в каком году семья овечкиных захватила самолет
Последний полет Симеонов 30 лет назад мать и 10 детей захватили самолет, чтобы сбежать из СССР
Проблемная семья
8 марта 1988 года в 14:52 по московскому времени экипажу самолета Ту-154, выполнявшего рейс 85413 по маршруту Иркутск — Курган — Ленинград, через бортпроводницу один из пассажиров передал записку примерно следующего содержания: «Экипажу следовать в любую капстрану (Англия). Не снижаться, иначе взорвем самолет. Полет находится под нашим контролем». Самой записки в материалах дела нет — она сгорела вместе с самолетом.
В историю мировой авиации это дело вошло под названием «Семь Симеонов» — именно так назывался семейный джаз-банд Овечкиных. От других подобных историй его отличает одна особенность: вдохновителем операции была 53-летняя крестьянка Нинель Овечкина. Современное поколение не знает, что имя Нинель — один из первых советских неологизмов, получившийся от перестановки задом наперед букв псевдонима вождя мирового пролетариата Владимира Ульянова (Ленина).
Овечкины были простой сибирской семьей, в чем-то даже рядовой. Многодетная, живущая в обычном иркутском деревянно-каменном доме с «удобствами во дворе», как тогда говорили. У них было большое подсобное хозяйство, на котором приходилось трудиться с утра до ночи. Отец, Дмитрий Васильевич, работал слесарем — и, как потом напишут в обвинительном заключении, «на почве злоупотребления алкоголем стал инвалидом и в 1984 году умер».
Мать осталась одна с десятью детьми: семью мальчиками и тремя девочками. Она работала продавцом в винно-водочном отделе. В материалах уголовного дела о захвате самолета есть короткая, ни к чему не обязывающая фраза, «характеризующая», как говорят юристы: «На протяжении длительного времени Овечкина Нинель Сергеевна работала продавцом винно-водочных изделий и все это время занималась спекуляцией спиртными напитками, в том числе дома, в присутствии своих детей, за что привлекалась к уголовной ответственности. Постоянно, любыми способами стремясь к наживе, мать, обладая сильным и властным характером, воспитала детей в духе стяжательства».
На самом деле люди, жившие в Советском Союзе, прекрасно помнят: из-за повсеместного дефицита и нищенских у большинства населения зарплат каждый крутился, как мог: кто-то брал «халтуру», кто-то ночами рукодельничал, кто-то с весны до осени пахал на приусадебных участках.
С этой точки зрения Овечкины абсолютно ничем не отличались от миллионов других семей СССР. В деревнях, да и в маленьких городах, дети с началом посевной и до конца страды больше времени проводили со взрослыми: проблема посещения уроков стояла перед большинством провинциальных школ очень остро. Отсюда — и длинные, не такие, как в остальном мире, летние каникулы.
Но одна и та же работа на приусадебном участке в характеристиках могла отражаться по-разному. Для любимых учеников писали: «Заботливый и трудолюбивый ученик, постоянно помогающий родителям». А для нарушителей то же самое обозначалось совсем другой фразой: «Склонен к пропуску уроков под предлогом помощи семье, склонен к стяжательству».
В характеристиках Овечкиных, собранных оперативниками КГБ СССР, встречаются обе фразы: в частности, для выезда за рубеж на международный фестиваль молодежи и студентов про всех детей указали: «Усидчивые, заботливые, принимают большое участие в общественной жизни, на уроках активно дискутируют с учителями; помогают матери, в том числе — следя за младшими братьями и сестрами». А через год те же самые люди подписывали совсем другие характеристики: «Без уважительных причин пропускал занятия в школе, отрицательно влиял на младших братьев и сестер, вступал в споры с педагогами».
Подобная двойственность была и с уголовным делом в отношении Нинель Овечкиной: сотрудники КГБ СССР изъяли его из архива, а следователь подшил в соответствующие тома. Это характерно для середины 80-х годов прошлого века: сначала участковый под протокол опрашивает несколько местных алкоголиков, и они добровольно и искренне рассказывают, что у Нинель в любое время можно купить водку. Потом такие же показания эти же люди дают следователю милиции. После чего в доме проводят обыск и находят пару бутылок водки.
