что такое плановая экономика в ссср
Политическая география Южного Кавказа
Политическая география Южного Кавказа
Переход к плановой экономике в СССР и ее основные характеристики
Введение и ликвидация НЭПа
Общеизвестно, что после революции и гражданской войны в СССР надо было наладить экономику и восстановить снабжение городов, поднять сельское хозяйство и вообще нормальный ход жизни в стране. Особенно это было важно с учетом того, что большевистское руководство еще не умело управлять страной, а также не определилось в себе по вопросу «кто главный».
Год назад мы уже рассматривали некоторые, в т.ч. экономические аспекты СССР сталинской эпохи. См.:
Конечно, мы не сможем рассмотреть все аспекты перехода к индустриализации в СССР, тем более что об этом и так уже написано много статей и книг. Но в общем массиве опубликованного материала много пропаганды, а также акценты расставляются разными авторами по-разному. Здесь, как обычно, будет комбинация количественных и качественных показателей с преобладанием количественных (в продолжении), а также разбор ряда методологических вопросов.
Методологические вопросы оценки и учета советской экономики периода формирования
График 1. Динамика структуры промышленности в СССР [14]
Также, стоит учитывать, что стабильные цены, которые мы знаем по позднесоветскому периоду, относятся к периоду 1950-1988, а в 1920-ых, да и вплоть до конца Великой отечественной войны, инфляция была, порой очень высокая. Поэтому расчеты делались в ценах 1926/27 гг. В дальнейшем в качестве базовых лет по ценам могли использоваться 1955, 1973, 1982, причем это отличалось по секторам, но в принципе, по всей экономике, базовым годом де-факто оставался 1926/7 хозяйственный год. С 1930х гг., а особенно – после войны, в статистике стали использоваться уже не натуральные показатели роста валовых показателей, а индексы. То есть, как правило сообщалось не то, что объем промышленной продукции в первый год составил 10 млрд, а во второй – 11 млрд, а сообщалось, что индекс в первый год 100, а во второй – 110. В реальности, эти индексы базировались на предполагаемом постоянном уровне цен, который, если внимательно присмотреться – это все тот же уровень цен 1926/7 хозяйственного года. Отдельные валовые показатели в стоимостном эквиваленте стали появляться с 1965 года, а в 1980-ых гг. уже статистика была сравнительно полной.
После де-факто отмены НЭПа в 1928 году, началась индустриализация. Были запущены пятилетние планы, которые использовались советской властью до самого ее конца. 5-летние планы были основной, но ориентировочной характеристикой по всему народному хозяйству, поскольку существовали также годовые планы, квартальные, месячные планы, планы по СССР, союзным республикам, областям, отраслям, а также отдельным предприятиям (причем их влияние не стоит недооценивать). Также, все эти планы регулярно менялись. Все это и составляло план, и на главный план ориентировались уже при составлении всех второстепенных. А он составлялся централизованно.
Еще одно обстоятельство – это то, что никогда индексы и общеэкономические показатели со сдвоенных лет были пересмотрены на календарные годы только начиная с 1928 года (по двум причинам – как год для сравнения до начала пятилеток, так и из-за того что базовый по ценам – 1926/7). По годам до того, часто упростили, сдвоенные стали писать одинарными и все. Должен признать, что по этим причинам и я использовал тот же подход в своих реконструкциях экономической динамики того периода, поскольку ежеквартальные данные были доступны только по натуральным показателям крупной и цензовой промышленности, а этого недостаточно для поквартального пересчета и перехода на календарный режим.
Переход к пятилетним планам
Выше уже было показано, как к 1928 году политика НЭПа была сочтена исчерпанной и поэтому было решено начать политику индустриализации. По отдельным планам мы пойдем отдельно, но для начала поговорим о концепции. Задачей сталинского планирования в экономике была не координация экономики на территориальном и структурном уровне, или сведение балансов, но создание экономики. Это действительно так – и к этому всегда апеллируют апологеты коммунизма и СССР, в том числе, укладывая это в выражения об индустриализации, урбанизации, или даже в более ёмкое выражение «Сталин принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой», приписываемое Черчиллю (чего, как уже известно, он не говорил).
