в каком году татары сожгли москву
Правдивейший сказ о том, как татары на Москву ходили
Москва, подобно всем средневековым городам, горела систематически и без всякой помощи иноземцев. Город был деревянный, избы топились по-чёрному, водопровода в городе не было. В XV веке только крупных пожаров, во время которых выгорал весь город, в летописях зафиксировано 18. Относительно небольшие же пожары, в которых сгорало несколько сотен дворов (из 40 тысяч), вообще никто не считал. Иван III с целью борьбы с пожарами запретил строиться напротив Кремля и разбил на этих местах сады (отсюда — нынешняя Садовническая набережная). Враги, друзья или просто соседи. Крымское ханство в украинской истории
Пожар 1571 года был, безусловно, связан с походом Девлет-Гирея, но тогда крымские татары Москву не взяли, а вспыхнувший пожар своей разрушительной силой был обязан стихийному бедствию — начавшейся буре, которая разнесла огонь по всему городу. Кстати, по мнению британского посла Джерома Горсея, пожар начался вовсе не с окраин, а прямо от колокольни Ивана Великого в Кремле, где татар и близко не было.
Вообще же в истории походов крымских татар на Москву ничуть не менее интересным выглядит эпизод 1552 года.
В тот год грозный царь Иван Васильевич, которого тогда ещё никто не называл Грозным, ходил походом на Казанское ханство. Узнав об этом, Девлет-Гирей (тот самый) решил немного пограбить Москву.
Дорогу на Москву перекрывала Тула. По тем временам тульский кремль был первоклассной крепостью, специально выстроенной для «огненного боя» (использования артиллерии). Он занимал не вершину холма, а ровное место и представлял собой правильный прямоугольник с не очень высокими, но толстыми стенами (так же были выстроены укрепления московского Китай-города и Зарайского кремля).
Правда, поскольку войско ушло на Казань, тульский воевода, князь Григорий Иванович Темкин-Ростовский для обороны крепости имел в распоряжении в основном знаки своего воеводского достоинства (так и представляются белый плащ Понтия Пилата, жезл маршала Даву и лапти, сплетённые по случаю местными умельцами).
На стены вышло всё мужское население города и посадов, а на место павших мужиков вставали бабы и дети. Несмотря на всё мужество защитников, татары были на полшага от победы. В проездных башнях вход был сбоку, и чтобы выломать внутренние ворота, надо было развернуть таран внутри башни, а он там не помещался. Но в городе были одни ворота, через которые можно было заехать прямо — Ивановские.
Исходя из этой слабости, ворот там было трое — первые размещались в отводной стрельнице (предмостное укрепление, наиболее известное из таких сооружений — Кутафья башня Московского Кремля). Татарам удалось взломать двое ворот. Ломать третьи мудрый Девлет-Гирей решил погодить.
Дело было к ночи, войско устало, а штурм города к прорыву за крепостные стены не сводился. Это сейчас в тульском кремле хоть на лошади скачи, хоть в футбол играй. А тогда там была плотная застройка, причём каждый двор был огорожен высоким забором, а каждый терем приспособлен к обороне. Штурмовать всё это лучше было с утра. Пять символов русского Крыма: от воинской славы до хмельного вина
А утром хан вдруг вспомнил, что у него срочные дела в Крыму. Причём так сильно ему туда понадобилось, что он аж кушать не мог.
Причина была банальной. Грозный царь Иван Васильевич, которого тогда ещё никто не называл Грозным, не лаптем свои царские щи хлебал. Он оставил в Коломне, центре окской укреплённой линии, полк правой руки во главе с заслуженным воеводой, боярином Петром Михайловичем Щенятевым и молодым, но борзым князем Андреем Михайловичем Курбским. Курбский позже станет известнейшим русским политэмигрантом, а его переписка с царём Иваном Васильевичем позволит историкам изобличить последнего в том, что он был выдающимся интеллектуалом и литератором своего времени.