В марте 1984 года Куйбышевский РОВД города Иркутска возбуждает уголовное дело по статье «Спекуляция». Сама хозяйка дома поясняет, что спиртное хранит для личных нужд. Полгода в уголовном деле не появляется никаких новых бумаг, а в январе 1985-го (когда формируются составы делегаций от Иркутска на международный фестиваль молодежи и студентов) следователь принимает решение — освободить Нинель Овечкину от уголовной ответственности, так как она мать-героиня и может исправиться с помощью коллектива.
Понятно, что такое уголовное дело было просто определенной формой давления на работников или жильцов. Можно, конечно, предположить, что Нинель дала взятку следователю. Как бы то ни было, сейчас правды мы уже не узнаем. Дети видели все происходящее — и о многом знали со слов родителей и друзей. Двуличность власти проецировалась на двуличность каждого полноправного члена передового советского общества.
И, кстати, в семье Овечкиных царствовал культ мужчины. При том, что все работали на равных, лучшее всегда шло мужчинам. Дочери готовились всю жизнь быть на вторых ролях. Хотя сама Нинель Овечкина, по отзывам тех же соседей, была очень властной и решительной женщиной. Но продавщица винно-водочного отдела и не может быть неженкой… Именно из-за некоего «привилегированного» положения все мальчишки Овечкины с детства занимались музыкой в кружках. По словам матери, все ее сыновья были талантливы, хотя допрошенные позже педагоги это не подтверждали.
На джазовой волне
Как бы там ни было, но в начале 1982 года Овечкины создали джаз-банд «Семь Симеонов»: в честь героев одноименной сибирской сказки про семерых братьев-близнецов, приглянувшихся местному царю своей удалью. В него вошли семь братьев — девочек не взяли. Старшему, Василию, в тот момент было 20 лет, младшему, Сереже, — три года.
Собственно, именно внешние данные и необычный для Советского Союза репертуар — не слишком популярный тогда джаз — привлекли к Овечкиным внимание. В родном Иркутске они были достаточно популярны, но не у всех: так, в аэропорту из пассажиров их узнали всего три-четыре человека, в основном — по музыкальным инструментам. А из всего экипажа захваченного самолета только бортпроводник Александр Дворников знал, кто они такие, и рассказал всем остальным. Как следует из показаний экипажа, о «Семи Симеонах» слышали все, но в лицо не знали и даже с творчеством знакомы не были.
Тем не менее отличная анкета (дети из крестьянской семьи, ставшие в молодом возрасте блестящими музыкантами), схожесть лиц и контраст возраста, необычный репертуар и юношеский задор, а также отзывы общественных и комсомольских организаций, которые активно приглашали ансамбль с непривычным репертуаром, сыграли свою роль — Овечкиных заметили. Как тогда говорили, они «попали в струю», которая понесла их наверх.
В 1985 году они вошли в культурную делегацию Иркутска на Международный фестиваль молодежи и студентов в Москве. Про делегатов этого мероприятия снимали репортажи — и Овечкиных заметили. В том же 1985 году про них сняли документальный фильм, лейтмотивом которого стали крестьянские руки, выделывающие удивительные рулады. Ну и, конечно, — интервью Нинели Сергеевны (с орденом «Мать-героиня» на груди) и сестер, которые гордятся братьями и говорят большое спасибо родным партии и правительству, сумевшим раскрыть талант в простых землепашцах.
Это было фасадом. За ним — многие жалобные письма: директору дома пионеров с просьбой принять в музыкальную секцию на льготных условиях, в Госконцерт — помочь приобрести музыкальные инструменты по льготным ценам, в горком комсомола — выделить фонды на пошив концертных костюмов… В Иркутский горисполком — с просьбой выделить две квартиры. Овечкина, будучи работником советской торговли, лучше многих других знала, что значит «плыть по течению». И как это надо делать.
