в каком городе жила дама сердца дон кихота дульсинея
Дульсинея Тобосская
История персонажа
Дульсинея Тобосская — главный женский персонаж романа «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». Ее романтический образ неизменно вдохновлял рыцаря на подвиги и стал источником вдохновения для многих писателей, драматургов и режиссеров.
История создания персонажа
По преданию, прототипом героини стала возлюбленная писателя, миловидная деревенская девушка по имени Ана Мартинес Сарко де Моралес. Она не ответила Сервантесу взаимностью, даже не узнала о его симпатии, однако, казалось бы, мимолетные чувства оставили в сердце автора столь заметный след, что много лет спустя перенес юношескую влюбленность на страницы книги.
Есть версия, что история о первой любви Сервантеса — только легенда, а на самом деле под именем Дульсинеи описана великая княгиня Софья Палеолог. Кроме того, не исключено, что в образе Дульсинеи присутствуют черты законной супруги автора — Каталины Паласьос, которая была родом из той же части Испании, что и героиня.
Судьба Дульсинеи Тобосской
Дульсинея, молодая крестьянка из деревни Эль-Тобосо, возникает в начале романа — Дон Кихот выбирает ее «дамой сердца», потому что «рыцарь без любви — как тело без души». Идальго величает девушку своей императрицей и посвящает ей подвиги. На самом деле незнакомку зовут Альдонса Лоренсо, а имя Дульсинея дал ей сам Дон Кихот, сочтя его «приятным и глубокомысленным».
Несмотря на значительное место в романе и сердце рыцаря, Дульсинея как действующее лицо в книге так и не появляется — читатель узнает о ней только из цитат и описаний других персонажей. Сам Дон Кихот ни разу не видел прекрасной Дульсинеи и порой даже сомневается в ее существовании, что не мешает ему воспевать любовь к ней самыми восторженными словами.
Санчо Панса, описывая девушку, упоминает, что она умеет за себя постоять и шутить с ней не следует. Дульсинея лишена жеманства, «совсем не кривляка», любит смеяться и петь. О внешности девушки не сказано ничего конкретного; Дон Кихот воспевает «белоснежную кожу» и «золотые волосы», однако Санчо, видевший настоящую Дульсинею, знает, что на самом деле это крепкая смуглая девушка с зычным голосом, грубоватая и непосредственная, но не спешит раскрывать своему господину подробностей.
Дульсинея
Из Википедии — свободной энциклопедии
Дульсинея Тобосская (исп. Dulcinea del Toboso ; настоящее имя Альдонса Лоренсо, исп. Aldonza Lorenzo ) — центральный персонаж романа Мигеля Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», возлюбленная, дама сердца героя романа.
В начале произведения Дон Кихот принимает решение стать странствующим рыцарем и согласно законам рыцарского романа ему необходимо выбрать себе даму сердца, в которую он мог бы влюбиться, ибо, со слов героя, рыцарь без любви — «что тело без души». И такой прекрасной дамой для Дона Кихота становится обычная девушка из соседней деревни Эль-Тобосо — Альдонса Лоренсо, наречённая главным героем Дульсинеей Тобосской, красивейшей из всех женщин. Во имя неё он совершает подвиги, всегда и везде славя её имя. При этом Дон Кихот сам до конца не уверен в её существовании, на страницах романа она ни разу не появляется, но многократно описывается словами разных персонажей.
Следующее описание Дульсинеи даёт Санчо Панса своему господину: « и могу сказать, что барру она мечет не хуже самого здоровенного парня изо всей нашей деревни. Девка ой-ой-ой, с ней не шути, и швея, и жница, и в дуду игрица, и за себя постоять мастерица, и любой странствующий или только ещё собирающийся странствовать рыцарь, коли она согласится стать его возлюбленной, будет за ней, как за каменной стеной. А уж глотка, мать честная, а уж голосина! А главное, она совсем не кривляка — вот что дорого, готова к любым услугам, со всеми посмеётся и изо всего устроит веселье и потеху».
