в каком году в ссср возобновили традицию празднования дня победы
Familio.Media
Как праздновали День Победы в разные годы
В наше время День Победы является, возможно, главным государственным праздником в России. Однако в первые послевоенные годы этот день почти не отмечался.
1945-1947: грандиозный парад победителей
Конец Великой Отечественной войны стал грандиозным праздником не только в Советском Союзе, но и во всех странах, затронутых нашествием германских нацистов. Сохранилась кинохроника, на которой запечатлен первый в истории праздник Дня Победы в Москве — салют на Красной площади 9 мая 1945 года. По воспоминаниям многих ветеранов и современников, в тот день праздник случился спонтанным. Почти все работники предприятий были отпущены с рабочих мест и отправились гулять и праздновать на улицы. От правительства же последовал указ об объявлении 9 мая впредь нерабочим днем.
«Сегодня День Победы. С двух часов ночи никто из нас не спит. Германское командование подписало акт о безоговорочной капитуляции. С утра дождь, но все вышли на улицы. Все целуются. Ораторы на митинге не могут говорить, после каждого их слова гремит «Ура». Никогда не было такого возбуждения людей. Да, дождались. Вчера все были пьяны и больше, вероятно, от радости, чем от вина. В 9 часов вечера выступил с обращением к народу Сталин. В 10 часов прогремел последний победный салют: 30 залпов из 1000 орудий».
Из дневника пензенского журналиста Федора Дворянова.
После окончания войны солдаты начали возвращаться с фронта и было решено провести первый праздничный парад победившей армии. Под проливным дождем 24 июня 1945 года по Красной площади прошли отряды солдат и военная техника в присутствии командного состава советского генштаба. Кинозапись этого парада также сохранилась (черно-белый оригинал был раскрашен в более позднее время).
Оперная певица Галина Вишневская на протяжении всей войны находилась в Ленинграде. Подробные воспоминания о блокаде она оставила с своей книге мемуаров «Галина». В интервью «Российской газете» в 2011 году Галина Вишневская вспоминала День Победы 1945 года: «Когда кончилась война, я была в Кронштадте, в Петербурге. Ликовала вместе со всеми ленинградцами! А Парад Победы, боже мой! Ясно, что мы тогда его видели только в отрывках. Но больше всего запомнилось чувство гордости и такого торжества».
В первую годовщину Победы, 9 мая 1946 года, был произведен праздничный салют в столицах союзных республик и городах-героях — тридцатью залпами. Приказ о праздновании был опубликован в газете «Правда» на первой полосе.
Праздник отмечался и в 1947 году. Однако в декабре того же года указ о широком праздновании Дня Победы был отменен. Причина такого решения в правительстве не была озвучена. Можно предположить, что таковой послужила осложнившаяся политическая обстановка в мире. Как известно, послевоенное время омрачилось напряжением на международной арене — началась «холодная война». Не исключено, что решению Сталина об отмене майских празднований способствовала возможность скорого возобновления военных действий. В условиях страны, где едва закончилась разрушительная война, было необходимо мобилизовать все силы на восстановление экономики и промышленности. Празднования по случаю Дня Победы могли бы «расслабить» народ. Однако оставим эту мысль на уровне предположения.
Причиной могло стать и общественное настроение. Боль потерь военного времени оставалась явной и, как рассказывали многие ветераны, собираясь за столом с семьей, они вспоминали погибших товарищей, но никогда не стремились превратить этот день в веселый праздник: «День Победы для нас всю жизнь был праздник и не праздник. Мы собирались за столом, поминали погибших, радовались, что выжили, войну не вспоминали почти. Мы хотели забыть это все», — рассказывал изданию «Точка» ветеран Виталий Жиляев. Даже в наши дни можно часто услышать от современников, что их деды, сражавшиеся на войне, никогда о ней не рассказывали, не хотели вспоминать.
1947-1955: праздничное затишье
Нельзя сказать, что со стороны государства День Победы с 1947 года был забыт. Ежегодно в газетах «Правда» и «Известия» в канун 9 мая выходили на первой полосе статьи, посвященные грядущей годовщине. Значительных празднований не проводилось, праздник становился скорее семейным: родственники собирались за столом, делились воспоминаниями, поминали погибших. К маю на прилавках книжных магазинов и в отделениях почты появлялись открытки, посвященные Дню Победы, которые не только дарились близким родственникам-ветеранам, но так же друг другу. Многие солдаты отправляли открытки своим сослуживцам в другие города.
«Два года назад я, проснувшись вот таким же солнечным майским утром, узнала, что нет войны… Как было хорошо. Да, было необыкновенно хорошо! Вдруг узнаешь, что настало то, единственное, большое, хорошее, то, о чём мечтал столько времени, о чём все мечтали, чего все, все ждали с большим нетерпением. А потом мы с Наткой ходили и пели: «В Германии, в Германии горят повсюду здания, идет последний бой… Прошла, прошла моя тоска, когда в Берлин вошли войска дорогой фронтовой…». Вовку в этот день нельзя не вспомнить. Ведь два года назад в этот день они получили извещение о смерти отца… Я помню, как было тяжело тебе, мой дружок, в этот день всеобщей радости и веселья. Как хотела бы я сделать так, чтобы ты был счастлив в этот день…».
Из дневника школьницы Маргариты Васильевой, 9 мая 1947 года.
1955-1965: от юбилея к юбилею
В 1955 году День Победы был отмечен торжественным заседанием Компартии в Большом театре. Праздник не вышел далеко за рамки официальных докладов, посвященных десятилетию окончания войны. Ко Дню Победы на первых полосах газет выходили статьи с поздравлениями от главы государства.