Тучи пыли, которые подняло московское войско, немало способствовали обострению памяти. Девлет-Гирей знал, что русские — люди неблагодарные, совершенно не ценящие возможности быть ограбленными и убитыми и всё норовящие дать мзды. Опыт же темника Мамая и хана Ахмата как бы показывал, что столкновение в чистом поле с царским войском могло иметь самые неприятные последствия, включая необратимые изменения в организме самого хана (Мамая, например, в своё время тихо придушили в Кафе). Войско же с пьяных глаз было определено как царское, а сил у Гирея было негусто — часть татар разъехалась немного пограбить окрестности Тулы.
В общем, хан предложил войску паковать мешки и валить в Крым.
Тут уж возмутились туляки:
— Куда вы? Мы же ещё не помахали вам руками!
Бабы и дети, которые до этого защищали крепость, вышли из-за стен и начали махать руками. И многих побили. Среди побитых был шурин хана Камбирдей.
Тут уж сам хан сказал, что эти русские мало того что неблагодарные, так ещё и вообще сумасшедшие и пусть ими занимается австрийский психиатр Зигмунд Фрейд, а он умывает руки. После чего татарам был отдан приказ побросать мешки и смываться, что и было ими исполнено. Татары оставили всю артиллерию и всё награбленное, включая пленников.
В результате жители Тулы не только сами не были ограблены, но даже и прибарахлились из татарских запасов, захватив, среди прочего, зверя невиданного — с шеей как у лебедя и горбами. Это чудо потом было презентовано грозному царю Ивану Васильевичу (которого, как мы помним, тогда ещё никто не называл Грозным).
Кроме того, Девлет-Гирей показал себя неплохим прогнозистом — при переправе через реку Шиворонь его и правда догнало войско Щенятева и Курбского. Крымские татары в России: реальная ситуация в Крыму
P.S.: Кстати, у Девлет-Гирея оказалась плохая (или хорошая — как посмотреть) наследственность. С его лёгкой руки Тулу так потом ни разу и не взяли.
В октябре 1941 года город попытался сходу занять наиболее талантливый танковый командир Третьего рейха «Быстрый Гейнц» Гудериан. В городе гарнизона, по сути, не было — милиция и полк НКВД. Но рабочие тульских заводов, похватав что под руку попалось (попался, например, бронепоезд), встретили немцев на окраине города и до крайности их огорчили.
* Деятельность организации запрещена в РФ
1571: слой пожара
У археологов есть такой термин: «Слой пожара». Слой пожара невозможно не заметить проводя раскопки — завалы обгорелых бревен, зола, обугленное зерно, останки погибших в огне животных и людей. В Москве эти самые слои стали одними из основных признаков, благодаря которым археологи датируют свои находки. И один из самых драматичных слоев приходится как раз на 1571 год.
В 1571 году Хан Девлет-Гирей не собирался брать Москву — он хотел только пограбить южные пограничные русские города. Но стоило приблизиться к Оке, по которой тогда проходила южная граница Московского государства, как к нему толпой повалили перебежчики всех мастей. Они в один голос утверждали, что взять Москву сейчас не составит никакого труда.
Люди в несколько ярусов ползли по головам друг друга, давя тех, кто оказался внизу
Передовые разъезды татар подожгли несколько домов на окраинах Москвы и в Земляном городе (то есть внутри нынешнего Садового кольца). И вдруг тихая и безветренная погода сменилась настоящей бурей. Резкие порывы ветра сплошной стеной погнали огонь с посадов в сторону Кремля.
При татарских (и крымско-татарских) набегах тактика была всегда одинаковая: обойти сторожевые отряды, быстро напасть, ограбить незащищенные городки и посады, взять пленных и увести их, чтобы потом продать на работорговческих рынках Турции и Персии
Жители, хватая самое ценное, бросились за стены Китай Города, а когда огонь перекинулся и туда, стали вырываться из Москвы через северные ворота. Тысячи беженцев создали невероятную давку на улицах и совсем запрудили выходы из города. По словам очевидцев, люди в несколько ярусов ползли по головам друг друга, давя тех, кто оказался внизу.
Тем временем пожар охватил всю Москву. От немыслимого жара и удушающего дыма горожане падали прямо на улицах. Многие попытались спастись, прыгнув в Москву-реку, Неглинку и заполненные водой рвы. Но и там многие задыхались от дыма, гибли в давке и тонули, вытесненные в глубокие места.
