в каком году расстреляли ежова
«Метался меж четырех стен, уворачиваясь от пуль»: историки о суде и расстреле «сталинского наркома» Николая Ежова
Историк Алексей Иванович Полянский пишет:
Судили Ежова в Военной коллегии Верховного суда Союза ССР на ее закрытом заседании.
Ежов ответил, что признается во всем, кроме шпионажа и террора. Он может «признать себя виновным в менее тяжких преступлениях, но не в тех, которые ему сформулированы настоящим обвинительным заключением…».
Председательствующий был вынужден констатировать этот отказ.
Подсудимому Ежову предоставили последнее слово перед вынесением Военной коллегией приговора по его делу.
«Я долго думал, как пойду на суд, как буду вести себя на суде, и пришел к убеждению, что единственная возможность и зацепка за жизнь — это рассказать все правдиво и по-честному. Вчера еще в беседе со мной Берия сказал: «Не думай, что тебя обязательно расстреляют. Если ты сознаешься и расскажешь все по-честному, тебе жизнь будет сохранена».
Я почистил 14 000 чекистов. Но моя вина заключается в том, что я мало их чистил. У меня было такое положение. Я давал задание тому или иному начальнику отдела произвести допрос арестованного и в то же время сам думал: ты сегодня допрашиваешь его, а завтра я арестую тебя. Кругом меня были враги народа, мои враги. Везде я чистил чекистов. Не чистил лишь только их в Москве, Ленинграде и на Северном Кавказе. Я считал их честными, а на деле же получилось, что я под своим крылышком укрывал диверсантов, вредителей, шпионов и других мастей врагов народа
Судьба моя очевидна. Жизнь мне, конечно, не сохранят, так как я и сам способствовал этому на предварительном следствии. Прошу об одном, расстреляйте меня спокойно, без мучений»
Суд удалился на совещание. По возвращении с совещания председательствующий объявил приговор.
Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР приговорила:
Ежова Николая Ивановича подвергнуть высшей мере уголовного наказания — расстрелу — с конфискацией имущества, лично ему принадлежащего…».
Ежова расстреляли на следующий день.
По данным писателя Бориса Камова, Ежова перед экзекуцией раздели до гола и отдали на расправу его бывшим подчиненным, которые стали его зверски избивать. Больше всех старался один полковник, хотя такого звания тогда в госбезопасности не было.
В этом можно усомниться. Во-первых, приведение в исполнение смертного приговора было секретным мероприятием в НКВД, к которому не допускались даже его высокопоставленные сотрудники, и делать из него описанное Камовым побоище, нечто среднее между расправой с карманником на восточном базаре и расстрелом 26-ти бакинских комиссаров, никто бы не стал. Во-вторых, автор в недостаточной степени владеет информацией, признаваясь в том, что не знает, судили наркома, прежде чем казнить, или нет, и неверно сообщает читателям, что Ежова арестовали вместе с женой. Как известно, ко времени ареста он уже был вдовцом.
Весьма необычную картину казни Ежова приводит в своей книге «Два сталинских наркома» В.А. Ковалев.
«По рассказам очевидцев, в свои последние мгновения в глубоком сыром подвале Сухановской тюрьмы маленький тщедушный человек долго (?!) метался меж четырех стен, уворачиваясь (?!) от пуль. Казалось, они его не брали. Но это уже скорее напоминало конвульсию. Живым из этого подвала не выходил никто…»
Столь неточную стрельбу исполнителей приговора трудно объяснить. Скорее всего, перед прощанием со своим бывшим шефом они с горя или с радости крепко выпили. Другого объяснения нет, поскольку для бывшего хозяина Лубянки уж наверное бы нашли хотя бы одного «ворошиловского стрелка».
Тем не менее Ежова расстреляли. Не известно, сколько извели на это патронов и послали ли пули в качестве сувениров Берия.
Судьба Ежова была окутана таинственностью. О нем ходило много слухов.