Незадолго до Дня Победы по центральному телевидению начинали показывать художественные фильмы о войне, часть из которых была снята еще в годы войны («Дни и ночи» 1944 года, «Великий перелом» 1945 года и другие). В последующие годы появились популярные и поныне фильмы «Баллада о солдате» (1959 год), «Был месяц май» (1970 год), «В бой идут одни старики» (1973 год) и многие другие. Просмотр таких фильмов со временем стал частью традиционного семейного празднования. В народе праздник, как и прежде, отмечали без массовых гуляний. Во-первых, этот день был обычным рабочим днем, а во-вторых, жизнь общества оставалась непростой: повсеместно шла стройка, осваивалась целина. Как бы мы сейчас сказали, было не до праздника.
1965-1970: зарождение традиции широкого празднования
Широко отмечать День Победы стали лишь с 1965 года. Так, в очередной юбилейный год,
от 26 апреля 1965 г. N 3478-VI
День Победы был вновь объявлен праздничным днем и государственным выходным. Спустя два десятка лет после окончания войны страна в целом оправились от потерь. День Победы в обществе к тому времени стал восприниматься как большой национальный праздник, объединяющий всех, давший начало новой жизни. С этого времени 9 мая начали повсеместно проводить праздничные митинги, народные гуляния. Юбилей же в 1965 году был особо отмечен грандиозным парадом войск на Красной площади. Знаменосцем в нем выступил полковник Константин Самсонов, а его ассистентами — сержант Михаил Егоров и старший сержант Мелитон Кантария, водрузившие
штурмовой флаг 150-й ордена Кутузова II степени Идрицкой стрелковой дивизии
над рейхстагом 1 мая 1945 года.
Владимир Фараджев. Проезд военной техники по Москве после праздничного парада. Дата съемки: 9 мая 1966-1967. Архив Владимира Карлова. 
Владимир Фараджев. Проезд военной техники по Москве после праздничного парада. Дата съемки: 9 мая 1966-1967. Архив Владимира Карлова.
Инициатором традиции широкого народного празднования со стороны правительства стал Леонид Брежнев. Указ Президиума ВС СССР от 26 апреля 1965 года № 3478-VI был принят при его содействии и опубликован в Ведомостях Верховного Совета РСФСР от 6 мая 1965 года №18 и в №17 от 28 апреля того же года. Став генеральным секретарем ЦК КПСС в 1966 году, Брежнев ежегодно участвовал в церемонии возложения цветов к могиле Неизвестного солдата и устраивал торжественный прием в Кремле.
В юбилейный 1970 год в память о погибших в годы Великой Отечественной войны в Москве была проведена необычная акция: все городские светофоры одновременно зажглись красным светом и горели в течении минуты.
Однако проведение парада не стало ежегодной традицией. После юбилея Победы в 1965 году парады не проводили еще двадцать лет.
1985-1991: очередной юбилей и переосмысление праздника
Следующий парад в День Победы состоялся лишь в 1985 году — в честь сорокалетия разгрома нацизма. Несмотря на развитие инженерного дела и появление новой военной техники, тогда в параде прошли колонны старых военных машин и артиллерии, участвовавших прежде в войне 1941–1945 годов.
Затем парад проводился в 1990 году, когда политический строй Советского Союза находился в агонии. В массовом сознании к тому времени закрепилось представление, что День Победы — это не только личный праздник каждого человека, особенно участников и современников войны, но также основа для восхваления советского строя и партии. В условиях кризиса и начавшегося развала Советского Союза День Победы был переосмыслен в общественном сознании как Победа над врагом не Коммунистической партии, а всего советского народа и каждого человека независимо от политических и других воззрений. В мае 1991 года страна находилась в состоянии краха. Официальных торжеств в честь Дня Победы объявлено не было.
С 1995 до наших дней: День Победы — крупнейший национальный праздник
После распада Советского Союза наступило время создания нового государства и нового общества. В связи с этим возникла потребность в формировании общественных приоритетов, новой культуры. День Победы стал транслироваться в обществе как главный национальный праздник страны. С 1995 года парады в День Победы стали ежегодными и теперь воспринимаются как неотъемлемая часть праздника.
Примечательным стал парад 2011 года: в нем приняло участие рекордное количество человек — 20 тысяч! А в 2019 году при открытии второй части парада — смотра военной техники — на брусчатку Красной площади Москвы выехал легендарный танк Т-34. В 2020 году в связи с пандемией коронавируса впервые парад был перенесен: он состоялся 24 июня того же года в память об июньском параде 1945-го.
В современной России День Победы отмечается массовыми гуляниями, концертами и поздравлениями ветеранов. С 2005 года в народ пришла новая традиция: ношение «георгиевской ленточки» в течении нескольких дней до и после Дня Победы — как символ памяти современного поколения о подвигах солдат в Великой Отечественной войне. По внешнему виду эти черно-оранжевые ленточки напоминают ленту, украшавшую медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
masterok
masterokМастерок.жж.рф
Хочу все знать /наука, история, политика, творчество/
Наверное не все знают, что День Победы не праздновали с 1947 по 1965 год. При Сталине и Хрущеве 9 мая в СССР был рабочим днем. Хотя ранее, 8 мая 1945 года, Указом Президиума Верховного Совета СССР 9 мая объявили как День всенародного торжества, Праздником Победы, а значит – нерабочим днем.
Почему же день Победы не праздновали 17 лет?