Обобществление промышленности в СССР (промышленность по формам собственности, удельные весы в %) [18]
При Сталине такого не было: почему успешность плановой экономики и значение индустриализации — миф
Теории и практики
Многие до сих пор считают, что «Сталин принял страну с сохой, а оставил с атомной бомбой». А некоторые даже уверены в экономической целесообразности репрессий. Так ли это? Экономист, профессор РЭШ Андрей Маркевич с цифрами и графиками показывает, что на самом деле представляла собой плановая экономика. T&P записали главное.
Экономическая история СССР: мифы плановой экономики
Лекция. 2 июля 2019, отель «Кортъярд Марриотт Москва Центр». Организатор — Российская экономическая школа
Андрей Маркевич
Профессор РЭШ, содиректор Совместного бакалавриата ВШЭ и РЭШ, специалист по экономической истории России, кандидат исторических наук, постдок Уорикского университета
Ностальгическая мифология
Выбор стереотипов, о которых я буду говорить, субъективен и связан с тем, что именно эти вопросы кажутся мне наиболее важными и интересными, кроме того, к их исследованию имеют отношение мои работы последних лет. Я выделил четыре мифа о советской экономике. Первые два касаются темпов роста:
Сталинская форсированная индустриализация и принудительная коллективизация успешно превратила отсталую аграрную страну в индустриальную державу. Этот миф бытует в обществе в виде цитаты, которую ошибочно приписывают Черчиллю*: «Сталин принял страну с сохой, а оставил с атомной бомбой».
Два других стереотипа отражают работу системы без связи с макроэкономическими показателями:
Советская экономика эффективно использовала нематериальные стимулы, включая принуждения и репрессии. Часто можно услышать, что при Сталине был порядок.
Советская экономика развивалась на основе тщательно составленных планов.
Миф о темпах экономического роста
Откуда берутся цифры развития экономики в СССР и как связаны друг с другом официальные оценки и множество пересчетов экономистов и экономических историков? В основе всех пересчетов лежат цифры официальной опубликованной и архивной статистики. При этом в архивах нет каких-то секретных данных, которые отличались бы кардинально от официально опубликованных. Откуда же берется разница в оценках экономического роста? Она появляется в зависимости от методологии и того, как суммируются все эти дезагрегированные цифры в обобщенные показатели.
На результат влияют два фактора. Первый — какую концепцию вы используете. Можно пользоваться концепцией ВВП, которая с середины XX века принята во всем мире. Или же концепцией чистого материального продукта, которой пользовались в СССР. Второй вопрос — в том, какие цены вы рассматриваете — рыночные или плановые, какого года и т. д.
Чтобы получить цифры, сопоставимые с цифрами других стран, надо применять стандартную методику, которой пользуются в мире, в частности методику ООН. Тогда получится график, который показывает динамику ВВП на душу населения за 130 лет:
ВВП на душу в России/СССР конца XIX —начала XX века. 1913 = 100%. Источник: Markevich, Andrey and Mark Harrison (2011). «Great, Civil war, and Recovery: Russia’s National Income, 1913 to 1928». Journal of Economic History, 71(3): 672–703
В среднем темпы роста в ХХ веке были около 2% ВВП на душу в год. На мировом уровне это неплохие показатели, но и не исключительно высокие. Если посчитать показатели роста для каждого отдельного периода, то получится таблица экономического развития:
Какой период был самым успешным? Источник: Markevich, Andrei and Steven Nafziger «State and Market in Russian Industrialization, 1870-2010» in O`Rourke, K. and J.G. Williamson, eds (2017), The Spread of Modern Manufacturing to the Periphery, 1870 to the Present, Oxford University Press: Oxford
Можно задаться вопросом: какой из этих периодов самый успешный?
Темпы роста в абсолютных показателях
Казалось бы, ответ очевиден: самый успешный — тот период, в который самые высокие темпы роста. Это годы НЭПа с темпом роста около 14–15% в средний год.