Дульсинея Тобосская является персонажем многих фильмов, мюзиклов, театральных постановок, основанных на оригинальном романе. В различное время её образ на экране и на сцене воплощали: Софи Лорен, Ванесса Уильямс, Алиса Фрейндлих, Наталья Гундарева и другие.
В честь Дульсинеи Тобосской назван астероид (571) Дульсинея, открытый в 1905 году немецким астрономом Паулем Гёцом, а также планета-гигант Мю Жертвенника c, открытая в 2004 году.
ДУЛЬСИНЕЯ
Давайте припомним все, что нам известно о Дульсинее Тобосской. Мы знаем, что ее имя — романтическое изобретение Дон Кихота, но также знаем от него и его оруженосца, что в селе Тобосо, в нескольких милях от его собственной деревни, живет прототип этой принцессы. Мы знаем, что в реальности этой книги ее зовут Альдонса Лоренсо, и что она пригожая крестьянская девушка, мастерица солить свинину и веять зерно. Это все. Изумрудно-зеленые глаза, которые Дон Кихот приписывает ей из общей со своим создателем любви к зеленому цвету, скорее всего романтический вымысел, как и странное имя. Что нам известно, кроме этого? Описание, которое дает ей Санчо, следует отвергнуть, так как историю о передаче ей письма своего господина он выдумал. Однако он хорошо с ней знаком — это смуглая, высокая, крепкая девушка, с громким голосом и дразнящим смехом. В двадцать пятой главе, перед тем как отправиться к ней с посланием, Санчо описывает ее своему господину: « и могу сказать, что барру она мечет не хуже самого здоровенного парня изо всей нашей деревни. Девка ой-ой-ой, с ней не шути, и швея, и жница, и в дуду игрица, и за себя постоять мастерица, и любой странствующий или только еще собирающийся странствовать рыцарь, коли она согласится стать его возлюбленной, будет за ней, как за каменной стеной. А уж глотка, мать честная, а уж голосина! А главное, она совсем не кривляка — вот что дорого, готова к любым услугам, со всеми посмеется и изо всего устроит веселье и потеху».
В конце первой главы мы узнаем, что одно время Дон Кихот был влюблен в Альдонсу Лоренсо — разумеется, платонически, но всякий раз, когда ему случалось проходить по Тобосо, он восхищался этой миловидной девушкой. «И вот она-то и показалась ему достойною титула владычицы его помыслов; и, выбирая для нее имя, которое не слишком резко отличалось бы от ее собственного и в то же время напоминало и приближалось бы к имени какой-нибудь принцессы или знатной сеньоры, положил он назвать ее Дульсинеей Тобосскою, — ибо родом она была из Тобосо, — именем, по его мнению, приятным для слуха, изысканным и глубокомысленным, как и все ранее придуманные им имена». В двадцать пятой главе мы читаем, что он любил ее целых двенадцать лет (теперь ему около пятидесяти), и за все эти двенадцать лет он видел ее только трижды или четырежды и никогда с ней не говорил, и, разумеется, она не замечала его взглядов.
