в какой стране крадут невест
«Хватай и беги». Как выглядит «традиция» похищения, изнасилования и принуждения к замужеству
Практика похищения невест существовала во многих патриархальных обществах. Иногда молодые сами договаривались об этом, если родители не были согласны на брак, но часто девушку похищали против ее воли. На северном и южном Кавказе этого почти не осталось. Но на юге Казахстана и в Кыргызстане такая «традиция» существует и сейчас. Корреспонденты «Настоящего Времени» Татьяна Ярмощук и Алина Жетигенова собрали истории похищенных девушек, похитителей, а также женщин, принимавших в этом участие.
УБИЙСТВО БУРУЛАЙ
В этом году в Кыргызстане похищение закончилось убийством девушки. В мае в селе Сосновка 30-летний водитель маршрутки Марс Бодошев вместе с друзьями подкараулил 19-летнюю Бурулай Турдалиеву и затолкал ее в машину. Родители девушки обратились в милицию, похитителей задержали и доставили в РОВД. С ней в тот момент было все в порядке. Но через несколько часов мужчина зарезал Бурулай прямо в отделении.
Бурулай училась в медучилище и собиралась выйти замуж. Но Бодошев неоднократно пытался похитить девушку, чтобы заставить стать его женой. Сестра погибшей рассказывала: Бодошев клялся, что не даст девушке покоя и любым путем женится на ней.
После очередной попытки похищения семья начала прятать дочь. Бурулай некоторое время жила у сестры в другом районе и почти не выходила из дома. Бодошев продолжал искать девушку и расспрашивал соседей, где она скрывается.
Бурулай на несколько дней приехала к родителям. Вечером она вышла в магазин, который находится недалеко от дома. В этот момент ее схватили, насильно посадили в машину и увезли. Родственники девушки пытались догнать похитителей, но не смогли. Тогда они обратились в милицию. Автомобиль, в котором находились похитители и девушка, перехватили на трассе. Марса вместе с Бурулай доставили в отдел МВД и там почему-то оставили их наедине.
«Когда мы приехали в милицию, нам сообщили, что Марс ее зарезал, – рассказала сестра убитой. – На ее теле, когда я ее омывала, я увидела четыре ножевых ранения: на спине, у горла и на грудной клетке. К тому же этот убийца ножом вырезал буквы «Н+Б». На «Н» начинается имя жениха, которого любила Бурулай и за которого собиралась замуж».
Суд приговорил Бодошева к 20 годам в колонии строгого режима с конфискацией имущества. Также было уволено руководство отдела МВД, где убили Бурулай. Родственники погибшей считают, что в смерти девушки виноваты милиционеры.
ПОХИТИТЬ, УГОВОРИТЬ, ИЗНАСИЛОВАТЬ…
Похищение невест в Кыргызстане называют «ала качуу (хватай и беги)». Обычно это происходит так:
После убийства Бурулай про случаи похищений начали говорить чаще. Кыргызстан считается одной из самых проблемных стран в мире с точки зрения частоты случаев принуждения к браку. Ежедневно здесь крадут от 10 до 30 женщин, большинство из них вынуждены выходить замуж за своего похитителя, опасаясь позора или осуждения со стороны взрослых.
Мы рассказываем другие истории похищенных девушек, похитителей, а также женщин, принимавших участие в «ала качуу»
«ПОРЕЗАЛА ВЕНЫ»
Жительницу Бишкека Калию похитили, когда ей было 16 лет. Родители ее забрали, но вскоре выдали замуж за двоюродного брата по линии отца.
«Отец сказал, что похищенную один раз женщину больше не возьмут замуж, и это мой шанс сейчас. Было тяжело. Я была влюблена в другого парня, но послушалась и вышла замуж за того, кого для меня выбрал папа», – рассказывает она.