Еще одной датой праздника победы считается 3 сентября, день, когда была побежден милитаризированная Япония. Существует указ Президиума Верховного Совета СССР, от 2 сентября 1945 года, что 3 сентября также объявляется нерабочим праздничным днем. Таким образом, получается, что День Победы праздновали дважды в год три раза – в 1945, 1946 и 1947 году. Отменили празднование дня Победы 24 декабря 1947 года, когда вышло новое постановление Президиума Верховного Совета CCCP:
Тогда постоянно переносили, отменяли, вновь назначали даты праздников. В 1947 году День Победы над Японией сделали рабочим днем. Был праздник 22 декабря, день памяти Ленина – в 1951 году он тоже стал рабочим. К тому же, СССР была объявлена холодная война в 1946 году, после Фултонской речи Черчилля, и организовывать праздник в масштабах всей страны было накладно, с точки зрения организации труда населения – неправильно. Все работали и восстанавливали разрушенные города, поселки, строили новые заводы. Отчасти, чтобы быть готовыми отразить новую атаку.
Существует еще одно предположение, почему перестали праздновать День победы. Инициатива исходила от Сталина, который воспринимал послевоенную популярность Георгия Жукова как прямую угрозу своему посту. В этом же ключе развивались политические дела «Дело авиаторов» и «Трофейное дело» в 1946-1948 годах.
Когда снова начали праздновать день Победы
С конца 1950-х годов Никите Хрущеву постоянно поступали предложения сделать День Победы праздничным и выходным днем. Позиция Хрущева была принципиальной – отказ, виду того, что 9 мая у советского народа ассоциировался со Сталиным. Постановление о том, что 9 мая вновь объявляется праздничным днем, вышло в 1965 году, при Леониде Брежневе. Отчасти это связано с личностью генсека. Брежнев любил пышные празднества, масштабные мероприятия и чествования. К слову, если Сталин носил только одну награду, то у Брежнева был полный комплект – большинство наград он присвоил себе сам. Еще одна причина – «круглая дата».
В 1965 году исполнилось 20 лет со дня Победы. В СССР выросло поколение тех, кто войну не видел, а живые свидетели постарели и не участвовали в политической жизни. Самые «острые» подробности войны стали забываться. Также в 1965 году Москва получила звание «Города-героя».
Т.е есть версия, что мол первые двадцать лет празднований не было потому что надо было работать и поднимать страну из руин.
Ну и много встречаю высказываний, что День Победы в эти годы, разумеется, праздновали: он оставался официальным праздничным днём, на 9 мая давались салюты, никто про праздник не забыл. Единственное возможное свидетельство «понижения класса праздника»: в 1945-6 указы о салюте подписывал лично Сталин. А в 1947 – Булганин. Но указы-то эти адресованы войскам. И подписывал их Сталин от имени себя как «министра обороны». А в 1947м министром стал Булганин. При этом текст указов до смерти Сталина практически не менялись. Обязательно упоминался «героический советский народ, его доблестные вооруженные силы». Ну, конечно же «под руководством великого вождя/гениального товарища Сталина». И все же, заметим, «народ и армия» шли на первом месте.
Просто день был рабочим, выходным вновь его сделали только при Брежневе.
«Победила в войне не советская власть» Сталин отменил праздник 9 Мая спустя три года после Победы. Чего и кого он боялся?
Россия и другие страны бывшего СССР 9 мая 2020 года отпразднуют 75-ю годовщину Победы в Великой Отечественной войне. При этом во времена Сталина этот праздник отменили уже в 1947 году, сделав день разгрома фашистских войск вновь рабочим. Однако другие советские праздники Сталин не трогал, они отмечались все так же широко. Почему лидер СССР решил отказаться от Дня Победы, чего и кого он боялся и на какие шаги готов был пойти, чтобы не проиграть во время войны и после ее окончания — «Ленте.ру» рассказал историк, вице-президент Ассоциации историков Второй мировой войны Константин Залесский.
Говорят, что Сталин вернул 9 Мая статус рабочего дня, потому что боялся фронтовиков, которые были еще совсем не старые, которые посмотрели, как живет освобожденная ими Европа, и могли задать неприятные вопросы советской власти. Это близко к истине?
Константин Залесский: Это объяснение близко к истине, но не совсем относится к празднованию Дня Победы. Его праздновали в 1945, 1946 и 1947 годах, пока в декабре 1947 года не отменили. В данном случае это было связано не с тем, что увидели в Европе. В Европе действительно наши фронтовики увидели, как живут те же самые немцы, и у них сложилось очень неблагоприятное сравнение с нашей страной. Даже если брать ту же разгромленную Восточную Пруссию, все равно в мемуарах наших солдат и офицеров (не генералов), которые уже сейчас публикуются, мы видим, что люди удивлялись тому, какие там дома, как там живут. И тому, почему в стране победившего социализма, где все принадлежит народу, так люди не живут. В данном случае прекращением празднования Дня Победы эти впечатления нельзя было «отменить».
Разрушенный Курск, 1946 год
Поэтому гордиться Днем Победы Сталин посчитал ненужным. Он решил, что, если гордиться Днем Победы, это потянет за собой целый ряд мер. Вот, например, сейчас, когда мы празднуем День Победы, мы гордимся этой победой. И за этим следует, предположим, указ президента о том, что к Дню Победы всем ветеранам дадут 75 или 50 тысяч рублей. Говорится о том, что фронтовикам у нас дают пенсии побольше. Они встречаются с подрастающим поколением, их куда-то приглашают и так далее.