Но если вас интересует, в какой период правительственная политика была оптимальной и смогла достичь наилучших результатов в конкретных условиях, используя определенный набор ресурсов, ответ может быть другим. Важнейший вопрос здесь — по каким критериям сравнивать разные периоды?
Рост после падения
По таблице видно, что высокие темпы роста в годы НЭПа, в период первой послевоенной пятилетки и в 2000-е годы следуют за периодами сокращения ВВП. Поскольку восстановительный рост (запуск стоящих фабрик, восстановление разрушенного, перераспределение рабочей силы) всегда легче, становится ясно, что такой рост вряд ли может быть идеалом с точки зрения экономической политики.
Рост относительно долгосрочного тренда
Важно также понимать, как вы растете относительно долгосрочного тренда, насколько ваша экономическая политика лучше, чем экономическая политика ваших предшественников.
Например, с учетом наличия долгосрочного тренда меняется оценка сталинских пятилеток: главное, что было достигнуто в эти годы, — это возврат к тому тренду долгосрочного развития, который был у страны до Первой мировой войны.
Догоняющий рост
Если в начале рассматриваемого периода вы находитесь среди отстающих стран, то развиваться вам может быть легче за счет более продвинутых стран, откуда можно импортировать передовые технологии. Так и происходило в Российской империи перед революцией и в 1930-е годы в СССР.
Это верно и для плановых социалистических экономик — например, в послевоенный период. И для стран Западной Европы, и для социалистических стран в 1950–1989 годы есть обратная зависимость между темпами роста и уровнем начального развития. Бедные Румыния или Югославия демонстрировали более быстрые темпы роста, чем развитые Чехословакия или СССР. Но еще выше были темпы роста у капиталистических стран.
Рост относительно затраченных усилий и мирового тренда
Этот критерий говорит о том, насколько успешно вы использовали ваши факторы производства. Экономика СССР в плановый период в этом смысле сильно отличалась от других экономик. Существенно снизилась доля, шедшая на потребление: плановая экономика предпочитала больше тратить на инвестиции. Кому-то это может показаться нормальным — инвестировать сейчас ради потребления в будущем. Но Советский Союз имел другую структуру экономики, поэтому простое сравнение социалистических и несоциалистических стран по ВВП на душу населения, то есть по уровню жизни, невозможно.
Согласно международным данным по 103 странам за период с 1950 по 1989 год и учитывая затраты СССР, темпы роста были примерно на 2% ниже, чем они могли бы быть в других условиях. Об этом пишут Уильям Истерли и Стэнли Фишер в статье «Советский экономический упадок» (1995). 2% — это очень много, вполовину меньше того, что могло бы быть при тех же затратах. Авторы работы также показывают, что неэффективность использования ресурсов нарастала со временем.
Восточная и Западная Европа: темпы роста 1950–1989 гг. Источник: Vonyo, Tamas and Andrei Markevich (2019). Chapter 10. «Economic growth and structural development, 1945–1989». In Morris, Matthias (2019). «The Economic History of Central, East and South-East Europe, 1800 to the Present Day». Routledge, forthcoming.
Миф об индустриализации и коллективизации
Сторонники форсированной индустриализации и принудительной коллективизации в первую очередь говорят о 1930-х годах как о наиболее успешном периоде советской экономики. К концу означенного десятилетия в результате политики Сталина поменялась структура экономики: доля промышленности выросла в структуре ВВП до трети (перед первыми пятилетками она составляла около 20%):
Индустриализация и изменение структуры ВВП. Источники: Davies, R.W., Mark Harrison, & S.G. Wheatcroft (editors), The economic transformation of the Soviet Union, 1913-1945, Cambridge: Cambridge University Press, 1994. P. 272; Markevich, Andrei and Steven Nafziger «State and Market in Russian Industrialization, 1870-2010» in O’Rourke, K. and J.G. Williamson, eds. (2017), The Spread of Modern Manufacturing to the Periphery, 1870 to the Present, Oxford University Press: Oxford.