«Семья мужа постоянно попрекала, что я «украденная», будто бы уже побыла замужем, и нужна им только как служанка. Так говорил и мой муж, а его мать не скрывала, что ищут ему невесту получше. Когда я родила ребенка, мне говорили, что я его нагуляла. Когда у дочки начался жар, отказались везти ее в больницу – говорили, что денег нет. Я пожаловалась мужу, сказала, что ребенок может умереть. Он ответил, что так даже лучше», – вспоминает Калия.
После этого она ушла от мужа и вернулась в дом родителей. Но ее заставили еще раз выйти замуж. На этот раз за 16-летнего родственника матери. В случае отказа отец грозился отдать дочь Калии семье бывшего мужа.
«Сначала дядя говорил, что я и его сын не обязаны сразу спать вместе, но спустя два месяца он пришел и сказал, что время пришло и они все проконтролируют. Я порезала себе вены», – говорит она.
После того, как Калию выписали из больницы, мать ее забрала. Сейчас она живет одна с дочкой и поддерживает отношения с родителями.
«ВЗЯЛ МЕНЯ СИЛОЙ»
Айжамал было 23 года, когда ее родители сами договорились о похищении. Они узнали, что дочь, которая живет в другом городе, три месяца назад переехала к своему парню, который не был кыргызом.
Женщину похитил 36-летний разведенный кыргыз, сын друзей родителей. «Ты не девственница. Тебя бы не взял неженатый мужчина», – сказала мать, приехав за дочерью в дом похитителя.
Айжамал схватили, когда она выходила с работы. Никто из прохожих не отреагировал. «Когда я кричала, мне в рот засовывали банан. Думала, задохнусь. Я билась как могла. Мужчина за рулем и «жених» даже подшучивали: мол, жена из меня выйдет страстная и строптивая», – говорит она.
«В какой-то момент у меня не осталось сил. Я успокоилась и начала придумывать план: притворюсь, что смирилась, потом позвоню парню, родителям или в милицию».
Но потом у девушки отобрали телефон, а приехавшие родители отругали «за легкомыслие» и заявили, что ни за что не разрешат ей быть с «немусульманином».
Отец парня Айжамал – кыргызстанец украинского происхождения, мать – узбечка. «Они оба были атеистами, как и я и мой парень, но мои родители решили, что раз папа – украинец, то парень точно христианин».
Родственники похитителя контролировали все, что она делала. «Высокомерная! Лентяйка! Русского ей захотелось! Наверняка готовить и убираться не любишь, вот и не хочешь в кыргызскую семью», – пересказывает Айжамал их упреки.
«Оказалось, что он меня искал, приходил к родителям, но они сказали, что не знают и даже «искали» меня вместе с ним. Ходил по подругам, звонил на работу, даже был в милиции», – продолжает Айжамал.
Девушке удалось сбежать, когда похититель вез ее в столицу. Больше Айжамал его не видела. Ее парень хотел пойти в милицию, но Айжамал уговорила его переехать вместе в Казахстан и забыть об этом.
С того времени прошло четыре года. С родителями Айжамал не разговаривала, поддерживает связь лишь с младшей сестрой.
Анару похитили в 16 лет, после школьных выпускных. Это сделал парень, с которым она раз сходила на свидание.
Девушка планировала уехать в город, чтобы получить медицинское образование. Она была уверена, что отец заберет ее, но он отказался.
«Если девушка ходит по свиданиям, значит ей пора заму»», – сказал ей отец, приехав в дом похитителя.
Анара осталась. Родственники мужа работали в России и помогали финансово. «На него постоянно давили, а он эту агрессию вымещал на мне и детях. Я его боялась. Он бил по голове, бил во время беременности. Мне приходилось выслушивать обвинения и его родственников».
В 25 лет у Анары было уже четверо детей. Финансы семьи полностью контролировал муж, деньги тратил на себя, завел любовницу. Анара решила поехать на заработки в Россию, взяв с собой младших детей. В Кыргызстан она не вернулась, узнав, что муж переехал к любовнице. Разводиться ей не пришлось, поскольку брак официально не был оформлен.