Собственно, группа «Семь Симеонов» звезд с неба не хватала, но была выгодна и удобна во многом потому, что оставалась любительской и не требовала финансирования. В итоге все были довольны: и музыканты, которые становились популярными и востребованными, и местные власти, обнаружившие самородков, и Нинель Овечкина…
Из обвинительного заключения: «Обладая музыкальными способностями, братья Овечкины с помощью городских организаций в 1982 году создали семейный музыкальный ансамбль «Семь Симеонов», однако преследовали при этом только одну цель — избавиться от непривлекательного, на их взгляд, труда в своем подсобном хозяйстве, зарабатывая деньги в составе ансамбля. (…) Вскоре ансамбль Овечкиных получил известность, но заработная плата не устраивала корыстные стремления семьи. И даже когда братьев Василия, Дмитрия, Александра и Олега в порядке исключения приняли в музыкальное училище имени Гнесиных, а Игорю и Михаилу предоставили возможность обучения в школе имени Дунаевского, они, проучившись один семестр, оставили учебу и вернулись в Иркутск, так как мечта о больших заработках отодвигалась на неопределенное время».
За железным занавесом
В ноябре 1987 года «Семь Симеонов» в составе культурной делегации Иркутска поехали на гастроли в Японию. По негласному, но строго соблюдаемому в СССР правилу, всей семьей за границу выехать было нельзя, и в Токио полетели только сыновья: мать и сестры остались в Иркутске.
В обвинительном заключении указано, что в Японии братья Овечкины намеревались обратиться в посольство США с просьбой о предоставлении им убежища, но не смогли найти для этого приемлемого способа и отказались от своего намерения. Из показаний обвиняемых Ольги и Игоря Овечкиных следует, что старшие братья действительно хотели просить политического убежища за границей, но обязательно — всей семьей, оставлять мать и младших сестер в СССР они не хотели. Как бы то ни было, но «попыток в период пребывания в Японии в ноябре 1987 года связаться с посольством США со стороны Овечкиных компетентные органы не зафиксировали».
Однако именно после возвращения из Страны восходящего солнца в семье Овечкиных задумались об эмиграции. Тем более что «Семь Симеонов» не только совершенно свободно приобрели там очень дефицитные и эталонно-качественные радиоприемники и кассетные магнитофоны, но и привезли их в СССР, где очень выгодно продали. Сначала мечты были абстрактны, по принципу «хорошо бы пожить там…» Потом они стали обрастать конкретными деталями.
Из обвинительного заключения: «Первоначально мать и сестра Ольга не поддержали это решение, но затем под воздействием уговоров остальных членов семьи согласились, и в середине февраля на семейном совете было принято окончательное решение — захватить в полете самолет и вынудить экипаж совершить посадку за пределами СССР. С этого момента началась активная подготовка Овечкиных к осуществлению своего плана: члены семьи, в том числе Игорь, начали распродавать различные домашние вещи, мебель, радиоаппаратуру, ковры, личные вещи и т.п., а Ольга 2 марта 1988 года закрыла свой лицевой счет в сберегательной кассе г. Иркутска».
Следствие кропотливо восстанавливало последние месяцы жизни Овечкиных — и малейшие признаки того, что они стали готовиться к захвату самолета, действительно появились лишь в феврале 1988 года, менее чем за месяц до 8 марта.
Накануне
Еще три похожих детали «по знакомству» им сделал токарь гаража Иркутского облпотребсоюза — также под видом музыкальных противовесов. Снарядив гранаты порохом, братья провели их испытание: в городском саду взорвали дерево. Береза устояла, но, судя по всему, Овечкины остались довольны достигнутым эффектом.
В начале 70-х годов в СССР было несколько случаев захватов самолетов и угона их за границу. Об этом тогда почти не писали, но много говорили в народе. Самым ярким подтверждением правдивости баек была введенная система досмотра: все аэропорты Советского Союза за короткий период оснастили рентгенустановками (интраскопами) и ручными металлоискателями, а выход на посадку переделали так, что пройти без досмотра стало невозможным. Овечкины, которые несколько раз летали на выступления в Москву, перевозя с собой музыкальные инструменты, знали и особенности проверки, и порядок перевозки крупногабаритного багажа.
Одновременно Овечкины спешно распродавали все имущество. Когда сразу после захвата оперативники КГБ СССР пришли с обыском в их дом, они обнаружили буквально пустые стены: не было ни ковров, ни радиоаппаратуры, ни часов и ценностей. Судьба драгоценностей и денег неизвестна, скорее всего, они сгорели вместе с хозяевами.
Маршрут в Ленинград был выбран не случайно: в отличие от рейсов на Москву, самолеты в город на Неве летали регулярно и часто, но полупустые. Для захвата это было важно: вся семья могла собраться вместе в удобном месте салона, окружив себя заложниками.