Падение с пьедесталаИсточник: Полянский А. И. Ежов. История «железного» сталинского наркома. — М.: Вече, АРИА-АиФ, 2001
Подписывайтесь на Балтологию в Telegram и присоединяйтесь к нам в Facebook!
За что расстреляли Ежова
С 1939 года НКВД начал освобождать репрессированных в период т.н. большого террора 1937—1938 гг. По данным разных исследователей до начала войны было освобождено до 180 тысяч человек. А вот 4 февраля 1940 г. был обвинён в антисоветской деятельности и расстрелян главный организатор большого террора — бывший нарком НКВД Николай Ежов.
Как создать государство в государстве
Несмотря на явные нестыковки в биографии, Ежов был заслуженным человеком. С фронтов гражданской войны он попал на партийную работу, 10 лет занимался кадровыми вопросами в аппарате ЦК ВКП(б), а в 1934 году завоевал доверие Сталина участием в расследовании убийства Сергея Кирова. Тогдашний нарком НКВД Генрих Ягода, покрывая троцкистов и зиновьевцев, с которыми как позже выяснится, имел тесные связи, пытался представить убийство Кирова как эмигрантский заговор. Но Ежов смог доказать обратное, вследствие чего прошёл первый московский процесс 1936 года, а Зиновьев, Каменев и другие — расстреляны. В 1935 Николай Ежов становится председателем Комитета партийного контроля (КПК), т.е. отвечает за чистку аппарата партии, а в сентябре 1936-го сменяет Ягоду на посту наркома НКВД, сохраняя должность в КПК. В 1937 году арестовывают Генриха Ягоду, Николая Бухарина и Алексея Рыкова (второй московский процесс). Фактически был раскрыт правый заговор с целью госпереворота и, согласно показаниям сотрудника Ягоды, Молчанова выяснилось, что экс-нарком НКВД боролся «только с такой контрреволюцией, которая в случае её прихода к власти, всех нас, чекистов, перевешает. мы, как разведчики, должны суметь удержаться при любой власти...». Доверие Сталина к Ежову возрастает и благодаря раскрытию в мае-июне 1937 года военного заговора Тухачевского.
Что обнаружил Берия
Для полного понимания происходившего надо не забывать, что в то время никто уже не сомневался, что на пороге война с гитлеровской Германией. Центральными вопросами были «когда?» и «с кем?». Шла серьёзнейшая дипломатическая работа, для того, чтобы не остаться один на один против Третьего Рейха может быть даже в коалиции с Японией. На горизонте маячила война на два фронта при экономической поддержке противников западными демократиями. В такой ситуации потеря контроля над спецслужбами, которые своими действиями вызвали не только внутреннее недовольство советской властью, но и репутационные потери вовне (западная пресса, в том числе и левая, начала осуждать политические чистки в СССР), могла просто-напросто привести к военному поражению.
Слетевшего с катушек Ежова надо было срочно снимать. Но как это сделать, не вызвав у него преждевременных подозрений, не спровоцировав его использовать все силы на антиправительственный мятеж? 8 апреля 1938 года Ежова, сохранив ему должность в НКВД, ставят наркомом водного транспорта. Поскольку у него появляется больше работы, в помощь по чекистской линии Ежову из Грузии присылают верного Сталину человека — Лаврентия Берию. Берия начинает замыкать на себя сотрудников ведомства и параллельно собирать доказательства об антигосударственной деятельности группы Ежова. К ноябрю 1938 года Берия чувствует за собой силу, и Сталин снимает Ежова с поста наркома НКВД, оставляя его в наркомате водного транспорта. Тогда же производится арест Евдокимова. Фриновского переводят в наркомат ВМФ. Теперь они понимают, что происходит, но уже поздно.