«ПОХИТИЛ, НАСИЛЬНО ЖЕНИЛ, УШЕЛ»
Мире сейчас 70 лет, она директор единственного в стране кыргызоязычного магазина книг. Ее похитили в 17 лет, когда она приехала в Бишкек учиться. Она осталась с похитителем. Жених сразу после свадьбы ушел на три года в армию, оставив Миру в селе у своих родителей. Когда он вернулся, семья переехала в Бишкек, где Мира родила троих детей.
«Мне одно обидно: он же сам меня выбрал, похитил, насильно женил на себе. В период трагедии [смерти сына] я встретила его на улице, когда он гулял с другой семьей», – рассказывает она.
«Он ушел из дома, никак не помогал. Мне в 39 лет пришлось утром получать образование, днем работать в магазине книг, ночью – уборщицей. Меня спасли книги и творческая среда. Там в 45 лет я встретила второго мужа – поэта. С ним мы поженились, встречаясь пару лет», – отмечает Мира.
«МАМА ОСТАВИЛА МЕНЯ»
19-летняя Жаркын учится на факультете журналистики. У нее был молодой человек, за которого она собиралась замуж. Но весной ее похитили. Это был ее знакомый из села Кок-Ой Таласской области.
«Раньше я думала, что если меня похитят, то я просто уйду. Но после того, как ты перешагнул порог дома, все происходит по-другому. Его мама плакала, что это ее единственный сын и что она не хочет его потерять. Бабушка сказала: «Дорогая, я лягу на порог, не перешагивай через меня». Да и мама сказала, что проклятие – это плохо, просила подумать о родных», – рассказывает она.
Жаркын осталась. «Он знал, что я люблю другого и собираюсь за него замуж. Он даже ни разу не пришел и не попросил моей руки. Если бы он так сделал, то я его немного больше бы уважала. Каждый раз перед сном мечтаю, чтобы все это оказалось сном. К сожалению, это не сон», – продолжает Жаркын.
«НАДО ОСТАТЬСЯ, ИНАЧЕ ОПОЗОРИШЬ ОТЦА И МАТЬ»
50-летняя Гуля из Кыргызстана в «ала качуу» участвовала много раз. Она выполняла роль одной из женщин, которые принуждают девушку остаться в доме похитителя.
«Когда видишь молодую девушку, которую похитили, то, конечно, болит сердце. Думаешь: а если мою дочь также будут принуждать? В голове на тот момент много вопросов. Но «киргизские национальные законы» превыше этих домыслов. Они гласят, что если девушка переступила порог дома, то там должна остаться. Когда твои родственники крадут девушку и приводят в дом, то ты же не можешь выступить против «своих». Тебя просто не поймут, осудят. Вот и получается, что должна в любом случае поддержать «своих». Это называется «кыргызчылык»», – рассказывает она.
Когда-то Гулю тоже похитили. «Тогда все так женились и жили. Сейчас другое время, опасно красть. Мышление девушек меняется, они могут уйти, если что-то не понравится. А ведь раньше уйти из семьи считалось позором. Так и воспитывали девочек, говорили: «Надо остаться там, куда попала, строить семью, несмотря ни на что, иначе опозоришь отца и мать».
По словам Гули, своих дочерей она воспитывает «в духе свободы», но видит в этом и минусы. «Моим старшим дочкам под 30, а они до сих пор не вышли замуж. Мужчины боятся похищать. А раньше если понравилась девушка – крали не раздумывая. Так и создавались семьи».
Мелис говорит, что помогал похищать девушек друзьям, и себе похитил, но она ушла. Через год он женился на другой, с которой познакомился через интернет. «Лучше сначала пообщаться. Тогда ты хотя бы знаешь, что она тоже хотела этого и будет стараться сохранить семью, а не ходить всегда обиженная за то, что ты один раз сделал», – говорит он.