В сталинские же времена возникла вот какая ситуация: в стране около 500 тысяч инвалидов трех групп. Им платят совершенные копейки — 180 или 160 рублей, — потому что сами люди совершенно бесполезные для социализма, то есть они не могут трудиться на благо социалистического отечества. А деньги им платить надо. Да, они живут впроголодь, они подаяние просят на улицах. Значит, если мы гордимся победой, то мы должны платить этим людям нормальную пенсию, чтобы они нормально жили. У страны на это денег нет. Если мы гордимся победой, то людей, которые внесли в нее вклад (а их видно, они ордена носят), должны уважать, должны с ними считаться. Что, Иосиф Виссарионович будет считаться с этим очень большим количеством маршалов и генералов? Тогда им нужно давать хорошие должности в партийном аппарате, с ними нужно советоваться. Если мы гордимся победой.
Поэтому победой гордиться было нельзя. Это можно было делать только на международной арене. Там мы всегда гордились, мы всегда упоминали о Великой Победе в документах, направленных на аудиторию вне страны. Тут мы гордились, потому что это было политически выгодно. А внутри страны это было невыгодно. Внутри страны нужно было строить экономику, нужно было ее поднимать, нужно было ее возрождать и двигать дальше. А если нужно двигать дальше экономику, то мнение военных никакого значения не имеет.
Парад Победы, 1945 год
Тут на первый план выдвигается не столько партийный, сколько партийно-хозяйственный аппарат. И здесь очень показательно, что сам Сталин остался председателем правительства. Он стал переключать на него основные рычаги власти.
В хозяйственном аппарате места военным не было. Да и какое у них там может быть место? Они привыкли фронтами командовать. Зачем они нужны в мирное время? Только мешают. Причем не только маршалы. Все военные мешают.
Армия, естественно, была сокращена. У нас в мае 1945 года была армия численностью в 11 миллионов человек. Такую армию страна не потянула бы. Она была сокращена до 5 миллионов, но и эту численность не тянула страна. А если армия резко сокращается, то надо куда-то убирать и генералитет.
Поэтому такая политика действительно была. Она проводилась не с бухты-барахты. И отмена выходного в День Победы произошла именно в этом ключе. Потому что, если гордиться победой и не заботиться об инвалидах войны, вопросы появятся даже у самого верного ученика Ленина и Сталина.
Встреча первого эшелона бойцов. Белорусский вокзал в Москве
Фото: Георгий Петрусов / РИА Новости
Это вполне логично. Но вот, посмотрите, после Гражданской войны советская власть должна была столкнуться с такой же проблемой. В стране тоже было много демобилизованных ветеранов Красной армии. Однако тогда это обстоятельство, как представляется, никого не пугало — ту же годовщину революции широко отмечали на протяжении всей советской эпохи. Почему так?
Вы абсолютно правильно сказали, что в стране было много демобилизованных ветеранов Красной армии. Осенью 1920 года ее численность достигала 5,5 миллиона человек, а уже через пять лет (всего через пять лет!) — в десять раз меньше, то есть примерно 560 тысяч. Это очень резкое сокращение.
Здесь есть еще одна вещь. Мы до сих пор не знаем, когда у нас в стране закончилась Гражданская война. У нас историки ломают на этом вопросе копья. Я в это не ввязываюсь, потому что это бессмысленно. Когда это произошло? В ноябре 1920 года, когда Врангель эвакуировался из Крыма? В 1922 году, когда разгромили в Приморье Земскую рать Дитерихса? Когда добили басмачей? Вариантов может быть сколько угодно. То есть в общем и целом у нас Гражданская война не заканчивалась. Она идет, и мы воюем с врагами советской власти. Победы, получается, нет. Есть революция, и ее отмечают как событие. А после нее победившую советскую власть защищали. И мало того, продолжают защищать. То есть это перманентная ситуация: мы окружены врагами и защищаем советскую власть.
Поэтому этакой «большой» победы в Гражданской войне как бы не было. Советскую власть Красная армия защитила, причем, защитила ее и от интервентов, и от Деникина с Врангелем, и от Колчака, и от Юденича, и от белополяков, и от белофиннов. И предполагалось, что в разные периоды времени были победы над Деникиным, над белофиннами, над белополяками и так далее. То есть как бы было много маленьких побед.
Соответственно, герои Гражданской войны, те, кто проявил себя по партийной части верным ленинцем, все они ушли на административно-хозяйственную работу. В стране после Гражданской войны государственный аппарат был разгромлен, он был просто снесен. И, соответственно, туда кого-то нужно было ставить. Тем более что при советской власти по сравнению с дореволюционными временами бюрократический аппарат вырос колоссально, в разы, если не на порядок. Эти места раньше занимали царские чиновники, а чиновниками частично были дворяне как наиболее подготовленные кадры. Из них кто-то эмигрировал, кто-то не мог быть назначен на определенные должности как социально неблизкий, находящийся под подозрением. И их чистили. Какие-то спецы оставались на чиновничьей службе, причем даже генеральского ранга. Но кого-то надо было туда ставить.
Кого ставить? Большевиков мало. Плюс они профессиональные революционеры, им все равно, где работать. Остается кто? Те, кто проявил себя по партийной линии во время Гражданской войны. А это как раз политработники, красные командиры и так далее — те, кто не остался в армии. Их можно было двигать по партийной линии, их и двигали за то, что человек проявил какие-то командирские качества и может чем-то руководить.