В той же главе он наставляет Санчо: «Так вот, Санчо, в том, что мне надобно от Дульсинеи Тобосской, она не уступит благороднейшей принцессе в мире. Да ведь и не все дамы, которых воспевают поэты и которым они дают имена по своему хотению, существуют в действительности. Неужели ты думаешь, что разные эти Амарилис, Дианы, Сильвии, Филисы, Галатеи, Филиды, коими полны романы, песни, цирюльни, театры, что все они и правда живые существа, возлюбленные тех, которые их славили и славят поныне? Разумеется, что нет, большинство из них выдумали поэты, чтобы было о ком писать стихи и чтобы их самих почитали за влюбленных и за людей, достойных любви. Вот почему мне достаточно воображать и верить, что добрая Альдонса Лоренсо прекрасна и чиста, а до ее рода мне мало нужды, — ведь ей в орден не вступать, значит, и незачем о том справляться, — словом, в моем представлении это благороднейшая принцесса в мире». И Дон Кихот заключает: «Надобно тебе знать, Санчо, если ты только этого еще не знаешь, что более, чем что-либо, возбуждают любовь две вещи, каковы суть великая красота и доброе имя, а Дульсинея имеет право гордиться и тем и другим: в красоте она не имеет соперниц, и лишь у весьма немногих столь же доброе имя, как у нее. Коротко говоря, я полагаю, что все, сказанное мною сейчас, — это сущая правда и что тут нельзя прибавить или убавить ни единого слова, и воображению моему она представляется так, как я того хочу: и в рассуждении красоты, и в рассуждении знатности, и с нею не сравнится Елена, и до нее не поднимется Лукреция и никакая другая из славных женщин протекших столетий, — равной ей не сыщешь ни у греков, ни у латинян, ни у варваров. А люди пусть говорят, что угодно, ибо если невежды станут меня порицать, то строгие судьи меня обелят» <30>.
В ходе безумных приключений нашего рыцаря с его воспоминаниями об Альдонсе Лоренсо что-то происходит, конкретные детали выцветают и образ Альдонсы растворяется в романтическом обобщении, зовущемся Дульсинеей, поэтому в девятой главе второй части, когда в поисках дамы сердца Дон Кихот вместе с Санчо прибывает в Тобосо, он довольно раздраженно заявляет своему оруженосцу: «Послушай, еретик, не говорил ли я тебе много раз, что я никогда не видел несравненную Дульсинею и не переступал порога ее дворца и что я влюбился в нее только по слухам, ибо до меня дошла громкая слава о красоте ее и уме?» Образ Дульсинеи пронизывает всю книгу, но, вопреки ожиданиям, читатель никогда не встретится с ней в Тобосо.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
ДУЛЬСИНЕЯ ТОБОССКАЯ
Режиссер Светлана Дружинина называет «Дульсинею Тобосскую» своим любимым фильмом. Ведь благодаря этому мюзиклу ее как профессионала всерьез стали воспринимать мужчины. Да какие!
Сразу после премьеры ей позвонил Иннокентий Смоктуновский и сказал: «Светлана, могу тебя поздравить: сегодня у тебя появилось большое количество врагов». Большего комплимента она и желать не могла.
Смоктуновский вообще стал одним из фанатов этой картины. А уж каких эпитетов из его уст удостоилась главная героиня — Наталья Гундарева! Актер тогда во всех интервью повторял: «После «Дульсинеи Тобосской» я понял, что Гундарева — настоящий талант, она одновременно и кухарка, и мадонна, и служанка, и королева». Он даже не подозревал, что художественный совет долго не утверждал актрису на эту роль, считая, что образ ей абсолютно не подходит…
Если про Дон Кихота слышал даже младенец, то имя Дульсинеи известно далеко не каждому. А между тем именно во имя ее Дон Кихот и совершал свои многочисленные подвиги. Перед тем как стать странствующим рыцарем, он выбрал себе даму сердца — так по рыцарским законам было принято. Мол, рыцарь без любви — все равно что тело без души. Для Дон Кихота таковой стала обычная девушка из соседней деревушки Эль-Тобосо — Альдонса Лоренсо, которую главный герой нарек Дульсинеей Тобосской.
Именно об этой даме, которая и сама-то не подозревала, что все эти годы в ее честь вершились великие дела, и решила снять фильм Светлана Дружинина. Точнее, она собралась экранизировать пьесу-притчу Александра Володина. Надо сказать, что ранее за это произведение брались многие с «Дульсинеи Тобосской», к примеру, начинал свою работу во МХАТе Олег Ефремов. Однако эта пьеса (точнее, сама Дульсинея) давалась не всем. По крайней мере во МХАТе спектакль был признан провальным. Да и в других театрах аналогичные постановки не имели широкого успеха. Тем не менее Дружинину это не испугало. Она точно знала, какой должна быть ее Дульсинея. Конечно, с лицом Натальи Гундаревой.