Всего за три часа город был полностью опустошен огнем. Тысячи человеческих и лошадиных трупов лежали на улицах и пепелищах домов, все погреба и подвалы были забиты задохнувшимися людьми, даже в Кремле выгорели деревянные постройки. Взорвались пороховые башни, разрушив крупные участки стен Китай-города и Кремля.
Опричники, оставленные Грозным оборонять Москву, под разными предлогами покинули город или укрылись в своих усадьбах, где сгорели, не оказав никакого сопротивления
Испугавшись масштабов пожара, татары больше не пытались проникнуть в город. Те из них, кто успел прорваться за стены, были либо раздавлены толпой, либо погибли в огне. Ордынцы нашли более простой и безопасный способ обогащения — отбирать ценности у тех, кому удалось спастись от пожара, отлавливая их в окрестностях Москвы.
На следующий день, вдоволь награбив окрестные монастыри и слободы, собрав тысячи пленных, татары двинулись в обратный путь. Те, кто видел возвращение орды, были поражены зрелищем огромной толпы пленных, которых вместе со скотом гнали в Крым, чтобы потом продать на рынках рабов в Турции и Персии.
Опричники, оставленные Грозным оборонять Москву, под разными предлогами покинули город или укрылись в своих усадьбах, где сгорели, не оказав никакого сопротивления. Достойный отпор татарам оказал лишь полк земского воеводы Воротынского, стоявший в районе современной Таганки. Именно он продолжил преследование орды до самой Оки, отбивая у них пленных и уничтожая, увлекшиеся грабежом и отставшие от основного войска, группы татар.
Великий хан милостиво прекращает испытания своего холопа Ивана огнем, мечом и голодом и посылает ему средство для избавления от мук — ржавый нож
В июне в Москву вернулся Иван Грозный. Началось массовое истребление опричников, показавших, что воевать они могут лишь с беззащитной боярской челядью и бессильны в настоящем бою.
Вскоре прибыло посольство от Девлет-Гирея. К послам приставили стражу и, поместив в темные неудобные комнаты, содержали самым худшим образом. Все унижения послы сносили с равнодушием и презрением. Когда пришло время предстать перед царем, они явились в простой походной одежде, показывая тем самым неуважение к нему. Царедворцам пришлось почти насильно переодеть «дипломатов» в дорогую парадную одежду. Которую потом пришлось забирать у них чуть-ли не силой.
Не ты, собака хан, покарал меня огнем и мечом, а Бог наш, Христос, выбрал тебя своим орудием возмездия за грехи — мои и моего народа. Но с Божьей же помощью я надеюсь отомстить тебе, пес, и сделать тебя своим холопом
Обомлевшая публика потеряла дар речи. Первыми пришли в себя стражники — они вытолкали послов вон. Государь рвал и метал. Сбежались придворные лекари, послали за духовником царя. Начальник стражи, размахивая саблей, бегал вокруг и умолял разрешить порубить дерзких татар на куски. Успокоившись, Иван Васильевич велел вернуть послов. Ответ был таков: «Не ты, собака хан, покарал меня огнем и мечом, а Бог наш, Христос, выбрал тебя своим орудием возмездия за грехи — мои и моего народа. Но с Божьей же помощью я надеюсь отомстить тебе, пес, и сделать тебя своим холопом».
Еще до катастрофы царь сбежал из города, а когда вернулся — немедленно приступил к казням
Ордынцы отказались передавать такие слова хану, в результате чего пришлось снаряжать в Крым собственного посла. Он вернулся лишь спустя семь лет, перетерпев плен и многие унижения.
Тем временем царь восстанавливал Москву. По приказу Ивана Грозного в столицу переселили самые богатые купеческие семьи со всей страны. На территории города отменили пошлины и налоги. Царь выделил огромные средства на строительство. Была даже изменена планировка улиц — теперь здания были распределены исходя из требований пожарной безопасности.
Огромной проблемой стала очистка столицы от трупов. На первом этапе большую их часть спустили в Москву-реку, обязав при этом жителей прибрежных сел баграми проталкивать их дальше по течению. Как ни странно, на этом малоприятном занятии многие составили себе состояние. Убегая, люди старались унести на себе все самое ценное, у многих покойников карманы были полны монет.