29 января 1939 года Берия отчитывается перед Сталиным о состоянии дел в НКВД. Основные тезисы отчёта таковы:
— за время руководства Ежова большинство руководящих должностей в НКВД заняли антисоветские элементы;
— эти люди массово производили необоснованные аресты, в то же время покрывая действительных врагов;
— методы следствия превратились в выбивание ложных показаний и признаний, количество признаний, которых каждый следователь должен был добиться за сутки, регламентировалось планом; попытки чекистов-партийцев противодействовать произволу глушились;
— вместо агентурной работы с контрреволюционными формированиями усиленно создавалась сеть осведомителей в партаппаратах;
— работа троек НКВД на местах центральным НКВД не контролировалась; были случаи, когда за один вечер рассматривалось от 600 до 2000 дел; неузаконенные «милицейские» тройки приговорили к тюремным срокам до 5 лет около 200 000 человек.
— Ежов и Фриновский с апреля 1938 г. располагали материалами, изобличающими ряд работников из Управления Коменданта Кремля как террористов и заговорщиков, но те продолжали работать;
— вся иностранная агентурная сеть, на которую тратились большие средства в валюте, была перевербована иностранными разведками;
— периферийные органы НКВД отрывались от парторганизаций, что давало им возможность скрывать подрывную работу;
— Ежов приходил на работу не раньше 4—5 часов дня, чем разлагал весь аппарат НКВД, регулярно пил.
Паранойя Сталина или всё-таки военный заговор
Арестованный по тому же делу 1-й секретарь Западно-Сибирского Крайкома, а затем нарком земледелия СССР Роберт Эйхе на допросе 20 апреля 1939 года сообщил, что в 1936 при личной беседе Ежов говорил ему, что путь колхозов не приведёт к социализму, а когда тот согласился с тезисом, добавил, что в Западной Сибири есть много товарищей, которые считают так же. В 1937 Ежов посоветовал Эйхе залечь на дно, а после его ареста в 1938 году следователи НКВД потребовали от Эйхе признаться в подготовке теракта против Ежова и смогли выбить такое признание. Эйхе предполагал, что так Ежов пытался избавиться от тех, кто был в курсе его деятельности.
Тогда же близкий соратник Ежова начальник отдела охраны НКВД Дагин показал, что с 1935 года являлся участником антисоветской правой организации под руководством бывшего секретаря Северо-Кавказского крайкома Ефима Евдокимова, который брал на работу в ВЧК-ОГПУ всех кого ни попадя, лишь бы были преданы ему лично. По распоряжению «батьки Евдокимова» с 1926 года регулярно «смазывал» дела по кулацко-офицерским повстанческим формированиям. Евдокимов говорил, что создание колхозов на Северном Кавказе приведёт деревню к краху и ввёл Дагина в группу чекистов с правыми настроениями, которые поддерживали взгляды Бухарина. Взгляды Бухарина — это «врастание кулака в социализм», т.е. сохранение капитализма в деревне. Напомним, полным ходом шла индустриализация, во время которой кулаки отказывались продавать хлеб городским рабочим, надеясь придержать его на время для спекуляции по более высоким ценам. А кроме кулаков купить было не у кого, т.к. беднякам не хватало самим, а середняки могли обеспечить в основном только свою семью и на продажу выставляли мало. По словам Дагина, Евдокимов «сознательно допускал перегибы, провоцируя недовольство крестьян коллективизацией». Например, приказал обобществить лошадей, не подготовив заранее конюшен и конюхов, из-за чего начался падёж. Раньше срока сеяли кукурузу, что вызывало крупные потери. За счёт доходов колхозников благоустраивали дома исполкомов. Он почувствовал себя «отцом Края», на всех мероприятиях его должны были встречать девушки с цветами. Ежов же не пропускал наверх сообщения с мест о перегибах.
23 апреля показания дал Секретарь парткомиссии РККА Константинов. Он рассказал, что покрывал троцкистов в армии, а когда в 1938 его начальника арестовали, а самого Константинова уволили с выговором, он побежал искать защиты у Ежова, которого знал ещё с гражданской войны. По протекции Ежова его устроили начальником Военторга Ленинградского военного округа. В ноябре он сообщил Константинову, что его песенка спета, если не убрать Сталина и «верного сталинца» Берию. Он сказал, что есть целая группа людей, готовых это сделать и предложил принять участие в совершении теракта, но до дела не дошло из-за ареста самого Ежова.