Если мы посмотрим карьеры совслужащих так называемых, то можем найти совершенно потрясающие вещи. Вот человека выдвигают на руководящую работу, он становится, предположим, руководителем отдела в каком-нибудь облисполкоме. Через год он руководит ткацкой фабрикой, еще через год он руководит вокзалом, еще через год он руководит торговой сетью, еще через год его назначают, к примеру, начальником политотдела колхоза. То есть специализация отсутствует. После Гражданской войны вопрос о специализации не стоял. Соответственно, советский бюрократический аппарат мог поглотить колоссальное количество кадров. Тем более что параллельно ему еще и возник партийный аппарат. Вместо одного аппарата стало два. И они оба разрослись, было куда поглощать.
А рядовой состав Красной армии вернулся туда, куда обычно — он домой вернулся. Краснокомандирский же состав, за исключением тех, кто остался в армии, был поглощен гражданским обществом. Кого-то из них направили на учебу, что после Великой Отечественной войны, кстати, тоже было. Когда я начинал работать, я еще застал лейтенантов, которые пришли с фронта и имели возможность поступать в высшие учебные заведения на льготной основе. И я узнал очень много людей, в том числе историков, которые окончили МГУ как раз после войны. После Гражданской было то же самое, только в значительно больших масштабах, потому что подобные специалисты были просто колоссально необходимы — не было никого. Оттуда всякие институты «красной профессуры», курсы бесконечные и так далее.
Первая после окончания войны лекция в МГУ. 1 сентября 1945 года
Фото: Эммануил Евзерихин / ТАСС
После Гражданской войны была необходимость чисток вооруженных сил только по политическим соображениям. Тех, кто остался, нужно было держать на коротком поводке, потому что армия — это очень опасный аппарат.
Давайте о политических соображениях и поговорим, только уже применительно к Великой Отечественной войне. Какие вообще царили настроения по отношению к власти в рядах Красной армии в годы ВОВ? Наверняка НКВД собирало такие сведения? Это правда, что бойцам многое прощалось по политической части?
Прощаться-то прощалось, но не очень много. В общем и целом в армии в годы Великой Отечественной войны действовал очень жесткий партийный контроль. Формально в армии у нас было единоначалие. Командир был одновременно и политическим руководителем, как бы совмещал это. В большинстве случаев командиры были членами партии. Но параллельно с командными должностями вся армия снизу доверху была пронизана политическим аппаратом. Задачей комиссаров времен Гражданской войны был контроль командиров, которым априори не доверяли, так как последние в большинстве случаев были военспецами из числа офицеров царской армии. Он был вражина и, скорее всего, социально неблизкий элемент. Поэтому нужен был комиссар, который следил бы, чтобы этот человек не навредил. Или не сбежал, потому что были случаи, когда офицеры и генералы перебегали на сторону белых. В Великую Отечественную уже считалось, что командирам как бы доверяют, потому что они плоть от плоти рабоче-крестьянского народа.
Украинский фронт, политрук беседует с солдатами
Соответственно, политработники были вплоть до батальона в обязательном порядке. Помимо них в обязательном порядке были секретари партийных и комсомольских ячеек. Все они, естественно, помогали политработникам, входя в эту пирамиду. Само собой, члены партии и комсомольцы были везде, и вплоть до роты были секретари ячеек. То есть пирамида управления дублировалась на всех уровнях. Был также еще член военного совета армии или фронта, в большинстве случаев — партработник. В погонах, но партработник. Тот же самый Хрущев был генерал-лейтенантом и получил эти погоны не будучи полковником ранее. Он был членом военного совета фронта, и, соответственно, ему подчинялась вся эта структура. При этом был еще начальник политотдела фронта — это отдельная должность, которая была в его подчинении. Все это была пирамида, которая контролировала умонастроения личного состава.
Кроме этого существовала еще пирамида СМЕРШа, изначально это были особые отделы. Потом, уже в годы войны, было создано ведомство военной контрразведки СМЕРШ, которое подчинялось непосредственно Сталину. Эта структура полностью пронизывала всю армию и контролировала уже не просто настроения, а враждебные настроения. Если партийный аппарат контролировал настроения в принципе — если человек не очень приветствует советскую власть, с ним нужно провести беседу и в случае необходимости доложить, куда надо, — то здесь уже рассматривался, скажем, вопрос «преклонения перед зарубежной техникой».
Естественно, параллельно этой структуре действует еще структура военных трибуналов. Надо иметь в виду, все это были не люди, которые отсиживаются, у них есть обязанности. И если на низовом уровне политработник действительно может быть помощником командира и брать на себя какие-то его функции (например, вести солдат в бой и тому подобное), то на более высоком уровне он уже никакие функции командира брать на себя не может. Там для этого есть другие люди. Скажем, замкомандира дивизии по политчасти не будет в случае его отсутствия брать на себя обязанности, потому что есть начальник штаба.
Политработники на всех уровнях (и внизу тоже) должны работать. Они должны составлять отчеты, которые оцениваются и идут наверх, вплоть до главного политического управления, управления агитации и пропаганды. Они должны доводить точку зрения партии и правительства до личного состава. Они должны проводить политинформацию, накачки, объяснять политику партии и правительства и контролировать, что думает личный состав. Соответственно, карательные органы, то есть СМЕРШ, должны смотреть, чтобы эти умонастроения не дошли до сомнений в советской власти. Сомнений в советской власти быть не может. Иначе люди могут быть арестованы.