8 марта 1988 года в 06:05 по местному времени Овечкины приехали в аэропорт Иркутска…
В лучшую жизнь
Рейс из Иркутска в Ленинград делал промежуточную посадку в Кургане. Через час после вылета из этого города Овечкины передали бортпроводнице записку, написанную на вырванном из школьной тетради в клеточку листке: «Экипажу следовать в любую капстрану (Англия). Не снижаться, иначе взорвем самолет. Полет находится под нашим контролем». Сразу после этого кто-то из девочек Овечкиных зачем-то наклеил на перегородку в салоне два отрезка лейкопластыря — так, что они образовали белый крест. Зачем это было сделано, выяснить так и не удалось, — но именно этот белый крест лучше остального запомнили все участники трагедии: и пассажиры, и экипаж.
В 14:52 по московскому времени записка была передана командиру воздушного судна Василию Куприянову. Прочитав ее, он сразу нажал специальную кнопку «бедствие», а чуть позже доложил по радио в Вологодский центр управления воздушным движением: в зоне его ответственности на высоте 11 600 метров в это время находился самолет.
Из протокола допроса командира воздушного судна Куприянова: «Сразу после получения записки я выгнал бортпроводников из кабины, запер дверь, затем мы с экипажем зарядили табельные пистолеты и прочитали инструкцию о действиях в случае захвата. После этого я попросил бортпроводницу доложить обстановку в салоне. Васильева доложила, что захватчики — группа из 11 человек, в том числе трое детей в возрасте 9-10-11 лет. Они вооружены двумя обрезами, на панели слева наклеен крест. Мы с экипажем договорились имитировать полет за границу».
В 15:19 на переговоры с террористами пошел бортинженер Илья Ступаков — он был самый старший из экипажа и самый представительный. «Когда я вошел в салон, на меня сразу же наставили два обреза и запретили подходить. Я сказал, что мы идем на дозаправку, так как топлива даже до границы СССР не хватит. В ответ от меня потребовали дозаправляться в любой стране за пределами соцлагеря, кроме Финляндии. Я сказал, что у нас не хватит керосина никуда, и тогда преступники согласились на Финляндию», — записано в протоколе его допроса.
В 15:24 в Северо-Западном военном округе СССР был объявлен план «Набат». Подробности в материалах уголовного дела не отражены. В 15:25 была объявлена тревога группе «Альфа». В 15:30 по тревоге стали собирать офицеров выборгских отделов милиции и КГБ СССР.
В это время самолет, чтобы имитировать длительный полет в Финляндию, предельно снизил скорость…
Около 15:45 борт стал снижаться. Только в это время бортпроводники объявили пассажирам, что самолет захвачен и по требованию преступников летит за границу. Но к этому моменту уже многие догадались — происходит что-то странное: те, кто пытался пойти в туалет, видели двух молодых людей, вооруженных обрезами, причем на груди одного из них висел странный цилиндрический предмет.
Аэропорт Вещево в то время был воинской частью. Ее командир, получив сигнал тревоги, приказал личному составу оцепить взлетно-посадочную полосу. Ему никто не сказал, что этого делать нельзя (потом в газетах писали, что солдаты за несколько минут превратили советский военный объект в некое подобие финского маленького города, — но это неправда).
Из протокола допроса стюардессы Васильевой: «Перед самой посадкой Нинель Овечкина, а затем и Ольга Овечкина потребовали от мужчин-преступников, чтобы они убедились в том, что самолет садится в Финляндии. Однако под предлогом нехватки топлива экипаж сразу пошел на посадку. Наблюдавшая в иллюминатор Ольга Овечкина увидела солдат и закричала, что самолет садится на советский аэродром».
Самолет приземлился в 16:05. Овечкины немедленно потребовали, чтобы пассажиры не вставали и не шевелились. Игорь сразу после посадки переместился к кабине экипажа и потребовал открыть дверь. Затем он залепил глазок в двери жевательной резинкой. Через 15 минут к нему вышел бортинженер, который объяснил, что нужно дозаправиться. В ответ на это Овечкины взяли в заложники бортпроводника-инструктора Тамару Жаркую… Они заставили ее сесть на тот ряд, который занимали сами, и запретили передвигаться.