Из протокола допроса Николая Ежова от 27 апреля 1939 года становится ясно, что ещё в 1934 году он был завербован немецкой разведкой, которая подцепила его на крючок связью с любовницей. До лета 1936 года он передавал немцам информацию о состоянии РККА. Затем от него потребовали с позиции секретаря ЦК ВКП(б) повлиять на политику СССР, «притереться к европейской системе» (реставрировать капитализм) для возможности союза с Германией в будущей войне. Переговоры вели не от Гитлера, а от Рейхсвера, который в свою очередь готовил военный заговор против фюрера. По их мнению, снос нацизма в Германии и коммунизма в СССР мог позволить двум странам объединиться в будущей большой войне. У немцев уже были в СССР союзные военно-заговорщические группы. С одной из них, под руководством замнаркома обороны Александра Егорова, и связался Ежов. Его задачей было объединить разрозненные антиправительственные группы (Будённый-Дыбенко-Шапошников; Гамарник-Якир-Уборевич; Тухачевский). Кроме того, нужно было объединение с военными НКВД, чтобы к началу войны совершить госпереворот. Когда в 1937 взяли Тухачевского, планы изменились, и переворот стали готовить, не дожидаясь начала военных действий. Евдокимов и Фриновский были в курсе всего вплоть до связей Ежова с Германией.
В подписанном комиссаром госбезопасности Б. Кобуловым постановлении о привлечении Ежова к уголовной ответственности указано:
«Ежов и его сообщники Фриновский, Евдокимов и Дагин практически подготовляли на 7 ноября 1938 года путч, который, по замыслу его вдохновителей, должен был выразиться в совершении террористических акций против руководителей партии и правительства во время демонстрации на Красной площади в Москве».
4 августа 1939 года Ежов признался, что вместе с Фриновским сознательно провоцировал чрезмерные репрессии, производил аресты не только откровенно антисоветских элементов, но и родственников, знакомых, а также абсолютно посторонних людей, чтобы создать в стране режим чрезвычайной ситуации, вызвать недовольство населения, которое в таком состоянии с радостью приняло бы свержение режима.
22 января 1940 г. расстреляли Дагина. 2 февраля 1940 года на суде бывший нарком НКВД уже всё отрицал. В тот же день был расстрелян Ефим Евдокимов. Через 2 дня, 4 февраля, казнены Ежов и Фриновский.
Кое-что из ежовских методов, причём более эффективно, было принято на вооружение во время перестройки, когда при работающих заводах, фабриках и колхозах был создан искусственный дефицит, создавший среди населения впечатление, что это «фича» системы, а не её «баг». После чего принять самороспуск страны людям было уже гораздо проще.
Конец «кровавого карлика» Николая Ежова
Автор фото, Unknown
По словам Александра Твардовского, Сталин «умел своих ошибок ворох перенести на чей-то счет». Массовые репрессии 1937-1938 годов остались в истории как ежовщина, хотя справедливее было бы говорить о сталинщине.
«Исчадие номенклатуры»
В отличие от профессиональных чекистов Менжинского, Ягоды и Берии, Ежов был партийным работником.
Окончив три класса начального училища, он оказался самым малообразованным руководителем советских/российских спецслужб за всю историю.
Николай Ежов родился 22 апреля (1 мая) 1895 года в селе Вейверы Мариампольского уезда Сувалкской губернии (ныне Литва).
По данным его биографа Алексея Павлюкова, отец будущего наркома Иван Ежов служил в полиции. Впоследствии Ежов утверждал, что является потомственным пролетарием, сыном рабочего Путиловского завода, и сам успел потрудиться там же слесарем, хотя в реальности учился частным образом портняжному делу.
О времени своего присоединения к большевикам он тоже, мягко выражаясь, сообщал неверные сведения: указывал в автобиографиях март 1917 года, тогда как, согласно документам Витебской городской организации РСДРП, это случилось 3 августа.