Но во время войны не всегда руки доходили до всех. С одной стороны, политработники не будут постоянно искать заговоры в своих частях. Один раз похвалят, а в другой — могут и по шапке дать. У СМЕРШа тоже были свои дела. Им нужно было заботиться и о контрразведке. Тем не менее мы вполне можем говорить, что в штрафбаты народ попадал не только за трусость, но и по другим причинам. И арестовывались люди, и сидели люди, и расстрелы были. И расстрелов было достаточно. Что-то порядка состава десяти стрелковых дивизий было у нас расстреляно (по штату 1941 года личный состав стрелковой дивизии должен был насчитывать около 14 500 человек — прим. «Ленты.ру»). Естественно, это очень примерные цифры.
То есть в целом контролировалась армия неплохо. На бытовом уровне, скажем, солдаты в своем взводе не будут доносить на товарищей в большинстве случаев. Вот там, конечно, можно было и поговорить, высказать определенные сомнения в советской власти. Но народ понимал, что ничем хорошим это не кончится.
Начальник Главного управления контрразведки СМЕРШ Виктор Абакумов
В армии действовала очень большая контролирующая машина, причем машина независимая. Когда мы говорим об особых отделах, о ведомстве контрразведки СМЕРШ, мы должны помнить, что разведка и контрразведка и так существует в армии. В штабе есть офицеры контрразведки, в дивизиях и полках есть разведывательные взводы. А отдел СМЕРШ, хотя они ходят в форме вооруженных сил, скорее все-таки политическая составляющая. Хотя при этом они тоже занимаются, собственно, контрразведкой, то есть борьбой с вражеским влиянием и его непосредственными проявлениями — шпионами, диверсантами и так далее.
«Народ обмануть нельзя»
Давайте продолжим про политическую составляющую. Распространено мнение, что победить в войне Сталину помог идеологический разворот от пролетарского интернационализма к русскому патриотизму, что вызвало воодушевление в армии и в народе. Это так?
По поводу этого есть несколько основных теорий. Единого мнения не существует. Поэтому я вам выскажу свое мнение. Я считаю, что это так. Если мы будем смотреть на то, что происходило, то можно сказать, что Красная армия как таковая была уничтожена.
Поэтому, когда в армию попало огромное количество верующих христиан (ну, и мусульман, естественно, потому что советская власть — враг не только христианства, но и мусульманства, и иудаизма, и любой религии), конечно же, наверху это поняли. Никто не говорил, что советская власть отказывается от своих позиций. Ни в коем случае советская власть никогда не отказывалась от своих позиций. Просто во время войны она решила не муссировать этот вопрос.
Сейчас возникло целое множество мифов по поводу того, что Сталин у нас якобы и к иконам прикладывался, и молился за что-то — это все вранье, конечно. Сталин никогда не менял своего враждебного отношения к христианству. И советская власть никогда его не меняла. Это хорошо видно из того, что произошло после войны. Как только война закончилась, сразу стали резко закручивать гайки в отношении религии. А во время войны руководство страны отдавало себе отчет в том, что надо сделать так, чтобы, скажем, цели народа совпали с целями советской власти. Потому что цель советской власти — это сохраниться. А цель народа — не дать погибнуть государству, государствообразующим народом которого является русский. То есть защитить свою родину. Я подчеркиваю — родину, а не советскую власть. За советскую власть христианин не пойдет проливать кровь.
Патриарх Московский и всея Руси Алексий I (сидит в центре) на приеме в Кремлевском дворце съездов, посвященном 20-летию Победы. 9 мая 1965 года
Фото: Валерий Шустов / РИА Новости
Надо было сделать так, чтобы большая часть населения Советского Союза поняла, что для нее родина и советская власть — это одно и то же. На это была направлена вся работа пропагандистской машины. Отсюда и сталинское «братья и сестры» и все остальное.
Если мы посмотрим содержание газет и журналов того времени, увидим в нем очень большую политическую составляющую — «дело Ленина — Сталина», советская власть, рабоче-крестьянское государство — это все осталось. Но при этом советская власть стала себя позиционировать как общенародная власть. Мне кажется, что в этом присутствует очень большая составляющая того, что народ стал воспринимать свои цели совпадающими с целями советской власти. То есть что надо бороться с захватчиком и что руководство страны вполне отвечает этим целям.
Народ обмануть нельзя, он слишком большой, у него есть свои тенденции и свои воззрения. И Сталину удалось добиться того, чтобы народу и советской власти было по пути, чтобы у них была одна цель. Цель — победить в войне. И как только это произошло (конечно, там сказалась и масса других факторов), начали побеждать и идти вперед. И в конце концов победили. Если бы этого не было, то армия просто не стала бы воевать, она бы начала сдаваться. Гнали бы как всегда заградотряды, но армия начала бы сдаваться. Защищать мавзолей Ленина никто не пойдет.
Вернемся к началу нашего разговора. Верно ли, что перевод Дня Победы Сталиным в разряд рабочих дней после 1947 года можно увязать именно с ростом русского патриотизма в армии, а также среди фронтовиков и народа?
В том числе. Это как раз связано, потому что отмена празднования 9 Мая — это политический ход, направленный на утверждение коммунистических идеалов. День Победы — идеал не коммунистический, это идеал народный, потому что победила в войне не советская власть.
Поэтому и нужно было отменять. Сталин не делал ничего просто так: хочу — отменяю, хочу — не отменяю. Конечно, это было сознательное решение. Никто не отменял 23 февраля, никто не отменял 7 ноября — ни при каких обстоятельствах. Никто не отменял День Конституции СССР — никогда никаких проблем. День рождения Ленина — все время справляется. Первое Мая — ни в жизнь. А тут отменяют, потому что это не социалистический праздник.
Насколько вообще серьезной была корректировка идеологического курса советской власти в послевоенные годы в сравнении с довоенными и с военным периодом?