«Игорь вел себя так: он грозным голосом кричал в салон, чтобы пассажиры не шевелились, а потом поворачивался ко мне и совершенно другим, спокойным тоном, рассказывал про свою жизнь. Затем страшным голосом говорил в кабину экипажа, что через 10 минут они начнут убивать заложников, но потом опять спокойно продолжал разговор со мной. У меня сложилось впечатление, что он только имитировал угрозы», — рассказала на допросе 9 марта бортпроводник Ирина Васильева.
Сразу после посадки командир экипажа передал в центр организации воздушного движения требование террористов — убрать солдат. И их убрали — отвели за пределы взлетно-посадочной полосы и спрятали «в складках местности».
В 16:55 и в 17:16 из аэропорта Пулково вылетели два вертолета — они повезли оперативный штаб к месту происшествия: начальника пограничного округа КГБ СССР, командира Пулковского объединенного авиаотряда, его заместителя по режиму, пятерых офицеров аппарата Ленинградского управления КГБ СССР и троих милиционеров оперативного полка милиции (именно эти три сержанта и были спецназом, но обученным разгонять толпу и пресекать массовые беспорядки, а совсем не умеющим штурмовать не то что захваченные самолеты — даже квартиры). Вертолеты со штабом приземлились в Вещево в 17:22 и 17:45 соответственно.
К 18:00 в кабине экипажа, кроме пилотов, оказались два офицера милиции, вооруженные пистолетами Макарова и пуленепробиваемыми щитами. В 18:30 штаб сообщил на борт, что сигналом к началу штурма станет начало движения самолета по взлетно-посадочной полосе. И запретили двигаться без команды.
Переговоры разной степени интенсивности продолжались до 18:32. За это время к самолету трижды подъезжали топливозаправщики, и под их прикрытием подходили сотрудники милиции и офицеры КГБ. Они просто собирались в слепой зоне. С помощью обычных плоскогубцев они смогли открыть люки багажного отсека, проникнуть в него, обнаружить технологические лючки, ведущие в пассажирский салон. Но, к сожалению, все это хорошо слышали Овечкины.
Команда «начать взлет» поступила в 18:42 — и самолет начал движение.
Находящиеся в кабине экипажа милиционеры распахнули дверь в салон и открыли огонь вдоль прохода. При этом они попали в сидящих на первых рядах пассажиров и ранили в ногу Игоря Овечкина, который стоял возле двери. Василий и Дмитрий в ответ на выстрелы открыли огонь из обрезов — и ранили обоих милиционеров. У обеих сторон кончились патроны, и дверь в кабину была закрыта.
Из протокола допроса несовершеннолетнего свидетеля Михаила Овечкина: «В результате этой стрельбы ранили Сережу, он в это время вместе с мамой и Улей сидел в кресле в третьем ряду с хвоста самолета. Дима тоже один раз выстрелил в ответ. Я хорошо помню, что сначала раздались выстрелы снизу, из-под поднимавшейся ковровой дорожки, а потом ответил Дима. В это время стрельба в первом салоне прекратилась.
Только когда начался пожар, другие пассажиры вскочили и побежали к выходам. Стюардессы смогли развернуть два аварийных трапа, но часть пассажиров через запасной выход выскакивала на крыло и падала вниз.
Из показаний стюардессы Васильевой: «Окружившие самолет военные начинали требовать от некоторых пассажиров, чтобы они ложились на землю, и сковывали им руки. Один военный, опознать которого я не смогу, выстрелил в спину лежащему на полосе мужчине. Особенно хочу отметить, что военные вели себя очень грубо с пассажирами, даже когда все были эвакуированы».
Семья Овечкиных и их невинные жертвы в захваченном джаз-бандой самолете
8 марта 1988 года на борту Ту-154, летевшего из Иркутска в Ленинград, царило праздничное настроение. Но на полпути всё неожиданно изменилось. В международный женский день не все женщины остались в живых. Вместо цветов получит пулю стюардесса, и руками собственного сына будет убита мать семейства, потребовавшего изменить маршрут и лететь за границу. В целом же этот захват самолета станет одной из самых тяжелых страниц в истории советских авиаперевозок – по количеству жертв и вопросов, оставшихся без ответов.