В июне 1915 года Ежов пошел добровольцем в армию, и после легкого ранения был переведен на должность писаря. В Красную армию был призван в апреле 1919 года, и снова служил писарем при школе военных радистов в Саратове. Спустя полгода стал комиссаром школы.
Карьера Ежова пошла в гору после перевода в Москву в сентябре 1921 года. Уже через пять месяцев Оргбюро ЦК направило его секретарем губкома в Марийскую автономную область.
В то время недалекие острословы прозвали Сталина «товарищ Картотеков». Пока остальные «вожди», упиваясь собой, рассуждали о мировой революции, Сталин и его сотрудники целыми днями возились с карточками, которые они завели на тысячи «перспективных партийцев».
Только в 1922 году секретариат ЦК и созданный Сталиным Учетно-распределительный отдел произвели более 10 тысяч назначений в партийном и государственном аппарате, сменили 42 секретаря губкомов.
Подолгу на одном месте номенклатурщики в то время не задерживались. Ежов работал в Казахстане и Киргизии, в декабре 1925 года на XIV съезде ВКП(б) познакомился с Иваном Москвиным, который через два месяца возглавил Орграспредотдел ЦК и забрал Ежова к себе инструктором.
В ноябре 1930 года Ежов занял место Москвина. К этому же времени, по имеющимся данным, относится его личное знакомство со Сталиным.
Москвин каждый день приезжал домой обедать и частенько привозил с собой Ежова. Жена патрона называла его «воробышком» и старалась получше накормить.
В 1937 году Москвин получил «10 лет без права переписки». Наложив на рапорт стандартную резолюцию: «Арестовать», Ежов приписал: «И жену его тоже».
К чекистским делам Ежов оказался причастен после убийства Кирова.
До 1937 года Ежов не производил впечатления демонической личности. Он был общителен, галантен с дамами, любил стихи Есенина, охотно участвовал в застольях и плясал «русскую».
Писатель Юрий Домбровский, чьи знакомые знали Ежова лично, утверждал, что среди них «не было ни одного, кто сказал бы о Ежове плохо, это был отзывчивый, гуманный, мягкий, тактичный человек».
Надежда Мандельштам, познакомившаяся с Ежовым в Сухуми летом 1930 года, вспоминала о нем как о «скромном и довольно приятном человеке», который дарил ей розы и часто подвозил их с мужем на своей машине.
Тем удивительнее случившаяся с ним метаморфоза.
Большой террор
В советскую эпоху культивировалось мнение, что преступления режима целиком сводились к пресловутому 37-му году, а до и после все обстояло благополучно. При Хрущеве неофициально высказывалось предположение, будто на вождя просто нашло временное помрачение рассудка.
Настойчиво навязывалась мысль, что единственной виной Сталина были репрессии против номенклатуры.
Теперь можно сказать, что он был прав отчасти. События, с подачи британского историка Роберта Конквеста известные как «Большой террор» все-таки носили исключительный характер.
В самодержавной России с 1825 по 1905 год было вынесено 625 смертных приговоров, из которых приведен в исполнение 191. В ходе подавления революции 1905-1907 годов повесили и расстреляли около 2200 человек.
Вероятно, даже у представителей номенклатуры в связи с этим возникали вопросы, поскольку Сталин счел нужным 10 января 1939 года направить руководителям региональных партийных организаций и управлений НКВД шифрованную телеграмму, в которой говорилось: «Применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 г. с разрешения ЦК ВКП(б). ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь».
Кроме 680 тысяч расстрелянных, около 115 тысяч человек «скончались, находясь под следствием», иными словами, под пытками. Среди них был, например, маршал Василий Блюхер, своей пули не дождавшийся.
Один из следователей в 1937 году с гордостью рассказывал коллегам, как в его кабинет зашел Ежов и спросил, признается ли арестованный. «Когда я сказал, что нет, Николай Иванович как развернется, и бац его по физиономии!».