Правда, Санчо Панса своему господину рисует портрет, казалось бы, совсем другой дамы: «Девка ой-ой-ой, с ней не шути, и швея, и жница, и в дуду игрица, и за себя постоять мастерица, и любой странствующий или только еще собирающийся странствовать рыцарь, коли она согласится стать его возлюбленной, будет за ней, как за каменной стеной. А уж глотка, мать честная, а уж голосина. »
…На главную роль тогда пробовалось немало актрис. Например, одной из главных претенденток была Ирина Муравьева. Однако кинопробы проводились больше для художественного совета. Сама-то Дружинина изначально не сомневалась, что роль будто создана для Натальи Гундаревой. А вот чиновникам этот выбор отнюдь не казался удачным. Актрису, которая тогда ассоциировалась с образом «сладкой женщины», никто из высоких начальников не видел в качестве избранницы самого Дон Кихота. «Помню, я тогда предложила худсовету перечесть Сервантеса, который создал Дульсинею большой и громкой. Ведь когда она созывала скот, то зычный голос слышали на третьей горе», — вспоминает режиссер.
Между прочим, роль дамы сердца Дон Кихота могла появиться в биографии Натальи Гундаревой за много лет до создания фильма «Дульсинея Тобосская». Когда она совсем еще девчонкой поступила в труппу Театра имени Маяковского, там как раз шли репетиции мюзикла «Человек из Ламанча». Правда, работу над спектаклем начали, так и не определив, кто же сыграет главную женскую роль — прекрасную Альдонсу.
Однако, несмотря ни на что, за баталиями остальных претенденток следила внимательно. И тайком учила партию Альдонсы. Ну так, на всякий случай. Просто ей казалось, что Татьяна Доронина, которая эту роль в итоге и сыграла, ставит акценты совсем не в тех местах, где нужно.
В какой-то момент она даже подумала, что судьба великодушно преподносит ей в подарок прекрасную Альдонсу, будто вопрошая: ну-ка, покажи, что ты там приготовила? Когда вся труппа находилась на гастролях, главная героиня неожиданно заболела. И Гундареву в срочном порядке решили ввести в спектакль, благо и текст, и вокальные партии она знала назубок. Уже прошло несколько репетиций, Наталья с трепетом ожидала дня своего неожиданного дебюта в качестве актрисы мюзикла, как вдруг… Доронина нашла в себе силы присоединиться к труппе и прилетела на гастроли.
Так что с этой ролью, как видим, у Гундаревой давние счеты. И возможность показать свое видение того, какой она должна быть — дама сердца самого Дон Кихота, представилась ей уже на телеэкране.
Понятно, что за работу Наталья Георгиевна принялась с энтузиазмом. И это несмотря на то, что параллельно она снималась сразу в нескольких картинах. В итоге 1980 год — когда на экраны вышла «Дульсинея Тобосская» — стал самым плодотворным в биографии актрисы. Тогда состоялись премьеры сразу восьми фильмов, настоящий рекорд! И все роли абсолютно разные.
«Роль Дульсинеи — подарок для любой актрисы, — говорила тогда Гундарева. — Ведь эта прекрасная дама, жившая много веков назад, остается современной героиней. Потому что она ищет (и часто находит) ответы на вопросы, вечно волнующие человека: зачем люди живут? как надо жить? что есть истинное и непреходящее в жизни?»
К тому же в этом фильме есть та самая театральность, которую обожала Наталья Гундарева. Именно поэтому, по ее словам, на съемках она ощущала себя так, будто находится на родной сцене. «Там присутствует несколько моментов, где я почувствовала, что распахнулась как в театре!»