Чего им не хватало?
На известной фотографии 1985 года – Ольга, Татьяна, Олег, Нинель Сергеевна (держит за плечи Ульяну и Сергея), Александр, Михаил, Дмитрий и Василий Овечкины. В кадр не попали фотографировавший семью Игорь и отсутствовавшая Людмила. Об этих людях сняты фильмы, но реальность всегда отличается от ее художественного осмысления.
Страна, из которой Овечкины захотели вырваться, подарила им две трёхкомнатные квартиры. Был еще и дом с подсобным хозяйством в предместье Рабочее. Было звание «Матери-героини» у главы семейства, матери одиннадцати детей Нинели Сергеевны Овечкиной, которой на момент угона самолета исполнился 51 год.
Возглавлял ансамбль Василий (ударные), с ним играли Олег (саксофон), Дмитрий (труба), Игорь (клавишные), Александр (контрабас), Михаил (тромбон) и Сергей (банджо). Участникам было от 8 до 26 лет. Официально члены ансамбля числились музыкантами при объединении городских парков «Досуг»
В середине 80-х годов старшие сыновья Вася, Дима и Олег по очереди ушли в армию – служили в «красных казармах» в Иркутске. К тому времени талантливые самородки уже были известны в своем городе: об уникальном коллективе рассказал документальный фильм Восточно-Сибирской киностудии.
Семеро участников домашнего ансамбля вне конкурса были зачислены в легендарную «Гнесинку». Но «Симеоны» оставили музыкальную науку уже на втором году учёбы – из-за гастролей, в том числе, и зарубежных.
В 1987 году Овечкины выступали в Японии. За границей, по рассказу одного из уцелевших после теракта членов семьи, советским аматорам и поступило предложение выпустить диск то ли в английской, то ли американской звукозаписывающей компании. Тогда-то «Симеоны» и договорились поменять жизнь, сбежав из СССР. Решили угнать самолет, чтобы попасть за границу всей семьей. Взяли на это рискованное мероприятие и сестру Ольгу, торговавшую в киоске возле ресторана «Ангара», и школьников Мишу, Серёжу, Ульяну и Таню, которым было от 9 до 14 лет.
Я уеду жить в Лондон
Что подтолкнуло вполне благополучную семью к столь резонансной авантюре? Или может, точней было бы спросить, кто? Впрочем, мы вряд ли узнаем об этом. Если вспомнить хронологию развала Советского Союза, события подобного рода стали тогда обыденным явлением. А кровавая расправа с образцово-показательной творческой семьей, «выбравшей свободу», была прекрасной иллюстрацией бесчеловечности тоталитарного коммунистического режима. Кстати, остаться за рубежом Овечкины могли еще в Японии, но тогда из-за случайности этот план осуществить не удалось. Но ведь это можно было сделать и во время следующего выезда за рубеж. Да и СССР оставалось существовать всего ничего. Почему-то потребовалось именно такое громкое шоу с захватом самолета…
Доморощенные «звёзды», между тем, спокойно прошли предполётный контроль и в полной амуниции поднялись на борт Ту-154, следовавший из Иркутска в Ленинград. И так же невозмутимо, как будто получили заверения в безопасности, после дозаправки в Кургане потребовали изменить курс на Лондон.
Свои требования Овечкины заранее написали в записке, которую передали через стюардессу пилотам: «Летим в Лондон. Иначе взорвем самолёт!». В знак решимости старшие братья нацелили в салон обрезы 16-го калибра.
Второй пилот готов был разобраться с террористами и попросил на это разрешения у командира экипажа. Но, взвесив силы и подумав о возможных последствиях, летчики решили положиться на указания с земли. Впрочем, как показали последующие события, лучше бы они попробовали обезвредить преступников своми силами…
Руководить операцией по захвату террористов взялись специалисты. И пока к встрече борта готовились силы госбезопасности, экипаж должен был попробовать договориться с захватчиками об уступках.
Вместо Котки – Вещёво
Тогда был взят курс на Финляндию. На словах. Стюардесса Тамара Жаркая успокоила преступников, что воздушное судно готовится к посадке в аэропорту финского города Котка. На самом деле местом встречи лайнера должен был стать находящийся под Выборгом военный аэродром Вещёво.