Троякая цель
Совершив ужасающие злодеяния против народа, эти люди в отношении себя привыкли к относительной свободе, неприкосновенности и праву на собственное мнение.
Владимирского князя Андрея Боголюбского, считающегося первым «самовластцем» на Руси, бояре осуждали (и впоследствии убили) за то, что он хотел сделать их «подручниками». Ту же задачу ставил перед собой Сталин, чтобы, по известному выражению Ивана Грозного, все были как трава, а он один как могучий дуб.
Если в 1930 году среди секретарей обкомов и республиканских ЦК 69% были с дореволюционным партстажем, то в 1939-м 80,5% из них вступили в партию после смерти Ленина.
Во-вторых, Сталин, по оценкам историков, решил «почистить страну» перед большой войной: после установления нелегитимной диктатуры, конфискации частной собственности, отмены всех политических и личных свобод, Голодомора и глумления над религией образовалось слишком много людей, жестоко обиженных советской властью.
Ряд исследователей уверены, что Сталин войны не боялся, а целенаправленно и тщательно ее готовил, но в данном случае это неважно.
Наши современники видят эту ситуацию по-разному. Одни утверждают, что правильно Сталин устроил 37-й год, и еще проявил излишнюю мягкость, не всех врагов уничтожил. Другие полагают, что лучше бы ему было застрелиться самому, и с учетом природы режима изменников оказалось на удивление мало.
Третья задача состояла в том, чтобы спаять нацию железной дисциплиной и страхом, заставить всех усердно трудиться за гроши, делать не то, что выгодно или приятно, а то, что нужно государству.
В 1940 году в СССР было принято такое свирепое антирабочее законодательство, какого не знали самые одиозные правые диктатуры.
Указ Президиума Верховного Совета от 26 июня «О запрещении самовольного ухода с предприятий и учреждений» вслед за лишенными паспортов колхозниками превратил в крепостных большинство населения страны и ввел уголовную ответственность за опоздание на работу свыше 20 минут.
За семь предвоенных лет в лагеря и тюрьмы в СССР было отправлено около шести миллионов человек. «Врагов народа» и уголовников среди них было примерно по 25%, а 57% составляли посаженные за опоздания, «запоротую» деталь, невыполнение обязательной нормы трудодней и другие подобные «преступления».
Указ от 2 октября «О государственных трудовых резервах» сделал платным обучение в старших классах средней школы, а для детей малоимущих с 14 лет предусматривал «фабрично-заводское обучение» в сочетании с выполнением взрослых норм выработки. Направление в ФЗУ официально именовалось «призывом», и за побег оттуда отправляли в лагеря.
По словам историка Игоря Бунича, после 1937 года Сталин создал своего рода государство-шедевр: все находились при деле, и никто не смел пикнуть.
«Славно поработали»
В феврале 1935 года Ежов был назначен одним из трех секретарей ЦК, ответственным за организационную и кадровую работу, и председателем Комиссии партийного контроля, с этого момента по количеству встреч со Сталиным уступая только Молотову.
Назначение наркомом внутренних дел 26 сентября 1936 года формально являлось для него понижением и было обусловлено особой ролью, отведенной ему Сталиным.
По оценкам историков, прежняя чекистская верхушка полагала, что основная работа уже проделана, и можно сбавить обороты. Переломить эти настроения и призван был Ежов.
Судьбу людей стали решать «тройки», зачастую «пачками», без права на защиту, а нередко и в отсутствие обвиняемых.
Вместо ОГПУ и республиканских наркоматов внутренних дел был образован союзный НКВД.
Создателя ГУЛАГа и организатора дел против бывших соратников Ленина Генриха Ягоду Сталин, тем не менее, посчитал недостаточно энергичным и решительным. Тот сохранял остатки пиетета к «старой гвардии», по крайней мере, не желал пытать их.
25 сентября 1936 года Сталин, отдыхая в Сочи вместе с Андреем Ждановым, направил членам политбюро телеграмму: «Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение тов. Ежова на пост наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздало в этом деле на 4 года».
На следующий день назначение Ежова состоялось.