Она была очень серьезной. Можно сказать, она фактически ломала то, что было построено на предыдущем этапе. До войны был курс совершенно однозначный. Он, конечно, колебался вместе с линией партии, но цель была какая: мы наш новый мир построим, старый мир — до основанья, концепция войны — на вражьей земле мы врага победим малой кровью, могучим ударом и так далее. Во время войны этот курс пришлось корректировать колоссально. В 1941 году все находились в этакой прострации, связанной еще и с поражениями, потому что поняли, что не действует принятая идеологическая концепция, нужно ее менять.
Вот тогда и церковь начали привлекать активно, особо воинствующим безбожникам пригрозили пальцем, сказали потише себя вести. Какие-то перспективы, международное христианское движение. Уже начали курс менять. Это было во время войны.
Как только война закончилась, сразу же это все сломали. Это была корректировка кардинальнейшая совершенно. Сразу начали давить на церковь, закрывать открытые храмы. Начали сажать, как положено по традиции. И по большому счету, во время войны не открывали храмы, это миф, что в Советском Союзе стали во время войны активно их открывать — во время войны не стали закрывать храмы, открытые немцами. И за счет этого их количество увеличилось.
Можно сказать, что во время войны из тактических соображений был сделан отход от советской идеологии. А после был к ней возврат. Ну, и не от хорошей жизни был этот отход, абсолютно не от хорошей жизни.
Герой Советского Союза летчик Борис Сафонов
Фото: Евгений Халдей / ТАСС
Связан ли перевод 9 Мая в разряд рабочих дней с тем, что советская власть открыто идеологически противопоставляла себя исторической русской государственности?
Да, в том числе. Я не думаю, что здесь это было так уж сознательно, не думаю, что День Победы связывали с русской государственностью. Но даже если так не думали, то подспудно абсолютно правильно понимали День Победы. Что 9 Мая стоит в ряду побед народа. Это не Великая Октябрьская социалистическая революция. Это, условно говоря, день Бородина, день Куликовской битвы — в этом ряду.
И во время войны сама советская власть, сама коммунистическая партия не от хорошей жизни, а от того, что нужно менять, вот это вот все приняла. Например, ордена. Орден благоверного князя Александра Невского — это же в страшном сне невозможно представить, Владимир Ильич, наверное, в гробу перевернулся. Орден Кутузова, князя Смоленского, Орден Суворова, светлейшего князя Италийского. То есть с этой точки зрения там совсем все плохо. Богдан Хмельницкий еще вроде ничего, но тоже непростой человек и враг трудового народа.
Введение орденов Александра Невского, Суворова, Кутузова, Ушакова — это апелляция к национальным чувствам русского народа, выстраивание цепочки «Бородино — Куликовская битва — Невская битва». И вот, победа наша будет. Никто не вспоминал, например, победу Красной армии под Царицыном в Гражданскую или что-то подобное, к ним никто не апеллировал. Апеллировали к тому, где воевал весь народ, а не где народ воевал со своим собственным народом. К Гражданской войне не апеллировали, потому что это было крайне неприлично. Если к ней апеллировать, возникнет вопрос, чего так много народу на немцев работало.
После войны всю эту историю загнали за Можай. Точнее, не совсем всю, но в довольно значительной степени.
Давайте попробуем провести сравнение с Первой мировой войной. Распространено мнение, что, не случись в России революций, Антанта, имевшая подавляющее превосходство в ресурсах, уже в 1917 году одержала бы победу. Как вы думаете, победивший в войне Николай II повел бы себя как Сталин с Днем Победы, сделав его обычным рабочим днем?
Российская империя была государством, скажем так, православным. То есть православие позиционировалось как государственная религия. Соответственно, все выходные и праздники в Российской империи были церковными. Никакой светский праздник не являлся выходным. И поэтому день окончания Первой мировой войны не мог быть праздничным днем. Ни при каких обстоятельствах.
Могли быть события празднования. Например, в 1912 году очень широко праздновался День Бородина и вообще события, связанные с Отечественной войной 1812 года, которых был целый набор. Или, например, в 1913 году прошли празднования 300-летия Дома Романовых. Не было специально установленного дня — хотя, он известен, и в него проходили основные мероприятия (день, когда венчался на царство первый царь из династии Романовых — Михаил Федорович). В России исторические события праздновались именно так.
В случае победы в 1917 году, в 1927 году праздновалось бы десятилетие победы, и был бы целый набор государственных торжеств. Но конкретный день никогда не был бы установлен праздником.
«Нужно было убеждать собственный народ в том, чего не существует»
Отличались ли концепции празднования Дня победы при Сталине в 1945-1946 годах и при Брежневе, после 1965 года, сейчас?
Я не могу вам сказать, потому что не знаю, как проходили празднования в 1946 и 1947 годах. Я видел, как праздновалось 9 Мая в конце брежневской эпохи, потому что присутствовал при этом. На мой взгляд, тогда празднования проходили менее формализованно, чем сейчас. Хотя это вполне объяснимо тем, что сейчас День Победы люди отмечают опосредованно. То есть его отмечают люди, которые никакого отношения к этой победе не имеют. Я, например, никакого отношения в той победе не имею. К ней имеет отношение поколение моего отца.
День Победы, 9 мая 1965 года
Фото: Становов / РИА Новости
С нашей стороны это чувство благодарности. А вот в брежневскую эпоху прежде всего праздновали люди, которые это все пережили, для которых Победа — это не книжки умные, и не фильмы. Они это помнят, они встречаются со своими однополчанами, вспоминают эти дни. Да, естественно, там присутствовала и благодарность со стороны следующего поколения. Но главное, что эти люди участвовали в войне. Глава государства в войну был полковником, потом генерал-майором. Он воевал, министр обороны воевал. Это действительно был праздник со слезами на глазах. Сейчас мы это отмечаем как исторический день. А для них он был совершенно реальный, и в этом, как мне кажется, разница принципиальная.