Но чтобы оценить эти успехи, нужно посмотреть на эти же показатели в сравнительной перспективе. Индустриализация была глобальным феноменом с начала XIX века:
Индустриализация как глобальный феномен. Источник: база данных Ангуса Мэддисона, http://www.ggdc.net/maddison/oriindex.htm
Первые 1800 лет н. э. ВВП в мире не менялся. Перелом случился после промышленной революции в Англии. По мере того как индустриализация распространялась на другие страны, развитие мира ускорялось, и Российская империя и СССР были частью этого процесса. Рост промышленности на треть в структуре экономики в период первых пятилеток похож на рост в Российской империи с 13% до 21%. Это наталкивает на вопрос: можно ли было достичь похожих или лучших результатов другим путем?
Этот вопрос давно обсуждается, и на него дают самые разные, порой противоположные ответы. Пример пессимистичного ответа — книга «От фермы к фабрике» (2003) Роберта Аллена, оптимистичного — работа «Был ли Сталин необходим?» (2017) Антона Черемухина, Михаила Голосова, Сергея Гуриева и Олега Цивинского. Аллен строит сложную модель советской экономики, учитывающую соотношения ее разных компонентов. Он пишет, что такие высокие темпы роста были достигнуты за счет того, что коллективизация и индустриализация перевели избыток рабочих рук в промышленность, и лучшего результата в других условиях достичь было бы сложно**.
Черемухин и соавторы строят модель общего равновесия для царского и советского периодов, а затем подставляют параметры одной модели в другую, устраивая своего рода соревнование на лучшие результаты. Авторы оценивают реальное среднее потребление в 1930-е годы и потребление в альтернативной реальности, которую они моделируют с помощью модели царской экономики. В итоге они приходят к выводу, что в период с 1928 по 1940 год благосостояние было бы выше на четверть, если бы была использована модель царского развития. В более долгосрочной перспективе модели показывают примерно то же самое.
Согласно Аллену, политику индустриализации и коллективизации можно было бы разделить. Без коллективизации результаты были бы еще лучше. Однако большинство экономических историков утверждают, что это две части одного и того же плана: политика коллективизации была важна для успеха политики индустриализации и давала три важных преимущества в ее проведении.
Во-первых, коллективизация позволяла контролировать снабжение городов. Индустриализация началась чуть раньше, чем коллективизация, и в самом начале столкнулась с проблемой хлебозаготовок: крестьяне без коллективизации не хотели торговать с городом.
Во-вторых, коллективизация за счет экспортирования хлеба дала ресурсы для инвестиций в промышленность.
В-третьих, не может быть быстрой индустриализации, если нет рабочих рук. Коллективизация в 1930-е годы ухудшила жизненный уровень в деревне и дала стимул для бегства в город, что с точки зрения правительства было плюсом (так индустриализация становилась дешевле). Цена такой политики — голод 1932–1933 годов, масштабы которого демографы и экономисты оценивают в 6–8 миллионов человек.
На эту тему тоже идут дебаты, но точнее ответить на вопрос о причине голода можно опять же количественно — обратившись к анализу коллективизации и смертности по регионам страны.
В первую очередь коллективизации подвергались хлебные регионы: Южный Урал, Волга, Западная и Восточная Сибирь, в наименьшей степени — нечерноземные области. К концу 1930-х годов везде были стопроцентные показатели, но в начале скорость коллективизации была разной. В 1933 году регионы, в большой степени подверженные коллективизации, показали более высокую смертность. Стопроцентная коллективизация увеличивала количество смертей на 60%.
Сверху: Коллективизация, по областям, май 1930.
Снизу: «Повышенная» смертность, по областям, 1933. Источник: Markevich, Andrei, Natalya Naumenko, Nancy Qian and Ekaterina Zhuravskaya (2019). «The Causes of 1933 Famine in the Soviet Union». Working project.
Это результат простой парной регрессии, очень предварительный, и это лишь начало исследования, в котором нужно учесть и другие факторы. Тем не менее вряд ли эта связь между коллективизацией и голодом тогда пропадет.