«ОПЫТА НЕТ, А СЕМЬИ ХОТЕЛОСЬ»
Акылбек со своей супругой поженились по взаимному согласию. Они вместе учились в университете. Но их младшие братья и племянники похищали невест, а Акылбек с женой поддерживали их. «Хочется, чтобы родня была счастлива и устроена. Мы решили, что оплатим все эти мероприятия с кражей и свадьбой. Так мы женили троих братьев и пятерых племянников», – рассказывает он.
«Мои младшие братья жили в селе. Образования нет, работы нет, опыта отношений нет, а семьи хотелось. Родственники предлагали украсть девушку из соседнего села, и мы понимаем и их логику», – объясняет Акылбек свои действия.
При этом он против того, чтобы украли его дочь: «Я бы забрал дочь и, может, даже сдал бы похитителей милиции».
ТРАДИЦИЯ ВНЕ ЗАКОНА
Похищение девушек для принуждения к браку уголовным преступлением в Кыргызстане стало считаться в 1994 году. В 2012-м наказание за это ужесточили – похитителям грозит от семи до 10 лет лишения свободы.
Но и после этого кражи не прекратились. Часто силовики не хотят влезать в такие дела или даже прикрывают похитителя, мотивируя это «национальной традицией».
Ежегодно в Кыргызстане похищают около 10 тысяч девушек, большинство из которых так и остаются жить в доме похитителей. Около 20 процентов всех браков здесь создаются путем похищения невесты. По данным ООН, в Кыргызстане 13,8 процента женщин в возрасте до 24 лет принудительно выдавались замуж.
Некоторые имена в статье изменены по просьбе героинь.
Материал Татьяны Ярмощук и Алины Жетигеновой, корреспондентов «Настоящего Времени».
Жизнь«Какая симпатичная — давай украдём»:
Как устроена кража невест
Почему женщин принуждают к браку
Зимой на ютьюбе было опубликовано видео похищения девушки у входа в торговый центр во Владикавказе: три парня набрасывают на неё бурку и тащат к машине. По пути похититель два раза роняет жертву головой на асфальт. Видео вызвало бурную реакцию в социальных сетях: одни беспокоились о здоровье девушки, вторые винили в растущей популярности краж дорогие свадебные обряды, а третьи ставили подписи под петицией на имя главы республики с требованием запретить кражу невест и ввести уголовное наказание. В начале мая тема кражи невест вернулась в информационное пространство. Тогда в нескольких российских СМИ появились сообщения, что депутат заксобрания Ингушетии украл женщину для принуждения к браку. Сам он это отрицает и говорит, что женился по мусульманским традициям без регистрации в загсе.
На Северном Кавказе религиозные лидеры публично осуждают эту практику, в некоторых республиках за кражу невест введены штрафы. Но неясно, решило ли это проблему или она просто уходит в тень: точной статистики по количеству жертв нет, а тема остаётся малоисследованной. Мы решили разобраться, где кража невест всё ещё актуальна и почему эту насильственную практику до сих пор не удалось искоренить.
От имитации к насилию
Чолпон из Бишкека не была знакома со своим похитителем, а он до момента кражи видел её пару раз. Он подстерёг девушку у подъезда, схватил и дотащил до машины. «Я не стала кричать или ругаться, — вспоминает Чолпон. — Просто спросила, куда и зачем мы едем. А они ответили: „Мы тебя украли“. Я объяснила, что меня на рынке ждёт сестра, и попросила предупредить её. Надеялась, она мне поможет. Я пообещала, что если они позвонят ей, то я буду ехать всю дорогу молча. В итоге они согласились».