Вскоре он написал докладную Сталину: «В НКВД вскрылось много недостатков, которые терпеть дальше никак нельзя. В среде руководящей верхушки чекистов все больше зреют настроения самодовольства, успокоенности и бахвальства. Вместо того, чтобы сделать выводы из троцкистского дела и покритиковать собственные недостатки, люди мечтают только об орденах за раскрытое дело».
Ежов сообщил, что выполнил поручение Сталина и пересмотрел списки арестованных по последним делам: «Стрелять придется довольно внушительное количество. Думаю, на это надо пойти и раз навсегда покончить с этой мразью».
22 мая арест маршала Тухачевского положил начало массовой чистке командирского корпуса.
1 августа вступил в силу секретный приказ НКВД № 00447, который определял в «целевую группу» репрессий бывших «кулаков», «членов антисоветских партий», «участников повстанческих, фашистских, шпионских формирований», «троцкистов», «церковников».
Приказ устанавливал для всех регионов Советского Союза разнарядки по количеству арестованных и «осужденных по первой категории».
В документе было сказано, что «следствие проводится упрощенно и в ускоренном порядке», а главной его задачей является выявление всех связей арестованного.
На операцию выделялось 75 млн рублей.
Послушное орудие
Первые массовые расстрелы во исполнение приказа Ежова произошли на Бутовском полигоне в Подмосковье 8 августа 1937 года. В 1937-1938 годах только там были уничтожены около 20 тысяч человек.
Изначально планировалось расстрелять 76 тысяч и отправить в ГУЛАГ 200 тысяч человек, но от секретарей обкомов и начальников управлений НКВД посыпались просьбы «увеличить лимит». По имеющимся данным, Сталин никому не отказывал.
В 1950-х годах ходили слухи, будто на соответствующем обращении главы парторганизации Украины Никиты Хрущева он наложил резолюцию: «Уймись, дурак!», но доказательств этому нет.
В общей сложности за 18 месяцев НКВД арестовал по политическим мотивам 1 млн. 548 тыс. 366 человек. Расстреливали в среднем по полторы тысячи человек в день. Только за «шпионаж» в 1937 году казнили 93 тысячи человек.
На очередном выбитом следователями признании Сталин наложил резолюцию: «Лиц, отмеченных мною в тексте буквами «Ар.», следует арестовать, если они уже не арестованы». На поданном Ежовым списке людей, которые «проверяются для ареста»: «Не проверять, а арестовать нужно».
Молотов написал на не удовлетворивших его показаниях старого партийца: «Бить, бить, бить».
В 1937-1938 годах, согласно «Журналу посещений», Ежов побывал у вождя почти 290 раз и провел у него в общей сложности около 850 часов.
Георгий Димитров записал в дневнике, что на банкете 7 ноября 1937 года Сталин сказал: «Мы не только уничтожим всех врагов, но и семьи их уничтожим, весь их род до последнего колена».
Как писал в воспоминаниях Никита Хрущев, Ежов «понимал, что Сталин им пользуется как дубинкой, и заливал свою совесть водкой».
На торжественном собрании в честь 20-летия ЧК-ОГПУ-НКВД в декабре 1937 года с докладом выступил Анастас Микоян: «Учитесь у товарища Ежова, как он учился и учится у товарища Сталина. Славно поработал НКВД за это время!».
Козел отпущения
Сталин ласково звал приближенного «Ежевичкой», часто приглашал на дачу и играл с ним в шахматы.
«Народный поэт Казахстана» Джамбул сочинил поэму: «Всех змей ядовитых Ежов подстерег и выкурил гадов из нор и берлог!». Кукрыниксы опубликовали в «Правде» знаменитый рисунок «Ежовые рукавицы», на котором нарком душил трехглавую гидру со свастикой на конце хвоста.
Однако уже в начале 1938 года Ежов начал выходить из фавора.