С животным миром у нее складывались особые взаимоотношения. Так, осел Гриша, который тоже «играл» в картине, беспрекословно слушался только Гундареву. Даже режиссер Светлана Дружинина, тоже женщина и тоже обворожительная, ничего не могла поделать, когда он замирал вдруг на одном месте и не двигался ни туда ни сюда. Однако как только Наталья Георгиевна подходила к Грише и что-то шептала ему на ушко, он (точь-в-точь как его соплеменник в эпизоде фильма «Кавказская пленница») тут же послушно шел за актрисой и делал все, что требовалось.
О партнерах Гундаревой нужно сказать отдельно. Светлану Дружинину недаром ведь называют актерским режиссером. Вот и для «Дульсинеи Тобосской» она смогла собрать в одном месте и в одно время всех самых востребованных тогда актеров. Армен Джигарханян, Татьяна Пельтцер, Борис Плотников, Валентина Талызина, Борислав Брондуков…
Как вспоминал Брондуков, он, Армен Джигарханян и Александр Назаров часто подшучивали над Гундаревой, которая была скромна. Стоило актрисе выйти в город, как они кричали ей вслед: «Сладкая женщина, постойте!», чем привлекали внимание прохожих.
Сама Светлана Дружинина говорит, что к выбору актеров она относится так же трепетно, как к выбору спутника жизни. Потому что уверена: команда интуитивно подбирается так, чтобы соответствовать друг другу. «К тому же я, как Суворов, все время со своей армией: ем все то же самое, живу в тех же походных условиях, без люксов, езжу на «Москвиче», что подарили спонсоры, даже на приемы в Кремль. Поэтому, наверное, мне так комфортно со «своими» актерами».
Поскольку «Дульсинея Тобосская» — мюзикл, то поют в фильме много и часто. Все, кроме… Натальи Гундаревой. Ей, обладательнице неплохого голоса и музыкального слуха, на сей раз не доверили самостоятельно озвучивать свою роль. В итоге все вокальные партии главной героини достались замечательной певице Елене Камбуровой. Но, кажется, этого факта не заметил никто — настолько точно Наталья Гундарева попадает в песни и технически, и эмоционально.
БЕЗ ВИНЫ ВИНОВАТАЯ
Когда картина вышла на телеэкраны, ажиотажа она не вызвала. Да, там задействовано целое актерское созвездие. Да, фильм легкий. Да, там много поют, раскрываясь с неожиданной стороны. Казалось бы, все составляющие зрительского успеха налицо. Но… То ли звезды неправильно сошлись, то ли еще по какой причине, однако премьера прошла настолько незаметно, что это можно было считать провалом.
Наталья Гундарева, которая всегда критически относилась к своей работе, причины искала в себе. Ей казалось: недотянула, не доиграла. И только пересматривая фильм годы спустя, понимаешь, насколько она уникальная актриса. Видимо, нужно было, чтобы картина немного полежала и «настоялась», как дорогое вино.
В каком городе жила дама сердца дон кихота дульсинея
ЛЕКЦИИ О «ДОН КИХОТЕ»
Когда Владимир Набоков прибыл в Соединенные Штаты в 1940 году, чтобы начать в этой стране новую жизнь, он привез с собой, согласно его собственным воспоминаниям, цикл готовых лекций для ожидавшей его академической карьеры. Настоящая серия лекций о «Дон Кихоте» Сервантеса была, однако, написана им специально для прочтения в Гарвардском университете, в весеннем семестре 1951/52 учебного года, где во время отпуска со своей постоянной работы на факультете Корнеллского университета Набоков выступал в качестве приглашенного профессора.
