются работать по подсадным зверям, так как, обладая незаурядной сообразительностью, они в подсадных зверях видят скорее домашних животных, которых трогать нельзя», — отмечает эксперт.
Моральную сторону проблемы Виктор Рубин тоже не обходит стороной.
«Содержать сознательно зверей в неволе и постоянно травить их собаками — это преступление перед животным миром! — пишет он. — Добыть вольного зверя на охоте и наблюдать за издевательством над диким зверем во время его травли — два абсолютно разных понятия для охотника. Но многие «новые лайчатники», считающие свою собаку членом семьи, а себя — воспитанными и цивилизованными людьми, смотрят, как подсадного, обреченного зверя травят собаками, и получают от этого удовольствие. И это аморально!»
Депутат Олег Михеев считает, что процесс обучения псов следует гуманизировать. В Англии, Португалии, Ирландии, Италии, Франции и в живущей по европейским стандартам Австралии, по его словам, собаку знакомят с объектом охоты через стекло или решетку.
«Дикому животному при этом ничто не угрожает, а собаке достаточно его видеть и чувствовать запах. Полагаю, что внедрение таких методов возможно и в России», — уверен депутат. В июле содержащий соответствующее требование законопроект поступил на рассмотрение в парламент. Однако ни зоозащитницу Ирину Новожилову, ни охотницу Елену Горбунову такой компромисс не устраивает.