Когда в 16:05 борт совершил посадку в Вещёво, в иллюминаторах показались… советские военные. Их даже не удосужились переодеть – если не в рабочую униформу сотрудников аэропорта, то хотя бы в нейтральную гражданскую одежду. Кто-то на ходу срывал с головного убора кокарду, а другие бежали к лайнеру в погонах.
Мать террористов велела брать приступом кабину лётчиков. Когда штурм не удался, и прорваться к пилотам не получилось, братья пообещали начать расправу над пассажирами. Отпустить детей и женщин отказались. Дозаправка и вылет, иначе всем конец!
Операция «Имитация»
Пришлось имитировать подготовку ко взлету. Наружу был выпущен бортинженер, который стал открывать топливные баки. Возня с дозаправкой была прикрытием для прибытия на борт двух групп захвата: одна должна была проникнуть в самолет со стороны кабины пилотов, другая – с хвоста. Операция началась одновременно с выруливанием Ту-154 на взлетную полосу. Но и её по результату можно назвать «имитацией». Бойцы спецназа на самом деле оказались… сотрудниками патрульно-постовой службы. Не удивительно, что они не справились ни с одной задачей по спасению ситуации: не удалось сохранить ни человеческие жизни, ни самолет.
Открыв огонь, ворвавшаяся со стороны кабины пилотов группа быстрого реагирования не попала ни в одного террориста, зато ранила четверых пассажиров. Музыканты Овечкины показали гораздо лучшую огневую подготовку: ранили в перестрелке нескольких силовиков, и бойцы укрылись от пуль в бронированной кабине пилотов. Не смогли похвастаться успехами и члены второй группы, проникнувшие в салон через люк в хвостовой части. Целясь по ногам захватчиков, всю обойму патронов они выпустили мимо.
Страшная развязка
Пассажиры тем временем открыли дверь и в отсутствие трапа стали прыгать с высоты фюзеляжа на землю, где их не очень вежливо «принимали» силовики. От пламени люди спаслись, от травм и переломов – нет.
«Освобождение» заложников завершилось в 20:00. Итог оказался плачевным: взорванный авиалайнер Ту-154Б стоимостью 1,4 млн. рублей сгорел до остова, погибло 9 человек (пять террористов, бортпроводница и трое пассажиров, задохнувшихся в дыму), ранения и травмы получили 19 человек (двое Овечкиных, двое милиционеров и пятнадцать пассажиров). Именно «освободители» всадили пули в пассажиров и поспособствовали расправе загнанных в угол террористов над стюардессой. А из семьи захватчиков бойцы обезвредили лишь ребенка: тяжело ранили в бедро Сережу. Кроме малолетних детей и спасшегося от братского расстрела Игоря, из летевших Овечкиных уцелела 28-летняя Ольга.
Вообще, надо сказать, что эта «операция по освобождению заложников» была проведена удивительно непрофессионально, если не сказать больше, и вызывает массу вопросов.
Недалёкие и грубые люди
А вот как характеризовали Овечкиных их соседи: «Это семейство с другими людьми не считалось – даже дети», «Они ни с кем не дружили», «Барство, надменность, гордыня и неуживчивость», «Хамство, наглость и вечный мат», «Недалёкие и грубые люди».
Жизнь наперекосяк
Незавидна и судьба младшей дочери Нинели Сергеевны Ульяны: она, как в свое время и отец, подружилась с алкоголем и дважды в подпитии бросалась под машину. Покалечилась и стала инвалидом, а муж её погиб.
На инвалидности сегодня и тромбонист Михаил – после инсульта живёт в хосписе. Правда, не в родном Иркутске и не в Питере, где некоторое время играл в разных джаз-ансамблях, а в Барселоне, куда переехал на постоянное место жительства и зарабатывал на жизнь музыкой.
Об осевшей в Черемхово Татьяне после замужества и рождения ребенка ничего не известно – она сменила фамилию и потерялась, как и игравший с Игорем в ресторанах ее брат Сергей.