Миф о Большом терроре
Когда говорят о цене коллективизации и индустриализации, помимо голода 1932–1933 годов часто говорят и о репрессиях и наказаниях. Трудно спорить с тем, что это была неотъемлемая часть советской системы. Несмотря на усилия историков, мы до сих пор не знаем точного числа репрессированных, но в любом случае речь идет о нескольких миллионах человек. Самые близкие данные, известные на данный момент, — это подсчеты «Мемориала»: более миллиона человек расстреляли, более четырех с половиной миллионов арестовали по контрреволюционным делам и отправили в ГУЛАГ. Всего через ГУЛАГ прошли более 15 миллионов, еще около шести миллионов — спецпоселенцы и т. д.
Если репрессии — необходимый метод достижения высоких экономических результатов, должна быть обратная зависимость между темпами роста и количеством наказаний. В работе «Repressions and Punishment Under Stalin» (2017) я задался вопросом, как выполнение планов советскими экономическими наркоматами и министерствами было связано с количеством наказаний со стороны министерств государственного контроля. Выяснилось, что действительно существует обратная связь между количеством наказаний (архивная информация) и процентом выполнения плана (официальные данные газеты «Правда»). Главный вопрос, однако, — как интерпретировать эту корреляцию? Кроме того, надо учитывать, что органы госконтроля накладывали мягкие наказания (выговоры и штрафы), поэтому даже если наказание было эффективным стимулом для советских менеджеров, это не было связано с массовыми репрессиями.
Миф о плане
Идеальное научное планирование, о котором писали в советских учебниках, предполагало, что на каждую пятилетку правительство утверждает план, который потом детализируется и превращается в годовые квартальные месячные, декадные и даже ежедневные планы. С общесоюзного уровня он спускается ниже, на уровень наркоматов и предприятий. Каждое предприятие до начала планового периода имеет комплексный документ, где написано, сколько надо произвести, какие ресурсы будут использованы и откуда они придут. Все планы согласованы друг с другом, так как продукция одного предприятия используется другим.
Этот идеал плохо выполнялся на практике. Вышестоящие начальники не могли составить план без информации от подчиненных. Министры, несшие ответственность за выполнение планов, были активно вовлечены в процесс планирования, и у них возникали стимулы манипулировать информацией, чтобы добиться более легких планов и получить повышение.
процесс планирования и уточнения планов был бесконечным. Часто получалось, что экономические агенты работали без официально утвержденных планов, а лишь на основе их проектов.
Для предвоенных лет в советских архивах мне удалось найти всего один утвержденный план наркомата. В итоге возникала ситуация, которая описывается в позднесоветский период так: «Пятилетний план выполнен по сумме годовых». Это значит, что ситуация с пятилетним планом остается неизвестной, но путем пересмотра годовых планов (что могло произойти и в декабре) пятилетний план оказывался выполненным. С точки зрения стимулов и планирования как средства достижения наиболее эффективного распределения ресурсов это была проблемная система.
Таким образом, хотя абсолютные показатели советской экономики в среднем выглядели неплохо, с учетом изначального уровня и количества затрат эта система была скорее неэффективной. Политике коллективизации и индустриализации можно приписать голод 1932–1933 годов. Расчеты развития альтернативной ситуации показывают, что результаты могли бы быть как минимум не хуже. Принуждения и репрессии были неотъемлемой частью системы, но вопрос об их эффективности в экономике остается открытым. Наконец, советскую экономику стоит называть не плановой, а скорее командной: система могла мобилизовать ресурсы на конкретные задачи, но добиться систематического эффективного распределения ресурсов на основе планов было невозможно. Так что мифы и стереотипы, о которых мы сегодня говорили, следует скорректировать.