Похитители повезли Чолпон в районный центр в двух часах от Бишкека. На полпути она захотела в туалет, и мужчины согласились остановиться у кафе на обочине. «В туалете я встретила апашку (пожилая женщина. — Прим. ред.) лет семидесяти. „Апашка, — говорю я ей. — меня украли. Можете, пожалуйста, позвонить моему брату и передать, куда меня везут?“ А у бабушки, оказывается, села зарядка телефона. Но она сказала, что запомнит номер брата. Я ей не сильно поверила, но, думаю, была не была, и продиктовала номер. Она предложила забрать меня прямо из кафе, но я отказалась. У ребят, которые меня украли, было три машины, парней десять. Они не стали бы слушать пожилых людей».
Когда мужчины довезли Чолпон до дома похитителя, на улице их уже ждала толпа людей — жители села. Чолпон рассказывает, что зашла в дом без скандала и прошла в комнату, где обычно сидят невесты. «Мне начали надевать платок (белый платок означает, что девушка соглашается стать невестой. — Прим. ред.). А я говорю: „Извините, давайте сперва договоримся. Я вас не знаю. Вашего сына тем более“. Моя семья тоже из небольшого посёлка, но у нас невест насильно не оставляют. Бывает, пробуют уговорить или разговаривают с родственниками. Но те, кто меня похитил, даже не стали звонить моим родителям», — рассказывает она.
Из всех стран постсоветского пространства в Кыргызстане о проблеме кражи невест говорят больше всего. Хотя официально в год там регистрируется менее ста краж женщин, ООН ссылается на статистику в 10 тысяч случаев в год. Общественный фонд «Открытая линия» в Бишкеке работает с проблемой кражи невест с 2009 года. Представители фонда разрабатывают материалы в помощь жертвам, снимают информационные ролики, сотрудничают с МВД и сопровождают девушек на судебных заседаниях. По словам руководителя фонда Мунары Бекназаровой, работа десять лет назад начиналась с документирования в регионах. Тогда считалось, что все кражи невест происходят по договорённости. Сотрудники фонда решили проверить, так ли это, и, проехав по стране, собрали и описали 293 истории. Большая часть из них оказались насильственными.
Мунара объясняет, что браки по договорённости в советское время заключались так: «Если девушка и парень хотели пожениться, он говорил: „Будь готова к такому-то часу, я повезу тебя к родителям“. Это была имитация кражи с предварительного согласия невесты. Дома у жениха готовились, звали гостей, а девушка отправляла письмо родителям, что её украли, но она решила остаться». После распада СССР выросли безработица и криминал — это привело к возрождению насильственных практик. «Когда мы в 2009 году поехали по стране документировать случаи ала-качуу, мы встречали уже разное, — вспоминает Мунара. — Через Суусамырcкую долину едет много машин из Бишкека на юг, в город Ош. На перевале продают кумыс, бензин, еду. Машина остановилась заправиться, и два парня переговариваются друг с другом: „Смотри, какая симпатичная девушка. Давай украдём“. Она слышит их разговор, убегает в юрту, прячется под кровать. Они заходят вслед за ней, выволакивают её за волосы, сажают в машину и увозят. Для нас десять лет назад это стало шоком».
Подмена традиций
Светлана Анохина, шеф-редактор портала Daptar, тоже рассказывает, что в Дагестане проблема кражи невест усилилась в постсоветские годы. Традиционно в регионе кражи невест не были широко распространены и происходили в отдельно взятых сёлах, где эта практика считалась приемлемой. «В 90-е годы разгул бандитизма нужно было чем-то прикрыть— нельзя же просто сказать: я насильник и делаю что хочу. Поэтому насильственные практики оправдывались давними устоями, обрядами и заветами предков. Они отсылают нас к культуре, где мужчина — „отважный воин“ и „носитель мужских достоинств“. Конечно, туда хорошо вписывается похищение женщины. Несколько лет назад в Дагестан из Эстонии приехал местный представитель диаспоры. Он был с дочерью, чтобы показать ей благородную землю предков. А её украли. Папа невесты был достаточно обеспеченным человеком, это была кража по расчёту: зачем долго свататься, лучше украсть. Там деньги и положение — мальчик устроен» (студентка Аминат Махмудова в итоге была спасена от похитителей. — Прим. ред.).