По мнению исследователей, Сталину не понравились попытки Ежова издать под своей фамилией книгу, превозносившую его борьбу с «зиновьевщиной», и сделаться по совместительству редактором журнала «Партийное строительство», а также его предложение переименовать Москву в Сталинодар. Вождь полагал, что наркому надлежит заниматься своим делом, а не саморекламой.
Последний раз похвалы в адрес Ежова прозвучали с высокой трибуны из уст секретаря ЦК Андрея Жданова на торжественном собрании в день очередной годовщины смерти Ленина в январе 1938 года.
8 апреля Ежова сделали по совместительству наркомом водного транспорта, где еще дали возможность пошуметь в связи с «методом стахановца Блиндмана».
22 августа первым заместителем Ежова был назначен Лаврентий Берия, который сразу начал брать управление на себя. Приказы по наркомату стали выходить за двумя подписями.
В ноябре начальник Ивановского управления НКВД Валентин Журавлев направил в политбюро письмо с обвинениями в адрес Ежова, на что в тогдашних условиях не решился бы без отмашки сверху.
Журавлев вскоре возглавил столичное управление, а по итогам обсуждения письма 17 ноября было принято разгромное постановление.
23 ноября Ежов подал Сталину просьбу об отставке, в которой просил «не трогать моей 70-летней старухи-матери». Письмо заканчивалось словами: «Несмотря на все эти большие недостатки и промахи в моей работе, должен сказать, что при повседневном руководстве ЦК НКВД погромил врагов здорово».
25 ноября Ежова освободили от должности наркома внутренних дел (сообщение в «Правде» и «Известиях» появилось лишь 9 декабря).
Примерно за две недели до удаления с Лубянки Сталин приказал Ежову передать лично ему весь компромат на высших руководителей.
9 апреля Ежова сняли с поста наркома водного транспорта. На следующий день он был арестован лично Берией в кабинете секретаря ЦК Георгия Маленкова и отправлен в Сухановскую спецтюрьму.
Вышли на свободу около 150 тысяч человек, в основном, нужных государству технических специалистов и военных, в том числе будущие полководцы Великой Отечественной войны Константин Рокоссовский, Кирилл Мерецков и Александр Горбатов. Но были и простые люди, например, дедушка Михаила Горбачева.
По сравнению с масштабами репрессий это являлось каплей в море. Но пропагандистский эффект был отчасти достигнут: справедливость торжествует, у нас зря не сажают!
4 февраля 1940 года Ежов был расстрелян. Его обвинили в работе на польскую и германскую разведку, подготовке государственного переворота и убийства Сталина, якобы планировавшихся на 7 ноября 1938 года, а также в гомосексуализме, который с 1935 года признавался в СССР уголовным преступлением.
Накануне суда в тюрьму приехал Берия и имел с Ежовым разговор с глазу на глаз.
Он также назвал «врагами народа» маршалов Буденного и Шапошникова, наркома иностранных дел Литвинова и генерального прокурора Вышинского, а также сообщил, что «почистил 14 тысяч чекистов, но моя огромная вина заключается в том, что я мало их почистил». На самом деле, число арестованных при Ежове работников НКВД составило 1862 человека.
По утверждению генерала госбезопасности Павла Судоплатова, Ежов, когда его вели на казнь, пел «Интернационал».
По необъяснимой прихоти Сталина другого брата, Александра, не только не тронули, но и оставили на должности начальника отдела наркомата образования РСФСР.
Приемная дочь Ежовых Наталья, в шесть лет отправленная в спецприемник для детей «врагов народа», в 1988 году обратилась в Военную коллегию Верховного суда СССР с просьбой о реабилитации отца. Суд отказал, отметив в постановлении, что Ежов, хотя и не являлся заговорщиком и шпионом, совершил тяжкие преступления.
Достоверно неизвестно, подвергался ли Ежов избиениям и пыткам.
В отличие от его собственных жертв, с ним расправились тайно. Не было ни митингов разгневанных трудящихся, ни даже информации в газетах об аресте и приговоре. Лишь Хрущев впоследствии сообщил, не вдаваясь в детали, что «Ежов получил по заслугам».