Крымская орда освежила в памяти москвичей все ужасы набегов степняков, которым Москва не подвергалась уже почти полвека. Возможно, именно нежелание повторить московскую трагедию 1571 года, двигало, спустя год, русскими воинами в героической битве при Молодях.
26 августа 1382 г. Тохтамыш захватил и сжег Москву
Тохтамыш являлся одним из потомков рода Джучи, старшего сына Чингис-хана. Его отцом был Туй-Ходжи оглан, правитель Мангышлака (полуостров на восточном побережье Каспийского моря), влиятельный царевич при хане Урусе. После того, как отец Тохтамыша был казнён по приказу хана за неповиновение, молодой царевич, спасая свою жизнь, в 1376 году бежал к самаркандскому правителю Тимуру (Тамерлану). Уже через год он при поддержке войск правителя Мавераннахра (историческая область в Центральной Азии, земли между реками Амударья и Сырдарья), приступил к завоеванию Золотой Орды.
Его положение облегчалось тем, что Золотая Орда была ослаблена в период смуты. Тохтамыш потерпел несколько поражений от войск Уруса, но Тимур продолжал оказывать ему поддержку, выделяя новые войска. После смерти Уруса, Тохтамыш смог разгромить Тимур-Мелика и стал правителем Белой Орды (восточная часть улуса Джучи) с центром в Сыгнаке. В 1378 году Тохтамыш начал войну с Мамаем, который контролировал западную часть Золотой Орды. Куликовская битва, где Мамай потерял свои основные силы, окончательно перевесило чашу весов в пользу Тохтамыша. Мамай смог собрать ещё одну армию, но при встрече с силами противника на р. Калке его мурзы перешли на сторону Тохтамыша, который был «царских кровей». Мамай сбежал с сокровищами в Крым, где был убит бывшими союзниками – итальянцами. Царевич захватил земли Мамая вплоть до Азова, включая столицу Золотой Орды — Сарай-Берке и занял царский трон. Это был звёздный час Тохтамыша, он объединил под своей властью улус Джучи.
Нашествие Тохтамыша на Русь
Возглавив Золотую Орду, Тохтамыш, естественно, хотел восстановить власть над Северо-Восточной Русью. Хан послал московскому великому князю Дмитрию Ивановичу и другим русским князьям послов с известием о своей победе над врагом Руси Мамаем, а также о своём воцарении в Золотой Орде. Москве сообщили, что царь Тохтамыш благодарен князю Дмитрию за то, что тот разбил Мамая на Куликовом поле, т. к. русские воины победили не хана Золотой Орды, а темника, узурпатора ханской власти. Теперь, когда в Золотой Орде к власти пришёл законный царь, из рода Чингизидов, Русь по старине должна платить дань, за что Тохтамыш пообещал Дмитрию Ивановичу свою милость и защиту от врагов (Литвы). Великий князь встретил татарских послов приветливо, одарил их, выслал дары хану, но от дани («выхода») и покорности государь Дмитрий отклонился.
Летом 1381 года на Русь было отправлено ещё одно татарское посольство во главе с Ак-Хозю. Однако послы доехали только до Нижнего Новгорода, видимо, там татары получили известие, что Дмитрий не настроен платить дань и вернулись в Орду. Тогда Тохтамыш решил применить военную силу. Его решение утвердил и донос полученный от суздальских князей Василия и Семёна. Дмитрий пригласил в Москву митрополита киевского Киприана. Этот шаг суздальские князья представили как сговор Москвы с Литвой, союзницей его врага – Мамая.
Тохтамыш поднял войско, и летом 1382 года занял земли Волжской Булгарии. Русские купцы, чтобы не допустить утечки информации, были перебиты или арестованы, их суда и товары конфискованы. Тохтамыш переправился через Волгу и взяв суздальских князей проводниками двинулся в поход «изгоном», т. е. без обозов. Татарское войско обошло Рязанскую землю с юга-востока и вышло к Оке. Некоторые исследователи считают, что князь Олег Рязанский указал Тохтамышу броды через Оку.