Собеседницы Wonderzine говорят, что с целью экономии кражу по договорённости могут организовать жених и невеста. К примеру, Гаухар из Казахстана и её жених имитировали кражу после того, как родители отложили их свадьбу из-за нехватки денег: «В назначенный день я вышла из дома как будто в магазин, и мы уехали на машине к нему. Когда приехали, провели все необходимые обряды. Нас обручил мулла». «К сожалению, сегодня воровство невесты воспринимается как альтернатива пышной свадьбе, — размышляет координатор свадеб Мадина Макоева из Владикавказа в разговоре с журналистами Daptar. — Люди считают, что если они украдут свою избранницу, это будет им экономически выгодно. Но мы забываем, что традиционность свадебного осетинского обряда заключается не в ресторане на тысячу человек, а в том, что ты, согласно обычаям, забираешь девушку из отчего дома». С Мадиной соглашается филолог-осетиновед Тамерлан Камболов: «Сам осетинский язык даёт оценку этому обряду. Есть выражение [которое переводится как] „жениться или привести невесту по традиции, по обряду, по обычаю“. Соответственно, иначе, то есть похищением — это уже вне традиции».
Несколько лет назад в Дагестан из Эстонии приехал местный представитель диаспоры с дочерью. А её украли. Это была кража по расчёту: зачем долго свататься, лучше мы её украдём
По словам Светланы Анохиной, несмотря на то что духовные деятели ислама открыто порицают практику кражи невест, вера в обычаи в обществе сильна. Необходимость насильственных практик по-прежнему объясняют «традициями»: «Недавно мы с английским журналистом обсуждали тему кражи невест, и я предложила подойти к компании молодых людей и спросить их мнение. Один ответил, что всё пошло прахом и все забыли традиции». Раньше, объяснил он, если мужчина украл девушку и вступил с ней в связь, то она уже принадлежала ему. А теперь, возмущался молодой человек, она берёт и возвращается к родителям — и они её принимают обратно домой. «Я смотрела на него как на заговоривший рояль, — вспоминает в разговоре Светлана. — Мальчик выглядел очень современно, скорее как хипстер. У него хорошая речь, он хорошо одет, встретили мы его в тусовочном месте. Поэтому я предположить не могла, что в голове у него такая страшная каша. Он серьёзно говорил, что принять обратно дочь, которую украли и обесчестили, — это падение нравов. Оставить дочь в семье похитителя — это и есть поддержка традиций».
Закон и порядки
В 2013 году в Кыргызстане местные депутаты приняли законопроект по ужесточению уголовного наказания за кражу невест. Тогда фонд «Открытая линия» провёл кампанию в здании парламента. Руководитель фонда Мунара Бекназарова объясняет, что акция намеренно обращалась напрямую к депутатам. «К третьим решающим слушаниям мы подготовили письмо-обращение от реальной жертвы ала-качуу. В письме она рассказывает, что её украли и она сопротивлялась в течение десяти дней. В какой-то момент она замёрзла и попросила дать ей что-то тёплое. Ей дали халат бабушки, в кармане которого оказались лекарства от сахарного диабета — бабушка, видимо, положила их туда, чтобы не забыть выпить. Девушка выпила всю упаковку и впала в кому. Она говорит в письме: „Три месяца я была между жизнью и смертью, выжила, но теперь у меня инвалидность. А моего похитителя не привлекли к ответственности. Он женился и создал семью. А меня всего этого лишили. Я отдаю вам свой цветок невесты, он мне больше не пригодится. Прежде чем отклонить законопроект, подумайте, сколько таких цветков вы можете получить“. Письмо было зачитано в парламенте, и каждому депутату мы вручили цветок невесты. Они проголосовали за ужесточение уголовного наказания до десяти лет тюремного заключения».