После того как участвовавших в теракте 9-летнего Сережу, 10-летнюю Ульяну, 13-летнего Мишу и 14-летнюю Таню выпустили из иркутского СИЗО, где они устраивали голодовку и вешались, младших Овечкиных отдали на воспитание их старшей сестре, 32-летней Людмиле. С мужем и тремя собственными детьми она жила отдельно от родни и не участвовала в захвате. Ей не было известно о готовящемся теракте, но пришлось расхлебывать его последствия. После оформления опеки над младшими братьями и сестрами семья вдесятером ютилась в одной комнате. К себе в Черемхово (шахтерский город неподалеку от Иркутска) Людмила забрала не только несовершеннолетних сирот, но и двух племянников: родившуюся в тюрьме Ларису – дочь сестры Ольги, оказавшейся на момент ареста беременной (Лариса впоследствии поступила в университет), и ее младшего брата Васю, которого после смерти матери тоже поставила на ноги тетя.
При этом Людмила отказалась публично отречься от преступницы-матери (все убитые в самолете Овечкины похоронены в Выборге) и не согласилась передать родню на попечение голландскому бизнесмену, предлагавшему большие деньги за возможность реанимировать столь громко прорекламированный брэнд «Семь Симеонов»…
В 1999 г. был снят фильм «Мама», в котором факты биографии Овечкиных трактуются весьма вольно. Овечкиным фильм не понравился, особенно из-за искажения причин, вследствие которых их семья-кинопрототип решилась на захват пассажирского самолета. Игорь Овечкин был возмущен и пригрозил подать в суд на создателей фильма: «Никто даже не поинтересовался нашим мнением. Все из газет узнали. Авторы «Мамы» ничего в случившемся так и не поняли».
Были и предшественники
В это с трудом верится, но в истории советской и российской пассажирской авиации насчитывается более сотни случаев угона гражданских лайнеров – около 30 удавшихся и свыше 90 не состоявшихся. При этом больше 100 человек погибли, не считая двух десятков уничтоженных террористов.
Например, 15 июня 1970 года попытку угнать самолёт с целью побега из СССР предприняла группа советских диссидентов. Бывший лётчик Марк Дымшиц с Гилелем Бутманом придумали операцию «Свадьба», которая должна была стать не только способом добраться группе советских евреев до Израиля, но и политической акцией для воздействия на не выпускавшее их из страны руководство СССР.
По задумке, договоренные пассажиры борта Ту-124 (до 50 человек) якобы летят на еврейскую свадьбу из Ленинграда в Мурманск. Посадить же самолет после захвата планировалось в Финляндии либо Швеции. При форс-мажоре или отказе пилотов лететь за границу управление лайнером собирался взять на себя имевший летную практику угонщик.
Но по ряду причин первоначальный план претерпел изменения, и захватить решено было следовавший из Ленинграда в Приозёрск «кукурузник». Пилотирование Ан-2 после нейтрализации пилотов собирался взять на себя все тот же Дымшиц. На малой высоте он должен был пересечь границу и сесть в шведском Будене, попросив убежища у властей.
В захвате согласились участвовать 13 человек (отсидевший семь лет антисоветчик Эдуард Кузнецов и семейные кланы, включая жену и двух дочерей Марка Дымшица), а также двое русских диссидентов – Юрий Фёдоров и Алексей Мурженко.
Однако акция была провалена: о плане заговорщиков стало известно спецслужбам. У трапа в Ленинграде были арестованы 12 человек и четверых задержали в Приозёрске. Взяли сотрудники КГБ и Гилеля Бутмана, хотя от участия в угоне самолета он в решающий момент отказался. На него завели дело о сионистском подполье.
С одобрения Запада
Чтобы этот случай не стал примером для подражания новым угонщикам, Марка Дымшица и Эдуарда Кузнецова по совокупности статей (измена Родине, угон самолёта и антисоветская агитация) в декабре 1970 года приговорили к расстрелу (правда, впоследствии заменили высшую меру на 15 лет лишения свободы). Сроки от 4 до 15 лет получили и другие десять участников заговора. А спустя девять лет пятерых угонщиков СССР обменял на двух осуждённых в США советских разведчиков, и Кузнецов с Дымшицем эмигрировали в Израиль. В том же 1979 году были выпущены на свободу и другие участники неудавшегося угона. Был среди них и Иосиф Менделевич, которого лично принимал впоследствии в Белом Доме президент США Рональд Рейган.
Громкие угоны
И напоследок еще пять нашумевших фактов воздушного терроризма, где были и жертвы, и герои.