А как государство брало в оборот и использовало в идеологических, пропагандистских целях героев войны?
Во время любой войны работает пропагандистская машина. Существует целый блок людей, которые профессионально занимаются пропагандой и контрпропагандой. Когда я учился, как раз получил военную специальность «офицер контрпропаганды», в советское время мне такое присвоили. Это были специально обученные люди. У них всегда две задачи: разложение противника и укрепление духа собственных армии и народа. Причем, второе — это прежде всего работа военных журналистов. У них задача — показать пример подвига, существовавшего или не существовавшего на самом деле (это не играет никакой роли). Они должны обеспечить подъем боевого духа, уверенность в победе, уверенность в собственных силах. Для этого необходимы примеры.
В большинстве случаев эти примеры берутся из жизни. Но пишут это люди, у которых нет времени, которые должны делать это всегда вовремя и не всегда у них под рукой есть такой подвиг. Они получают какую-то информацию из политотделов, как это было в Великую Отечественную. Или до этого, в Первую мировую, например, прославился казак Кузьма Крючков, с портретом которого даже конфеты выпускали. Когда он совершил свой первый подвиг, из-за которого он и «раскрутился», то был там, во-первых, не один, а во-вторых, получил за него Георгиевскую медаль, при том, что тот, кто был с ним, получил Георгиевский крест, то есть более высокую награду. Но «раскрутили» Кузьму Крючкова.
А во время Великой Отечественной войны военные корреспонденты, фотокорреспонденты получали сведения, ездили на фронт — это не просиживание штанов, а очень серьезная работа. Они получали данные по тому или иному подвигу и описывали его в газете как пример для подражания. И здесь вот что важно: газеты должны выходить, в газетах должны быть подвиги, газеты есть у всех, даже у дивизий свои газеты есть. Количество подвигов должно быть колоссальное совершенно. Соответственно, не всегда подвиг, скажем так, заслуживает того, чтобы называться подвигом. Значит, его надо приукрасить. Надо обязательно, потому что цель его — не информирование общества, как у средств массовой информации, здесь цель — пропаганда.
Нужно не просто рассказать, что Василий Васильев совершил подвиг, нужно показать, что на него нужно равняться, так как он совершил подвиг из патриотического порыва и так далее. Тут важен не сам подвиг, а его мотивация. Если нужно, журналист должен приукрасить: подбил взвод два танка? Это любой взвод может. Значит, надо написать, что не два, а десять. Ну, что делать, надо — и все. Это необходимость пропаганды.
Во время Первой мировой войны происходило абсолютно то же самое в газетах и журналах, причем, не только наших, но и в английских, французских, немецких. И такая же картина наблюдалась в ходе Второй мировой. Все средства массовой информации этим занимались. Вопрос возникал только один. Когда это делается во время войны — это делается исходя из необходимости пропаганды. Нельзя осуждать того же самого Кривицкого за то, что он описал подвиг 28 панфиловцев так, как он его описал, потому что ему нужно было показать своим читателям (а он писал в «Красной Звезде», то есть показать всей стране) подвиг народа. Героический подвиг народа, самоотверженно отдавшего свою жизнь. Нужно ему это было написать? Обязательно нужно. Было бы это не 28 панфиловцев, а 30 саперов — не играет никакой роли. Мы осуждать его за это не можем.
А вот потом возникает следующее: если это обосновано целями пропаганды, то в момент окончания войны эти цели перестают работать. То есть после войны историки должны рассмотреть все военные мифы и совершенно спокойно с исторической точки зрения написать, что происходило на самом деле. При этом власть предержащие должны относиться к этому абсолютно нормально и не отстаивать мифы. У нас этого не произошло, потому что после окончания войны у всех эти пропагандистские цели полностью сохранились. У советского правительства военная пропаганда все равно осталась, и нужно было убеждать собственный народ в том, чего не существует.
Мне приходилось слышать мнение, что уже в советское время настоящие фронтовики не любили тех, кто на 9 Мая ходил в орденах и всячески демонстрировал свой статус ветерана. Сами же они предпочитали в этот день тихо помянуть погибших товарищей. Такое действительно имело место?
Здесь все зависит от конкретного человека. Какие-то люди не любили никуда ходить, я даже таких встречал. Но я в то же время знал очень многих людей, которые всегда на 9 Мая ходили к Большому театру. В большинстве случаев это люди одинокие, которые хотят встретиться с боевыми товарищами, поговорить.
Ветераны у киевских пионеров, 1974 год
Фото: С. Крячко / РИА Новости
Или, например, когда я учился в школе, приглашали ветерана — дедушку ученика нашего класса. Он с удовольствием приходил и рассказывал. Он не публичная личность, он просто дедушка нашего одноклассника. Мы задавали ему вопросы, и я видел, что ему нравится, когда с ним так разговаривает молодежь. Что мы у него спрашиваем, как он воевал, за что он получил свои награды. Человеку было это приятно. А почему ему не должно быть это приятно? Мы что, должны возмущаться, когда человек гордится тем, что совершил? Нет. Считаю, что это зависит исключительно от конкретного человека. И не думаю, что там есть какая-то тенденция, когда можно было бы сказать, что большинство думало вот так. Нет, совершенно нет.