Российским законодательством кражи невест специально не регулируются. Существует статья Уголовного кодекса о похищении человека, которая предполагает, что с похитителя снимается ответственность при добровольном освобождении жертвы, «если в его действиях не содержится иного состава преступления». В реальности получается, что женщина, принуждённая к браку, нередко не имеет никакой правовой защиты. По мнению ингушского богослова и телеведущего Ахмеда Тангиева, именно редкое обращение в органы и отсутствие дальнейшего уголовного наказания мешает окончательному искоренению этой насильственной практики. В интервью телеканалу «Дождь» он объясняет, что семьи часто решают вопрос без обращения в полицию: «Если человек украл, надо ему дать срок, пусть сидит. А по обычаям часто бывает так, что его просто прощают. Влиятельные люди просят семью простить его, решить вопрос мирно. И люди прощают».
Ввести законодательный запрет на кражу невест пытались в Ингушетии в 2017 году. Тогда местный парламент внёс в Госдуму законопроект об уголовном наказании за эту насильственную практику — но он был отклонён. Пока в республике введён штраф в 200 тысяч рублей. В соседней Чечне за кражу невесты также действует наказание в виде штрафа, но там он существенно выше — миллион рублей. Эту меру Рамзан Кадыров ввёл в 2010 году — а в 2016 году объявил, что практика в республике искоренена.
Ирина Костерина, гендерный исследователь и программный координатор Фонда имени Генриха Бёлля в России, говорит, что из-за штрафов в обеих республиках кражи стали встречаться гораздо реже. «Если девушка из влиятельной семьи, которая может вступить в конфликт с родственниками похитителя, девушку могут отдать без всяких последствий или похититель заплатит неформальный штраф её семье», — говорит она. При этом отследить статистику краж, по словам Костериной, тяжело. Ведь даже насильственные случаи, когда и девушка, и её родственники против, не обязательно регистрируются: кражи невест укоренены в местной культуре и полиция может не увидеть в этом состава преступления.
Из поколения в поколение
«Долгие годы я жила между двух огней. Возвращаться к родителям было позором, они меня гнали назад, а жизнь в семье мужа сладкой не назовёшь, — вспоминает жительница Казахстана Акзер, которую украл друг её знакомого. — Каждый день в доме были крики, ссоры, свекровь и старшая сестра мужа не давали мне житья. Руку на меня поднимал и муж, и его родители, и апке (старшая сестра. — Прим. ред.)».
Украденная девушка ждала маму в надежде, что та заберёт её обратно домой. А мама передала через родственников, что стоит остаться: дом и семья хорошие, люди состоятельные и обещали оплатить учёбу
Чолпон, которую украли в Бишкеке и привезли в село в трёх часах от столицы, родственницы похитителя пытали шесть часов. «Сначала платок на меня пробовала надеть его мама. Насильно держали мою руку, но я не далась. Потом соседки попробовали и ещё какие-то родственники. Потом халат хотели надеть, держали мои руки с двух сторон и натянули его на меня. Я образованный человек, с дипломом, говорю им: „Я же не вещь, чтобы меня просто взять и отвезти домой“. Соседи начали возмущаться: „Не давайте ей говорить. Она должна послушаться“. Утром я не успела позавтракать. Я была голодная и хотела пить. Но у кыргызов есть обычай — если не собираешься оставаться в этом доме, то ничего не должен пробовать. Они мне предлагали еду, я говорила, что не хочу. Приносили воду, от неё я тоже отказалась. Я повторяла: „Сейчас современный мир, демократия. Сейчас каждый должен за свою судьбу бороться“. А мне в ответ женщины: „Мы все это прошли. Я так пришла в эту семью, и она тоже. И что? Нормально живём“. „А обо мне кто подумает?“ — спрашивала я в ответ», — рассказывает она.