Известие о приближение вражеских войск, оно было получено «от некоторых доброхотящих, живущих в пределах татарских», застало московское правительство врасплох. Дмитрий Иванович вывел имеющие силы (а его войска понесли на поле Куликовом огромные потери) навстречу ордынцам. Однако не получив поддержки со стороны других князей, видя слабость наличных сил и отсутствие единства, пошел на север, в Кострому, чтобы собрать более сильное войско. Его двоюродный брат князь серпуховской и боровский Владимир Андреевич направился в Волок Ламский. Москву и свою семью великий князь поручил митрополиту Киприану. Судя по всему, Дмитрий Донской был уверен в неприступности новых каменных стен города построенных в 1367 году. К тому же укрепления были оснащены дальнобойными самострелами и «тюфяками» (городская артиллерия). Лёгкая ордынская кавалерия не имела возможности взять такую первоклассную крепость. Город обладал достаточными запасами продовольствия, чтобы выдержать возможную осаду.
Проблема была в другом, великий князь переоценил управленческие качества Киприана, не оставил в городе опытных воевод. Не хватало защитникам и силы воинского духа – немногочисленная профессиональная дружина ушла с князем, ратники, одержавшие победу на Куликовом поле, были распущены по домам. В городе остались немногие бояре с прислугой и московские ремесленники. Эта масса не была склонна к военной дисциплине, порядку и длительным военным операциям. Склонность к своеволию, самоуправству, безответственность доминировали в их сознании.
Киприан не стал организовывать оборону и стал готовиться к отъезду. В городе начались беспорядки, одни хотели затворить ворота и держать оборону, другие немедленно покинуть город, между ними начались стычки. На собравшемся вече было решено никого из города не выпускать. «Защитники» разгромили боярские подвалы с вином и мёдом, началось повальное пьянство, грабеж. Горожане даже не смогли выполнить решение веча – митрополита Киприана и великую княгиню выпустили из Москвы, правда, предварительно разграбили их багаж. Княгиня Евдокия с семьей поехала к мужу в Кострому, а владыка Киприан в Тверь.
Временную оборону города попытался организовать литовский князь, внук Ольгерда Остей, который состоял на русской службе. Исследователям неизвестно чьим сыном был Остей. Возможно, Остей был сыном одного из двух братьев Ольгердовичей, сыновей знаменитого Ольгерда, сына Гедимина – Андрея и Дмитрия, героев битвы на Куликовом поле. Он смог усмирить бунтующих, ободрить сомневающихся, назначил в ополченские отряды командиров. Под его руководством москвичи смогли выжечь посады и подготовить стены к обороне, заготовили камни, смолу, деготь. Каждому защитнику определили его место на стене.
Войско Тохтамыша, перейдя реку Оку, захватило Серпухов и направилось на Москву, «волости и сёла жгучи и воюючи, а род христианский секучи и убиваючи, а иные люди в полон емлючи». 23 августа передовые силы войска Тохтамыша подошли к Москве. Город не был блокирован, татарские сотни только кружили вокруг города, грабя деревни. Несколько татар подъехало к стенам и они осведомились у защитников, в городе ли князь Дмитрий Иванович. Получив отрицательный ответ, татары стали проводить рекогносцировку. Москвичи подвергли их оскорблениям и насмешкам.
Утром 24 августа к стенам вышли основные силы Тохтамыша. После перестрелки, татары пошли на штурм города, надеясь взять город с ходу, воспользовавшись отсутствием великого князя и его сил. Однако горожане отбили все приступы с большим уроном для атакующих. Ордынцев обстреливали из «тюфяков», самострелов, поливали кипящей водой и смолой. Стены, при наличие достаточного количества защитников и средств защиты, были неприступны. 25 августа противник пошёл на второй штурм, но и его отразили.
Войско Тохтамыша понесло значительные потери и не могло тратить время на осаду, в этот момент князья Дмитрий и Владимир Серпуховский собирали войска, крестьяне собирались в отряды и нападали на врага, ситуация с каждым днём менялась не в пользу татарского войска. Тохтамыш решил применить военную хитрость. 26 августа через суздальских князей, они были родными братьями жене московского великого князя, великой княгине Евдокии, он предложил горожанам почётный мир, при условии, что татарское посольство впустят в Москву. Верить врагу и предателям было очень глупо, но пьяная толпа (горожане уже несколько дней были пьяными) приняла условие Тохтамыша. Князья Василий Кирдяпа и Семён принесли клятву на кресте.