Среди гарвардских общеобразовательных курсов, введенных в программу университета пятью годами ранее, были Гуманитарные науки-1, 2, причем первый семестр был посвящен эпической поэзии, преподававшейся специалистом по классической литературе Джоном X. Финли младшим, а второй — истории и теории романа (этот курс вел профессор Гарри Левин). Время от времени профессору Левину приходилось читать лекции на других факультетах, и для ведения курса Гуманитарные науки-2 его в нескольких случаях заменяли И.А. Ричардс, Торнтон Уайлдер и Владимир Набоков. Профессор Левин вспоминает, что в беседе с Набоковым о составляющих учебную программу произведениях он высказал мнение, что «Дон Кихот» является логической отправной точкой для обсуждения развития романа. Набоков так энергично поддержал эту идею, что взялся за подготовку цикла лекций о «Дон Кихоте» специально для гарвардского курса, за которыми должны были следовать его уже готовые Корнеллские лекции по Диккенсу, Гоголю, Флоберу и Толстому. Свидетельств о том, что Набоков читал лекции по Сервантесу после своего возвращения в Корнелл, не сохранилось.
Набоков готовился к гарвардскому курсу и новым лекциям о «Дон Кихоте» с особой тщательностью. Представляется вероятным, что его первым шагом было написать обширный поглавный конспект всего романа. Учитывая, что его преподавательские методы в значительной степени опирались на цитирование изучаемого автора, конспект произведения состоял из собственно набоковского текста лекций и переписанных или аннотированных цитат, помеченных различными комментариями о сюжете, диалоге, персонажах и темах романа. В работе Набоков пользовался английским переводом «Дон Кихота» Сэмюэля Путнама, вышедшим в издательстве «Вайкинг пресс» в 1949 году и впоследствии воспроизведенным «Рэндом Хаус» в серии «Современная библиотека». Почти все постраничные ссылки в рукописи лекций относятся к этому изданию (не следует путать с сокращенной версией романа того же «Вайкинг пресс», о нежелательности использования которой Набоков особо предупреждал своих студентов). Однако он называл приемлемым перевод «Дон Кихота», выполненный Дж. М. Коэном и выпущенный в мягкой обложке издательством «Пенгвин букс» в Англии в 1950 году.
Экземпляр путнамовского перевода, которым Набоков пользовался при работе над лекциями, не сохранился, но томик в мягкой обложке издательства «Пенгвин» хранится в семье писателя. Последний содержит карандашные линии, прочерченные Набоковым на полях напротив многих абзацев, но, к разочарованию редактора, только один или два комментария, как, например, вопрос «Победа? Поражение?» напротив главы девятой первой части или пометку «Начало герцогской темы» напротив главы тридцатой второй части. Неясно, был ли этот томик рабочим экземпляром Набокова (в этом случае у редактора могли бы возникнуть трудности с содержащимися в лекциях ссылками на страницы путнамовского перевода); но, к счастью, этот вопрос не актуален, так как пенгвиновский том почти не содержит пометок, а следовательно, не представляет интереса для редактора.
Раздел «Повествование и комментарий», который в настоящем издании следует за шестью формальными лекциями, воспроизводит набоковский оригинальный конспект романа, написанный и затем отпечатанный в удобной для ссылок форме. Внимательно изучив роман (то есть составив поглавный конспект), Набоков предпринял первую попытку подготовки собственно лекций. Рукопись свидетельствует, что вначале он предполагал сосредоточить анализ построения «Дон Кихота» на всеобъемлющей теме «побед и поражений». При изучении черновиков становится очевидным, что он успел написать значительную часть этой предварительной версии лекционного цикла.
Разрабатывая лекции, Набоков резюмировал многочисленные страницы из отпечатанного раздела «Повествование и комментарий» и во многом изменил их хронологический порядок, приводя их в соответствие с новой центральной темой. Рукописные страницы с разработанными, расширенными и детализированными комментариями связывали перераспределенный машинописный текст согласно тематической оси «побед и поражений». Лишь позже, после окончания этой первой версии лекций, в воображении Набокова сформировались более разнообразные тематические подходы, которые и образовали концепцию настоящих шести лекций, довлеющую и над хронологическим анализом первоначальных записей, и над простым противопоставлением побед и поражений как стержня повествования.