По словам Мээрим Кадыркуловой, если девушка оказывает сильное сопротивление, самая старшая женщина ложится поперёк порога и говорит, что проклянёт, если та перешагнёт через неё. «Этот символический жест пугает многих девушек. Я знаю мало случаев, когда девушка смогла перешагнуть через пожилую женщину. Но если она всё же уйдёт, это будет иметь сильный резонанс в местном сообществе», — считает Кадыркулова. Мунара Бекназарова подтверждает, что девушек, которые не боятся проклятий, гораздо меньше, чем тех, что находятся под влиянием навязанных стереотипов: «Если живёшь в деревне, у тебя нет примеров, когда девушка осмелилась уйти от похитителя. Наоборот, ты видишь, что, как правило, девушки остаются с ним, всё село это поддерживает, идёт на свадьбу, несёт подарки и поздравляет похитителя как настоящего джигита, который „завоевал“ её».
Решающую роль часто играют родственники девушки: старшее поколение, как правило, не желает огласки и предлагает ей остаться. «Мои родители приехали только к обеду следующего дня. Когда они зашли в дом, мне сказали, что все в нашем селе уже знают о похищении. Если бы я вернулась домой, это был бы позор для моей семьи. Даже в будущем я не смогла бы выйти замуж из-за этого клейма, — вспоминает похищение Гульмира из Казахстана. — Ходили бы слухи, и семье будущего жениха это бы не понравилось. И я решила остаться, чтобы не позорить свою семью. Да, я испытывала давление, и это был большой стресс. Конечно, мне было страшно. Но я смирилась».
Девушка была шокирована тем, что мама дала ложные показания, она была растеряна и не понимала, куда идти. Некоторое время пожила у подруг, а потом фонд помог ей переехать в Бишкек — сначала её устроили в кризисный центр, а потом в социальный дом. «Она была в депрессии. До этого у неё был свой привычный круг, а так она выпала из социума, — объясняет Мунара. — Общество, в котором она жила, осуждает уход от похитителя. Она не может остаться с ними и принять их ценности, но одна тоже не привыкла жить. Обсуждая уход жертвы, важно помнить, что с одной стороны, на девушку давят стереотипы — ты должна молчать и не перечить старшим. C другой стороны, их не учили самостоятельной жизни. У нас мало кризисных центров, которые могли бы на долгое время принять девушек и помочь им с социализацией».
В отличие от других, история Чолпон закончилась хорошо. Под вечер, когда она уже думала, что придётся остаться с похитителем, в дом вошли сотрудники милиции и вывели её на улицу. «Никто ничего не сказал им поперёк. На улице не осталось ни одного парня, стояли только пожилые люди. Уже в машине по пути в участок мне рассказали, что бабушка, которую я встретила по дороге в кафе, запомнила номер моего брата и позвонила ему. Она записала все номера машин и сказала, в какой посёлок меня везут. Братья сразу же выехали за мной, а в местном отделении написали заявление о краже человека. Но я попросила, чтобы этих парней не сажали, а просто проучили, чтобы они знали, что так обращаться с человеком нельзя. Когда я возвращалась домой, я позвонила той бабушке и отблагодарила её. А мой похититель оказался знакомым моей двоюродной сестры, которая ждала меня на рынке. Она сказала ему мой домашний адрес. С тех пор я с ней не общаюсь. Его самого задержали и посадили в участок, но ненадолго. Он дал взятку, мне кажется, и вышел. После этой истории братья по очереди забирали меня с работы: я боялась мести за то, что не осталась в том доме и написала заявление. Если бы меня украл мой парень, наверное, семья спросила бы у меня, согласна ли я сама. А если это парень, которого я никогда не видела, то, конечно, они категорически против. Все мои братья вступали в брак как нормальные люди — общались, долго дружили и женились».