Литература
Аллен Р. От фермы к фабрике. Новая интерпретация советской промышленной революции. Москва, Российская политическая энциклопедия, 2013
Дэвис Р. Советская экономика и начало большого террора // Экономическая история. Ежегодник. 2006. Москва, Российская политическая энциклопедия, 2007
Маркевич А. Была ли советская экономика плановой? Планирование в наркоматах в 1930-е гг. // Экономическая история. Ежегодник. 2003. Москва, Российская политическая энциклопедия, 2004
Сталин И.В. Головокружение от успехов. К вопросам колхозного движения. «Правда» № 60 от 2 марта 1930 года.
Castaneda Dower P., Markevich A. (2018). Labor Misallocation and Mass Mobilization Russian Agriculture during the Great War // Review of Economics and Statistics 100(2): 245–259
Cheremukhin A, Golosov M., Guriev S., Tsyvinski A. Was Stalin Necessary for Russia’s Economic Development? // NBER Working paper 2013
Davies, R.W., Harrison M., Wheatcroft S.G. (editors), The economic transformation of the Soviet Union, 1913–1945, Cambridge: Cambridge University Press, 1994
Easterly W. and Fischer S. (1995). The Soviet Economic Decline, The World Bank Economic Review, 9(3): 341–371
Markevich A., Harrison M. (2011). Great War, Civil War, and Recovery: Russia’s National Income, 1913 to 1928, Journal of Economic History, 71(3): 672–703
Markevich, A., Naumenko N., Qian N., Zhuravskaya E. (2019). The Causes of 1933 Famine in the Soviet Union. Working project
Markevich, A. Repressions and Punishment Under Stalin in Eloranta J., Golson E., Markevich A. and Wolf N. (2017). Economic History of Warfare and State Formation. Springer
Markevich, A., Steven N. State and Market in Russian Industrialization, 1870-2010 in O’Rourke, K. and Williamson J.G., eds. (2017), The Spread of Modern Manufacturing to the Periphery, 1870 to the Present, Oxford University Press: Oxford
Vonyo T. and Markevich A. (2019). Chapter 10. Economic growth and structural development, 1945-1989. In Morris, Matthias (2019). The Economic History of Central, East and South-East Europe, 1800 to the Present Day. Routledge, forthcoming
Мы публикуем сокращенные записи лекций, вебинаров, подкастов — то есть устных выступлений.
Мнение спикера может не совпадать с мнением редакции.
Мы запрашиваем ссылки на первоисточники, но их предоставление остается на усмотрение спикера.
Догнать и перегнать. Как работала плановая экономика в СССР
Специально для https://vk.com/stepan_demura Взято отсюда В мае исполнится 60 лет советской кампании Никиты Хрущева «Догнать и перегнать Америку». К чему она привела? Тогдашний глава СССР Никита Хрущев, выступая на совещании работников сельского хозяйства, заявил, что по производству мяса США можно обогнать за три года (увеличив показатели в 3,5 раза к 1960 году), по производству молока – всего за год.
Далеко не все в руководстве СССР сочли план реалистичным. Но от критиков отмахивались, обвиняя их в «очернении линии партии». Под давлением из центра регионы стали брать на себя повышенные обязательства. Московская область и Белоруссия пообещали всего за год увеличить производство мяса вдвое, Ставропольский и Краснодарский край – в 2,5 раза. Фактически это обернулось махинациями. Колхозы стали скупать скот, содержавшийся в личных хозяйствах крестьян (в Кировской области он обеспечил 30% мяса, сданного в 1959 году государству). Более того – сдавать мясо заставили не только крестьян, но также рабочих и служащих. В одном из районов такие планы установили для пожарной команды, депо, собеса и так далее. Сотрудникам заявили: доставайте мясо, где хотите, или будете уволены.
Процесс сопровождался фальсификациями (разбавлением сдаваемого молока водой для увеличения объема) и приписками. По официальным данным, производство мяса действительно выросло (хотя лозунги Хрущева реализованы не были), а по производству молока СССР уже в 1958 году сравнялся с США. Но показателем того, что в реальности кампания оказалась неэффективной, стали перебои со снабжением населения продовольствием и повышение цен в 1962 году – в том числе на мясо (это спровоцировало, в частности, забастовки в Новочеркасске, на подавление которых послали военных).