Для окончательного варианта этих шести лекций, прочитанных в Гарварде и ныне хранящихся в шести папках, Набоков вновь переписал начальную версию, извлекая — по мере необходимости — различные страницы из черновика о «Победах и поражениях», так же как и отдельные страницы из «Повествования и комментария». Он вычеркнул из машинописного текста не подлежащий использованию материал и включил оставшиеся страницы в окончательный вариант рукописи. Шестая глава, «Победы и поражения», была полностью переписана согласно новой концепции. Около сорока разрозненных страниц, почти пятая часть оригинальных записей, составляющих раздел «Повествование и комментарий», сохранились в отдельной папке и не были включены ни в черновой, ни в окончательный текст лекций. При воссоздании оригинала «Повествования и комментария» для настоящего издания отпечатанные страницы (идентифицируемые по пагинации) были извлечены из отвергнутой Набоковым рукописи «Побед и поражений», а рукописные фрагменты были введены, по необходимости, в текст лекций или в раздел «Повествование и комментарий». Для восстановления отпечатанного материала (который Набоков удалил, внеся необходимые фрагменты в текст лекций) были также использованы отдельные страницы из рукописи шести лекций. Так, представленный в настоящем томе раздел «Повествование и комментарий» состоит из собранных воедино разрозненных страниц оригинального текста с добавлением неиспользованных сорока страниц из отдельной папки. Утерянными оказались всего несколько страниц первоначальной версии.
При восстановлении оригинала данного раздела выявилось некоторое количество повторов как в комментариях, так и в цитатах, использовавшихся ранее в тексте шести лекций: такой материал был удален, с тем чтобы рассмотрение той или иной темы в разделе «Повествование и комментарий» носило исключительно расширительный характер по отношению к вопросам, трактуемым в лекциях. Подобное неизбежное редактирование материала повлекло за собой включение в текст нескольких связующих абзацев с целью придания логической последовательности цитатам, которые для Набокова служили лишь предварительными заметками для последующей разработки; более того, ряд цитат был расширен по причине их контекстуальной ценности, а несколько цитат добавлено для удовольствия читателя. Чтобы заменить утерянные страницы и ради сохранения единства текста, в раздел «Повествование и комментарий» включено несколько кратких сюжетных аннотаций.
Сохранившиеся рукописи состоят из шести оригинальных набоковских папок, в каждой из которых содержится одна лекция и, в некоторых случаях, отдельные листы с заметками, которые можно рассматривать как результат раннего накопления материала. (Максимально возможное число этих заметок было введено в корпус лекций.) Длина лекций очень неодинакова, отчасти потому, что автор иногда вырезал часть текста посредством исключающих скобок (ибо Набоков педантично соблюдал длительность лекции.) Но, учитывая, что каждая из них занимала одинаковое время при прочтении, разное количество страниц указывает на то, что Набоков, вероятно, использовал при подготовке окончательного варианта лишь незначительную часть (возможно, только несколько предложений со страницы) ранее написанного материала. Окончательный текст всех лекций написан Набоковым от руки, за исключением разрозненных машинописных листов из ранней черновой версии, основанной на теме «побед и поражений». Первая лекция занимает около двадцати страниц, вторая — тридцать пять, третья достигает семидесяти одной страницы, четвертая насчитывает всего двадцать девять страниц, пятая — тридцать одну, а окончательная версия шестой лекции вместе с заключением составляет около пятидесяти страниц. В дополнение к этим папкам, содержащим в основном лекции в виде, в котором они были прочитаны, архив вмещает около 175 страниц разрозненных конспектов и обзорных замечаний и папку с пятнадцатью страницами очень сырых заметок о подложной «Второй части Дон Кихота» Авельянеды.