Татарское посольство вышли встречать князь Остей, духовенство, знатные и простые люди. Защиту ворот не обеспечили. Татарское посольство проникло в город, а за ним бросилось и остальное вражеское войско, началась бойня. Первым был зарублен князь Остей. За ним стали рубить священнослужителей и прочий люд. Горожане были застигнуты врасплох и не смогли организовать сопротивление, по всему города шла резня и грабеж. Татары захватили великокняжескую казну, огромное число ценностей, город выжгли. Всё население было вырезано, сожжено или уведено в полон. При дальнейшем подсчёте выяснилось, что только погибших горожан – около 24 тыс. человек. Когда великий князь московский и владимирский Дмитрий Иванович вернулся в Москву, то увидел только «дым, пепел, землю окровавленную, трупы и пустые обгорелые церкви».
Чтобы захватить ещё добычи и людей Тохтамыш рассеял свои войска по Русской земле. Татарские отряды разорили Владимир, Звенигород, Можайск, Юрьев и Переяславль. Он запретил трогать Тверскую землю, поэтому туда устремился поток беженцев. Часть войска Тохтамыша подошла к Волоку Ламскому, где располагался герой Куликовской битвы Владимир Андреевич Храбрый. Русская рать под его началом атаковала и наголову разбила вражеские силы, многих татар взяли в плен. Этого было достаточно, что Тохтамыш поспешно собрал войска и покинул пределы Русской земли. На обратном пути войско Тохтамыша разорило Коломну и Рязанскую землю. В Орду Тохтамыш вернулся с огромной добычей и полоном, ещё более укрепив свою власть.
К годовщине сожжения Москвы
3 июня 1571 года крымский хан Девлет I Герай (Девлет-Гирей) сжёг Москву.
Санкции (цена на нефть, курс рубля – нужное либо своё вписать по вкусу) вот-вот добьют Россию. В этом легко убедиться, зайдя на нужные сайты. При этом если даже очень бегло окинуть взором нашу историю хотя бы за последних лет 500, то решительно непонятно, как в России выжило хоть что-то, кроме инфузорий и колючего кустарника.
Сегодня, в 445-ю годовщину очередного уничтожения нашей столицы в результате очередного набега, стоит поговорить о причинах несгораемости Москвы до конца, а вместе с ней и всего государства.
Преступление и наказание
Крымский хан Девлет-Гирей ходить на русские земли любил – за 26 лет у власти организовал или принимал участие в полутора десятках набегов. Однако поход 1571 года выделялся даже на фоне такого разнообразия: Ивана Грозного унизили, Москву сожгли, взяли много пленных.
Не сказать, чтобы собственно пожар был каким-то особым бедствием: за первые 450 лет своего существования только крупных пожаров (когда выгорал весь город или его значительная часть) было около сотни. Да и Девлет I был совсем не первым ханом, который сжигал столицу. Пленных много увели – это хуже. Оценки сильно разнятся: от 10 до 150 тысяч человек. Вероятнее всего – нечто среднее, учитывая изменение количества жителей в столице (100 тысяч за год до набега, 30 тысяч в 1580 году).
В целом успеху похода способствовали два обстоятельства.
1. Третий период Ливонской войны (1558-1583), из-за которого южные рубежи Русского царства были прикрыты довольно слабо.
2. Предательство. Некий Кудеяр Тишенков указал татарам броды на Оке, благодаря чему войско хана миновало выставленные заслоны.
Город был уничтожен фактически полностью, уцелел только каменный Кремль и его защитники.
А теперь – о самом главном эффекте этого похода.
В следующем году Девлет I, опьянённый успехом, организовал новый поход. И даже двинулся по тому же маршруту. Часть русского войска отрезала ему путь к отступлению, другая встретила войско хана у деревни Молоди (ныне Чеховский район Московской области). После чего в нескольких упорных сражениях, его армию как минимум уполовинили. Также хан потерял в битве нескольких сыновей и сам на Русь больше не ходил.
Чем данная история примечательна?
Набеги против госстроительства
Российское государство, каким мы его знаем, сильно отличается от Русского царства XVI века, существовавшего в полуокружении кочевых народов. Многие из них практиковали набеговую форму экономики. В этом, собственно, и кроется главная причина того, что нелёгкий выбор «С кем быть в союзе?» был сделан именно в пользу Орды. Ливонский или Тевтонский орден со своими крестовыми походами, конечно, приезжали. Но крестовых походов было один-два, а экономика – явление более цикличное. И именно вследствие этой цикличности и её суровых последствий первый вектор нашего расширения – наследство Орды.
Если даже рассматривать только крымско-ногайские набеги, то это несколько десятков за столетие. Например, в XVI веке – около 70. Разной степени успешности, разного масштаба – и всё же. Последний поход крымского хана на Россию вообще датируется 1769 годом, то есть всего за 14 лет до того, как несчастное и теснимое громадной Россией Крымское ханство было включено Екатериной II в состав империи (1783). И даже в этот явно закатный для ханства век они успели набежать на нас раз 30, сделав долгий перерыв лишь после особо успешного разгрома в 1739 году на Днепре.
После пика, достигнутого в XVI веке, далее (XVII столетие) спадает численность войск во время набегов. Некоторые совершаются отрядами в 300-400 воинов, т.е. силами в 100 раз меньшими, чем набеги Девлета I. Соответственно падает эффективность, а затем (XVIII век) и частота.
Возникает вопрос: как могло Русское царство не просто выстоять в этом окружении, а прирасти территориями орд и ханств, каждое из которых по военному потенциалу было сравнимо с нашим государством?
Ответ довольно прост. Государство в этом противостоянии было только одно – наше. Оно и выстояло. Прочие же могли похвастать тысячными армиями (вернее, бандами мародёров) и отдельными успехами. Однако на самом деле история набегов, при всей своей явной трагичности для нас – это путь блистательного упадка кочевников.
Неумолимый результат
Крымское ханство ещё долго держалось. Казань и Астрахань стали Россией ещё при Иване Грозном (Рюриковиче), а Крым – уже при Романовых, более чем через 150 лет после смены династии. С одной стороны, из-за вектора развития, долгое время направленного на Восток. С другой стороны, из-за всё того же фактора стабильности – государства. Османская империя была естественным союзником крымцев (а также постоянным рынком сбыта для их набеговой экономики), позволив им продержаться в опоре на союзную государственность до конца XVIII века. Зато к этому моменту Россия окрепла настолько, что не только превратила Крым в свой южный форпост, но и с разбегу занялась планомерным выдавливанием Турции из всего Причерноморья: от Молдавии до Кавказа. Обычно эти победы относят к заслугам военного гения Александра Суворова, Петра Румянцева-Задунайского, Ивана Паскевича. И это справедливо.
При этом не следует упускать из виду организационный момент: постоянное совершенствование русской армии, начиная с реформ Петра и заканчивая Григорием Потёмкиным. Которое, в свою очередь, вырастало из всё того же факта: имелось государство, и оно наращивало свой оборонный потенциал в полном соответствии с законами эволюции.
Во время первой русско-турецкой войны Екатерины II (завершилась Кючук-Кайнарджийским миром 1774 года, после которого Турция фактически потеряла Крым) численное преимущество турецко-татарской армии было 3-4-кратным (почти десятикратным на некоторых театрах боевых действий). При этом её поражение было сокрушительным. Это не должно удивлять. Чем ближе к современности, тем более русская армия специализировалась на функциях защиты суверенитета. А не на набегах на соседские земли или карательных походах к покорённым народам. Набеговая экономика показала свою неэффективность в исторической перспективе. И одновременно стала постоянным и эффективным вызовом для нас. Благодаря этому вызову постоянно боеготовая армия позволила нам несколько сотен лет отмахиваться от любых набегов: как кочевых народов, так и вполне оседлых.
Чисто количественно эта эффективность прослеживается и в снижении частоты сжигания неприятелем Москвы. До Девлета I это неоднократно проделывали крымские ханы, а также ханы Золотой Орды. После него – это случилось лишь однажды в период Смутного времени (1611).
Знаменитый пожар Москвы 1812 года был устроен уже самими москвичами.