Бредовые приказы
В истории СССР достаточно и других примеров того, как плановое хозяйство оборачивалось нелепостями и абсурдом. Система порождала приписки, коррупцию и выпуск бракованных товаров. В обман было вовлечено множество людей – от руководства предприятий до контролирующих и партийных органов.
«Зачастую качество продукции легкой промышленности таково, что она просто непригодна для потребления, – сетовал на съезде компартии в 1934 году нарком Рабоче-крестьянской инспекции Ян Рудзутак. – Многие из вас видели такой шедевр, как чайный стакан весом в четверть килограмма, который более пригоден в качестве ударного смертоносного орудия. Следует отметить, что стекольная промышленность вела учет своих производственных показателей, выпускала стаканы не по числу, а по весу. Таким образом, получалось, что чем тяжелее стакан, тем лучше показатели стекольных заводов».
Часть бракованной продукции, появившейся из-за гонки за выполнением плана, попадала на прилавки. Другая часть отправлялась на склады или свалки. С махинациями пытались бороться еще на раннем этапе существования СССР. Но так называемое «хлопковое дело» 1980-х годов показало, что они стали масштабной частью плановой экономики.
Ее следствием, как писал Александр Солженицын, были «бредовые разрушительные приказы». А они, в свою очередь, нередко приводили к уничтожению ресурсов и результатов труда.
Сотрудникам формальное выполнение плана приносило премии, их начальству – успех в карьере. Гонка за цифрами поддерживалась «социалистическими соревнованиями» и амбициями партийных функционеров.
Фактически, как отмечает глава Украинского аналитического центра Александр Охрименко, планы, поступавшие из центра, постоянно корректировались – так что в конце года, когда надо было отчитываться, уже сложно было понять, какой план был первоначальным. Выставить себя в лучшем виде помогали приписки и другие методы.
«Умный председатель колхоза или директор совхоза так грамотно умел организовать поездку партийного и советского начальства на рыбалку или охоту, что в результате в стране появлялись колхозы и совхозы-рекордсмены, – писал украинский экономист. – Им просто безбожно занижали плановые задания, и в результате руководители этих хозяйств и отдельные доярки с комбайнерами получали Героя Социалистического труда».
Рязанское дело
Один из примеров того, как это работало – афера в Рязанской области. В 1959 году ее руководство объявило, что берет на себя повышенные обязательства – за год втрое увеличить поставки мяса государству (до 150 тысяч тонн). Формально план был выполнен. Но, как стало известно позднее, – за счет приписок и махинаций.
Чтобы выполнить план, на мясо решили отправить весь приплод 1959 года, а также большую часть молочного стада. Скот изымали и у колхозников. Когда его не хватило, стали закупать в других регионах. При этом использовались фонды, предназначенные для других целей, например, для строительства школ. Когда и этого оказалось недостаточно, в ход пошли приписки.
«Производились в огромных размерах фиктивные операции, оформлявшиеся фальшивой документацией, скот, переданный якобы на дополнительное снабжение населения, оформлялся как проданный колхозам и совхозам, – констатировало позднее бюро ЦК КПСС. – После этого колхозы и совхозы вторично оформляли этот несуществующий скот как проданный государству в счет выполнения своих обязательств. При таких жульнических операциях колхозы несли огромные убытки».
В 1960 году Рязанский обком объявил, что сдаст еще больше мяса – 180 тысяч тонн. Но уловки уже не помогли – фактически заготовили не более 30 тысяч. Афера подорвала сельское хозяйство региона. Из-за массового забоя скота поголовье сократилось на 65%. Снизилось и производство зерна – на 50% (из-за того, что крестьяне, у которых изъяли скот, отказывались работать на колхозных землях).
Когда обман раскрылся, секретарь обкома Алексей Ларионов застрелился. Несколько партийных чиновников были уволены. Тогдашний глава страны Никита Хрущев, выступая на заседании президиума ЦК КПСС в декабре 1960 года, устроил разнос подчиненным – в частности, за то, что Ларионова успели наградить за рекордные показатели.
«Как это без проверки прошло такое награждение, куда смотрели? – демонстративно удивлялся он. – Если это, товарищи, пойдет по такому направлению, вы можете представить, как начнем обманывать народ, и к чему это приведет. Ларионов догадался – взял и умер, теперь возьми с него».
Фактически «рязанское чудо» было следствием объявленного Хрущевым соревнования с США. Когда Рязанский обком принял в нем участие (по одной из версий, Ларионов увидел в этом способ избежать возможной отставки), центр поспешил его поддержать. Область даже заранее, еще в начале 1959 года, наградили орденом Ленина (позднее Ларионову вручили еще и медаль «Серп и молот»).
В течение года в ЦК КПСС не раз поступали сигналы о махинациях в Рязанской области. Но там их предпочитали игнорировать. В конце 1959 года, когда обком формально доложил об успехах, Хрущев, выступая на пленуме ЦК, поставил Рязанскую область в пример другим регионам. Но позднее, когда разгорелся скандал, предпочел переложить ответственность на других.
Истребление китов
Охоту на китов попытались формально ограничить в середине XX века – после создания международной комиссии, которая устанавливала квоты на их добычу (правда, ей не хватало полномочий для того, чтобы обеспечивать соблюдение этих квот), а позднее, в 1982 году, она объявила мораторий на весь коммерческий китобойный промысел. СССР отчитывался перед ней, но эти отчеты мало отражали реальность. Фактические цифры были гораздо выше.
По данным исследования, опубликованного в США в 2011 году, за 40 лет Советский Союз сообщил комиссии о добыче примерно 185 тысяч китов в Антарктике. В действительности было убито более 338 тысяч. Расхождения были практически по всем видам – синим китам (3,6 тысячи и 13 тысяч), сейвалам (33 тысячи и 59 тысяч), малым полосатикам (17 тысяч и 50 тысяч). По сведениям советского исследователя китов Альфреда Берзина, в 1948–1949 году добычей одной только флотилии «Слава» стали 112 горбатых китов. В официальные отчеты попали лишь 8.
Как утверждают американские исследователи, советские китобои нередко убивали всех встреченных по пути китов – независимо от вида, возраста и пола. Отчеты затем фальсифицировались при участии КГБ. О фальсификациях сообщали и российские источники.
Зачем все это было нужно? Формально китов добывали ради жира и мяса. Но экономические соображения, по сути, были вторичны. По данным Берзина, если в Японии перерабатывалось до 90% останков убитого кита, то в СССР – до 30%. В отчете флотилии «Советская Россия» начала 1970-х годов, посвященном добыче китов, отмечалось, что примерно в половине случаев мясо убитых животных «пришло в негодность».
Ключевую роль сыграла плановая экономика. За выполнение и перевыполнение планов полагались премии. Чиновники, опираясь на это, поднимали планку (так, в 1962 году план для флотилии «Советская Россия», отчитавшейся об успехах, был увеличен на 10%). Более того, сами китобои брали на себя повышенные обязательства – по самым разным поводам. Одна из флотилий, например, посвятила один из промысловых сезонов лично Иосифу Сталину, пообещав увеличить добычу китового жира на несколько тысяч тонн.
Целями стали и южные киты, охота на которых была запрещена еще в 1930-е годы. По данным Альфреда Берзина, в 1962 году флотилия «Советская Украина» уничтожила более 1,3 тысячи этих животных у берегов Аргентины. Их жир обеспечил ей выполнение плана сразу за два года. Мясо убитых китов выбрасывали.
Формально в СССР существовали штрафы за нарушение правил промысла. Но при действовавшей системе, по словам Берзина, это воспринималось как шутка. Он вспоминает, как на одном из совещаний, где присутствовал представитель министерства рыбного хозяйства СССР, рассказал ему, как одна из флотилий убивает серых китов (их добыча запрещена с середины XX века). В ответ его обвинили в очернении «наших отважных китобоев и членов партии».
Понравился пост? Расскажите о нём друзьям, нажав на кнопочку ниже: