в каком году фет перевел обе части фауста гете
Одна из великих книг человечества, в сердце которой – Пасха
Приблизительное время чтения: 8 мин.
В нашей новой литературной рубрике «Классики рекомендуют» мы рассказываем о любимых книгах всемирно известных писателей и поэтов.
«Народная легенда о Фаусте наивно представляет ученого волшебника, которому черт помогает, перенося его на коврах-самолетах, за какие услуги обманщик продал черту душу. Гёте же понял, что ученый Фауст не стал бы никому, а тем более черту, продавать душу из-за детского желания покататься на ковре-самолете или удовольствия изумлять чернь необыкновенными шутками. Фауст, убедившись в бессилии науки отвечать на капитальнейшие вопросы бытия, с отчаяния как бы махнув рукой на свое прошлое, вступает в союз с Мефистофелем в надежде узнать истину. Гёте в своей трагедии выдвигает на авансцену историю развития человеческого духа. “Фауст” может служить поводом и источником всевозможных соображений. “Кто желает понять поэта, должен идти в страну поэта”, — говорит Гёте. Обращаясь к Фаусту с обычными требованиями верности идее, природе и наставительности, мы найдем, что ни одно произведение искусства не захватывает такой широкой идеи, как “Фауст”. Если под верностью природе разуметь природу искусства, то на каждом шагу мы будем изумлены той очевидностью, с какой трагедия вводит нас из мира будничных явлений в мир самых волшебно-несбыточных. что же касается поучительности, то “Фауст” выставляет такую массу фактов и глубочайших мыслей, что поучиться есть чему, была бы охота».
Автор
Иоганн Вольфганг Гёте (1749– 1832) — немецкий писатель и философ. Гёте знал много языков, был художником, актером и театральным режиссером, писал сочинения по естествознанию, искусствоведению, ставил химические опыты, занимался ботаникой, оптикой, минералогией, педагогикой и многим другим.
Гёте и христианство
Гёте не принадлежал ни к противникам, ни к отрицателям христианства. В тех произведениях Гёте, где затрагиваются религиозные темы, он выступает не как богослов, а только как художник слова. В самом начале «Фауста» писатель настоятельно предупреждает, что перед нами будет разворачиваться не подлинная жизнь, а поэтический вымысел.
Фет и Гёте
Афанасий Фет (1820–1892) вошел в историю русской литературы как поэт, автор знаменитых стихотворений «Я пришел к тебе с приветом» и «Шепот, робкое дыханье». Однако Фет был также и переводчиком. Он переводил Шиллера, Гейне, Шопенгауэра. Но самым грандиозным переводческим подвигом Фета стал перевод на русский язык бессмертной трагедии Иоганна Гёте. Фет не просто перевел обе части «Фауста», но и снабдил свой труд подробным комментарием и примечаниями.
Содержание
История создания и публикации
Можно сказать, что Гёте всю жизнь писал «Фауста». Замысел произведения возник у него еще в 1773 году, когда ему было всего 23 года, а заканчивал текст автор уже 82-летним стариком.
Легенда о докторе Фаусте
В основу своего произведения Гёте положил легенду XVI века о докторе Фаусте, который занимался черной магией и продал дьяволу душу.
Создатели первых легенд о Фаусте рассказывали о нем, как о богоотступнике, для устрашения, ни в коем случае не стремясь вызвать сочувствие к человеку, вступившему в союз с нечистой силой. Английский драматург Кристофер Марло в «Трагической истории доктора Фауста» (1592) впервые показал трагизм судьбы героя. Гёте же в корне изменил образ доктора. Из скучающего богоотступника он превратился в страдающую, ищущую и вдохновенную натуру.
Смысл произведения
Гёте был решительно против точного определения главной идеи произведения и говорил о тех, кто пытается ее вычленить: «Вот они подступают ко мне и спрашивают: какую идею хотел я воплотить в “Фаусте”? Как будто я сам это знаю и могу выразить. В самом деле, хороша бы была шутка, если бы я пытался такую богатую, пеструю и в высшей степени разнообразную жизнь, которую я вложил в моего “Фауста”, нанизать на тощий шнурочек одной единой для всего произведения идеи!».
Герой Гёте подвергается дьявольским испытаниям как представитель всего человеческого рода. сам автор трагедии уверен, что положительные качества Фауста сильнее любых пошлых и дурных соблазнов.
Договор между Фаустом и Мефистофелем у Гёте отличается от легенды о Фаусте, где речь шла о том, что Фауст отдает свою душу, а Мефистофель обязуется исполнять все его желания. Если Фауст у Гёте и собирается ринуться в гущу жизни, то не ради своего счастья и удовольствий, а для того, чтобы испытать все то, что выпадает на долю разных людей. Поэтому Фауст предлагает дьяволу необычное условие: когда он испытает полное удовлетворение, лишь тогда дьявол может забрать его душу.
Мефистофель — значительная, но не грандиозная фигура. Гёте лишил дьявола героического величия. Он не восстает против Бога. У Гёте Мефистофель — проницательный знаток слабостей человека. У Мефистофеля есть сверхзадача: доказать Богу ничтожество человека. Для этого ему и надо вовлечь Фауста в опасный круговорот жизни.
У Мефистофеля не получилось совратить Фауста с пути искания истины. Фауст обретает смысл жизни в исканиях, в действии, в усилии. После смерти Фауста Мефистофель хочет утащить его душу в ад, но вмешиваются божественные силы и уносят ее на Небо. Главное, о чем нам своим «Фаустом» хочет сказать Гёте, — это постоянная работа над собой, упражнение и развитие вложенных природой в человека способностей, без которых, по Гёте, не мыслится духовное совершенствование. «Я думаю, — говорил Гёте, — что каждый должен начать с самого себя».
Интересные факты
Винный погреб Ауэрбаха, где Мефистофель демонстрирует свои «чудеса», существует на самом деле. Туда заглядывал молодой Гёте, будучи студентом Лейпцигского университета.
У главного женского персонажа «Фауста» — Маргариты были реальные прототипы. Однажды Гёте услышал историю девушки по имени Маргарета Брандт, которая, родив ребенка вне брака, утопила его. Когда ее арестовали, она созналась во всем и была осуждена на смертную казнь. В трагедии Маргарита также совершает преступление: топит своего новорожденного ребенка. Ее приговаривают к смерти, хотя убийство она совершила в состоянии умопомрачения. Фауста терзает мысль о страданиях, которые должна перенести несчастная девушка. Поэтому единственным его желанием стало спасти Маргариту. И спасение свыше действительно даруется ей.
Известная фраза Воланда из романа «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова «Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо» — цитата из «Фауста» Гёте: «Той силы часть и вид, что вечно хочет зла и век добро творит». С христианской точки зрения такая фраза может вызывать вопросы, так как из нее можно сделать вывод, что зло в мире не так уж и бесполезно. Оно как бы дополняет добро, а в сложном сочетании добра и зла рождается гармония земной жизни. Однако христиане не видят в зле основания какой бы то ни было гармонии. Зло — это лишь порча добра, а не «естественная» составляющая мира.
Существует множество киноадаптаций истории о Фаусте. Одни из самых известных фильмов по мотивам гётевского произведения — немой фильм «Фауст» 1926 года Фридриха Вильгельма Мурнау и фильм «Фауст» 2011 года (реж. Александр Сокуров).
В напряженный момент произведения, когда Фауст хочет совершить самоубийство, он слышит звуки церковных колоколов. И это не простой звон, а пасхальный. Услышав его и ангельские возгласы «Христос воскрес!», герой отказывается от отчаянного шага.
Пасха Фауста
Отрывок из трагедии Иоганна Гёте «Фауст»
Фауст находится в своей тесной, готической комнате с высокими сводами. Герой на грани самоубийства. В тот миг, когда разочарованный в жизни Фауст подносит к губам чашу с ядом, раздается песнопение из ближнего храма. Фауст отстраняет чашу.
ФАУСТ
Кто скажет мне: куда стремить желанья?
Ах! наши действия, равно как и страданья Ход нашей жизни тормозят.
К высокому, что в духе обретаем,
Все чуждое помалу пристает;
Когда земного блага достигаем,
Все лучшее мечтой у нас слывет.
Святые чувства жизненных стремлений
Коснеют средь житейских треволнений. Забота тотчас в сердце западает,
В нем тайные страданья порождает.
Богам не равен я!
Глубоко в том сознаюсь:
Я равен червяку,
я в прахе пресмыкаюсь.
Его, возросшего, живущего в пыли,
Стирает путника ступня с лица земли.
Не прах ли, что с высоких стен
Здесь грудь стесняет мне до боли,
Что здесь гнетет меня как тлен
В жилище копоти и моли?
Найду ли здесь, чего искал,
Хоть в тысячах бы книг я убеждался,
Что человек всегда страдал.
Таинственна средь бела дня,
Природа не дает покров свой снять руками,
И то, чего она не вскроет для меня,
Винтами выдавить нельзя да рычагами.
Но отчего мой взор к той точке прилепился?
Ужель тот пузырек для глаз моих магнит?
(подносит чашу к устам)
ЗВОН КОЛОКОЛОВ И ХОРОВОЕ ПЕНИЕ
ХОР АНГЕЛОВ Христос воскресе!
ФАУСТ
Что так жужжит, какой веселый звон
От уст моих вдруг чашу отрывает?
Иль гул колоколов со всех сторон
О светлом празднике вещает?
ХОР АНГЕЛОВ Христос воскресе!
ФАУСТ
Зачем юдольного жильца
Искать вам здесь, святые звуки?
Звучите там, где нежные сердца.
Я слышу весть, но с верой я в разлуке;
Кто верит, жаждет чуда до конца.
Мой дух лететь в те сферы не дерзает,
Откуда слышен ваш привет;
Но этот звон, знакомый с юных лет,
Меня и ныне к жизни призывает.
В субботней, помню, тишине
Лобзания небес слетали:
Тогда так веще мне колокола звучали,
И так молиться сладко было мне.
В порывах радостно могучих
Рвался в леса я и поля
И новая, средь слез горючих,
Мне открывалася земля.
Мир детских игр, не знающих искусства,
Пел в этих звуках, веющих весной.
Я вспомнил все, — младенческое чувство
Последний шаг задерживает мой.
О, лейся отзвук сладостно святого,
Слеза течет, земле я отдан снова!
ХОР АНГЕЛОВ Христос воскресе!
Перевод Афанасия Фета
Заголовок отрывка дан редакцией
А.А. ФЕТ – ПЕРЕВОДЧИК
А.А. ФЕТ – ПЕРЕВОДЧИК
Варфоломеева Татьяна Алексеевна
ОБПОУ «Рыльский социально-педагогический колледж»
АННОТАЦИЯ
Статья «А.А. Фет – переводчик» представлена в рамках научно-практического семинара «Фет и немецкая культура».
В данной статье автор рассматривает А.А. Фета, большого лирического русского поэта, имеющего немецкие корни, как выдающегося филолога-классика, замечательного переводчика немецких авторов (Гете, Гейне, Шопенгауэра и др.), который в своих переводах, путем соединения двух культур: немецкой и русской, добился их адекватности, что явилось основным принципом его переводческой деятельности. В статье уделено достаточное внимание обоснованию интереса Фета к немецкой поэзии и философии Шопенгауэра. Переводы сыграли большую роль в формировании его эстетических представлений, важных в свете перспектив развития русской лирики.
Его отец, ротмистр в отставке, помещик Афанасий Неофитович Фет, принадлежал к старому дворянскому роду Шеншиных. Мать – Шарлотта Фет, которую отец привез из Германии, – носила фамилию своего первого мужа.
На протяжении многих лет он глубоко переживает свое двусмысленное положение. Тем сильней и яростней мечтает о восстановлении права именоваться Шеншиным. «Если спросить: как называются все страдания, все горести моей жизни, я отвечу: имя им – Фет…».[6,664] Лишь в 1873 году Фета «по высочайшему повелению» причисляют к дворянству России. Однако фамилию Фет сохраняет до конца жизни в качестве литературного псевдонима.
Всю свою жизньне А.А.Фет занимался переводческой деятельностью. Уже с семилетнего возраста он начал проявлять интерес к переводам. «Писать я еще умел. Это не мешало мне наслаждаться ритмом затверженных немецких басенок, так что по ночам, проснувшись, я томился сладостной попыткой переводить немецкую басню на русский язык». [7,65]
В 1838 году Фет поступает на словесное отделение философского факультета Московского университета. Здесь, изучая произведения мировых поэтов, он много переводит римских авторов, множество поэтов, древних и новых, западных и восточных, но предпочтение отдает немецкой поэзии: стихотворениям Уланда, Рюккерта, Мерике. Он переводит Шиллера «Семела»:
Прочь, вы! с колесницей крылатой,
Павлины Юноны; ждите меня
На заоблачных высях Цитеры.
Его вдохновляют лирические стихи Гейне: «Из слез моих много родится…»(1841), «Дитя, мои песни далеко…»( 1842), «Ланитой к ланите моей прикоснись…»(1842), Кернера: «Москва» (1843).
Расставленные переводческие приоритеты, связанные с выбором преимущественно немецкой поэзии, обусловлены биографической связью Фета с немецким миром по материнской линии и всеобщим интересом России XIX в. к немецкой культуре.
В университете он увлекается Гете и Г.Гейне. Первоначально среди переводимых им немецких поэтов он отдает явное предпочтение Гейне, в поздний же период лидером становится И.В.Гете.
«Я не видел, чтобы площадь и улицы были пусты!
Кажется мне, изо всех обывателей в нем не осталось.
Вот любопытство что делает! Всякий бежит до упаду,
Чтобы только взглянуть на печальный изгнанников поезд.
И все же в переводах Фета Гете прежде всего представлен интимной лирикой, наиболее родственной его собственному творчеству: «Прекрасная ночь», «На озере», «Первая потеря», «Ночная песня путника», «Майская песня».
В 1842 г. в журнале «Отечественные записки» Фет помещает свой перевод «Посейдона» Гейне:
«Солнце лучами играло
Над морем, катящим далеко валы;
На рейде блистал в отдаленьи корабль,
Который в отчизну меня поджидал…»
Полная фамилия автора здесь была выставлена впервые. Переводить Гейне чрезвычайно трудно. На первый взгляд его стихи необычайно просты, они прозрачны и музыкальны. Все это создает впечатление легкости. Но это не так. Так, за гениальной простотой стиха Пушкина стоит огромный труд и поиск. Буквально каждой строки, слова. Стоит только взглянуть на фотографии с черновиков гения.
Гейне тоже годами находился в поиске, не удовлетворяясь достигнутым.
Как из пены вод рожденная,
Друг мой прелести полна:
Ведь, другому обрученная,
Ты пред ним сиять должна.
Однако, некоторые свойства таланта Гейне, как, например, его исполненное горечи отрицание, холодное полуотчаяние, полупрезрение, которые составляют самый прочный поэтический капитал Гейне, как считал М.Е. Салтыков-Щедрин, остались для Фета недоступными. Фет не стремился окунуться в этот нерадостный и запутанный мир.
Работая над переводом, поэт «чувствовал себя в раю». «Второй год я живу в крайне для меня интересном философском мире…» [1,170]
В обращении Фета, поэта-переводчика романтической поэзии, к работам философа-идеалиста Шопенгауэра, не имеющего ничего общего ни с Гете, ни с Гейне, есть некая «психологическая загадка», которую Фету-Шеншину открыл сам Шопенгауэр. Он противопоставлял людей искусства, как свободных деятелей, людям с жизненным практицизмом, как подчиненным необходимости.
Шопенгауэр считал, что люди делятся на «людей-гениев» и «людей-пользы». Это противоречие было осознано и принято Фетом, воплотившим это противоречие всей своей жизнью и судьбой.
Фет осознал в себе «человека-гения» и «человека-пользы», т.е. «Фета» и «Шеншина», поставил их в полярные отношения, так называемое «единство противоположностей».
Его современники были высокого мнения о его таланте переводчика. Тургенев, редактировавший на протяжении многих лет переводы Фета, ставил значение его переводческой деятельности выше его поэзии.
Как переводчик Фет сочетал в себе большого поэта и хорошего филолога-классика. Его переводы полноценны, т.к. в них соединены две культуры: немецкая и русская. Они сыграли большую роль в формировании эстетических представлений Фета, важных в свете перспектив развития русской лирики.
1. Проблемы изучения жизни и творчества А.А. Фета. Сб. научных трудов. – Курск : КГПИ, 1992, с. 170.
4. Гейне Г. Стихи./Пер. с нем., составл., вступит ст. и коммент В. Левика.- М.: Детская литература, 1984.
5. Скатов Н. Русские поэты природы. –М.: Правда, 1980,
1. 029 Афанасий Афанасьевич Фет
Афанасий Афанасьевич Фет (Шеншин)
(1820—1892)
Максим Горький был ошеломлен, когда еще мальчиком услышал строки из Фета: «Только песне нужна красота, / Красоте же и песен не надо», а Ю. Олеша очарован признанием лирика: «В моей руке — какое чудо! / Твоя рука». Это «лучшие строки поэта, написанные на русском языке», — не удержался от восклицания «король метафор». Да и простые смертные вот уже 160 лет пребывают в восторге от волшебной мелодии Фетовской ночи:
Шепот, робкое дыханье.
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья.
Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца,
Ряд волшебных изменений
Милого лица,
В дымных тучках пурпур розы,
Отблеск янтаря,
И лобзания, и слезы,
И заря, заря.
Почти все стихи Фета отвечают его же призыву: «Что не выскажешь словами, / звуком на душу навей». Не зря Чайковский называл его «поэтом-музыкантом», а все критики — «чистым» поэтом. В его стихах немыслима никакая грязь. И одно это делает его уникальным стихотворцем не только России, а и всего мира.
«Я никогда не мог понять, чтобы искусство интересовалось чем-либо, кроме красоты» — под «красотой» Фет разумел любовь, природу, тонкие и благородные чувствования. Весьма современная мысль, правда, такая же далекая от жизни, как и тогда.
Будущий поэт родился 23 ноября (5 декабря) 1820 г. под Мценском в усадьбе орловского помещика Афанасия Неофитовича Шеншина — Новоселки. Ротмистр в отставке, Шеншин, побывав в Дармштадте, выкрал оттуда «невесту» — Шарлотту Фёт, урожденную Беккер, супругу асессора Иоганна Фёта.
Шарлотта через несколько месяцев родила младенца, которого записали Шеншиным; спустя год она расторгла свой брак с Фётом и обвенчалась с Шеншиным, получив имя Елизаветы Петровны.
Чей Афанасий был сын — первого супруга Шарлотты или (по слухам) одного из отпрысков великого герцога Гессен-Дармштадтского, или все же Шеншина — и по сей день неясно. Романтическое приключение папеньки потом аукалось поэту всю жизнь, тем более, что и сам Шеншин не признал Афанасия своим сыном.
В пансионе проф. М. Погодина юноша подготовился к поступлению в Московский университет и в 1837 г. стал студентом-иностранцем словесного отделения философского факультета, изучал историю мировой литературы, штудировал трактаты Шеллинга и Гегеля.
Во время учебы Афанасий сдружился с будущим поэтом и критиком Ап. Григорьевым, в семье которого жил. Тогда же он открыл в себе поэтический дар, и в 1840 г. выпустил свой первый сборник «Лирический пантеон», не замеченный читателями.
В «Отечественных записках» и «Москвитянине» поэт в 1842—43 гг. опубликовал 85 стихотворений, заслуживших похвалу Гоголя и Белинского, в т.ч. хрестоматийное: «Я пришел к тебе с приветом, / Рассказать, что солнце встало, / Что оно горячим светом / По листам затрепетало…».
При публикации стихотворения «Посейдон», из-за ошибки наборщика фамилия Фёт была заменена на Фет — она и стала псевдонимом поэта.
После университета Фет, чтобы не умереть с голода и в надежде вернуть дворянское звание, принял русское подданство и поступил на военную службу. Корнета направили в Херсонскую губ., в кирасирский Военного ордена полк. Поэту трудно было входить в армейскую среду, но он быстро стал образцовым офицером.
В крымскую кампанию Фет находился в составе войск, охранявших Эстляндское побережье. В 1853 г. он добился перевода в гвардейский лейб-уланский полк, стоявший недалеко от Петербурга. Близость к столице была насущно необходима ему, к тому времени уже известному поэту, публиковавшему в Некрасовском «Современнике» свои стихотворения, вызывавшие восхищение критиков всех направлений.
Выход второго сборника «Стихотворения А. Фета» (1850) совпал с гибелью возлюбленной поэта — Марии Лазич, бесприданницы, с которой Фет из-за бедности не решился связать свою судьбу.
По небрежности самой Марии от горящей спички вспыхнуло ее кисейное платье, и через четыре дня она от полученных ожогов скончалась.
Ее гибель отозвалась много лет спустя не только укорами совести «певца печали» (он считал себя виновным в ее гибели), но и целым циклом исповедальных стихотворений, посвященных ей: «Не вижу ни красы души твоей нетленной. », «Долго снились мне вопли рыданий твоих. » и др.
В столице Фет часто встречался с Н. Некрасовым, И. Гончаровым, Л. Толстым и др. писателями, увидевшими в нем поэта большого сердца и глубоких чувств.
И. Тургенев, всюду пропагандировавший его творчество, редактировал третий сборник «Стихотворения А.А. Фета» (1856), встреченный публикой с восторгом. Гонораров ему хватало и на жизнь, и на путешествие в Европу.
В 1857 г. Фет женился в Париже на дочери богатейшего чаеторговца, сестре известного писателя В. Боткина, Марии Петровне Боткиной.
Получив в приданое огромную сумму в 35 тысяч руб., Фет вышел в отставку в чине гвардейского штаб-ротмистра (майора). Он так и не достиг требуемого для получения дворянских прав чина полковника — ценз дважды повышался, когда Фету до него оставалось всего год службы.
Отставник поселился в Москве, где занялся литературным трудом. Через два года он приобрел под Мценском небольшое имение — хутор Степановку.
Равнодушно, а подчас и враждебно относящийся к демократическим преобразованиям в стране, Фет ушел на «дно» помещичьих забот об усадьбе и коннозаводстве, боролся «за урожай», с потравами и покосами и пр.
Отмена крепостного права (1861), по его словам, пробудила в нем только «детское любопытство». Уходу Фета из литературы во многом посодействовали и радикальные критики, организовавшие травлю поэта-«реакционера».
Тяжелый в общении человек, Фет на новом поприще легко пошел в гору. За 20 лет своего уединения он достиг в приумножении богатства выдающихся результатов, причем сразу в трех губерниях, Курской, Орловской и Воронежской.
Среди коллег-помещиков он стал настолько уважаемым лицом, что они выбрали его мировым судьей, коим он пребывал 11 лет.
Стихи Фет писал редко, баловал себя в основном прозой и антинигилистической публицистикой, печатаемой «Русским вестником» Каткова, за что был предан анафеме литературным сообществом и прозван «крепостником».
Вышедший в 1863 г. двухтомник старых стихов и новых переводов благодаря стараниям Писарева и К; так и пролежал камнем на книжных прилавках чуть ли не до кончины поэта. Фет с удовольствием занимался переводами Горация, с которым ассоциировал себя (римский лирик тоже любил удаляться на лоно природы в свои имения).
Главными радостями в жизни поэта стало общение с Л. Толстым, возвращение ему родового имени (1873), звание член-корреспондента Петербургской Академии Наук (1886), звание камергера, пожалованное Александром III (1889), а также внимание Великого князя Константина, известного поэта, писавшего под именем «К.Р.».
В 1881 г. Фет купил в Москве дом и занялся литературой, поручив хозяйство управляющему и выезжая в имение Воробьевку на весну-лето. Это были годы творческого подъема писателя, в которые он издал четыре сборника лирических стихотворений «Вечерние огни» и мемуары в двух томах «Мои воспоминания, 1848—1889 г.».
Очень много занимался писатель переводами Горация, Ювенала, Катулла, Тибулла, Овидия, Вергилия, Проперция, Персия, Марциала, стихов восточных поэтов, Шиллера, Гейне, Байрона, Шенье, Беранже, Мицкевича. Перевел некоторые трагедии Шекспира, обе части «Фауста» Гёте, сочинения Шопенгауэра — «Мир, как воля и представление» и «О четверояком корне закона достаточного основания».
Почти все переводы поэта стали классическими. Посмертно вышли мемуары «Ранние годы моей жизни, до 1848 г.».
Высшее достижение поздней фетовской поэзии — его «любовные стихи, несомненно, самые необыкновенные и самые страстные любовные стихи, написанные семидесятилетним человеком (не исключая Гёте)».
Фет ряд своих стихотворений называл «мелодиями». Многие композиторы с удовольствием сочиняли к ним музыку: «Тихая звездная ночь», «На заре ты ее не буди», «Не отходи от меня», «Я тебе ничего не скажу» и др.
В 1888 г. Фет добился придворного звания камергера. «Цель его жизни достигнута – он снова признан человеком дворянского сословия».
В 1889 г. был торжественно отпразднован юбилей 50-летней литературной деятельности Фета — к немалой радости успешного человека и горечи лирика, пребывавшего всю жизнь в духовном одиночестве.
Фет-старик разительно отличался от молодого Фета: доброе отношение ко многому, чему он поклонялся в юности, сменилось полным неприятием. Многие университеты хвастают своими выпускниками-поэтами, но только Московский гордится еще и тем, что выпускник Фет неоднократно плевал в его сторону, когда проезжал мимо в карете, как в рассадник демократии.
В конце жизни Фет стал терять зрение, мучился приступами астмы. 21 ноября (3 декабря) 1892 г. после неудавшейся попытки самоубийства (ему помешала секретарша), он скончался от сердечного приступа, оставив записку: «Не понимаю сознательного преумножения неизбежных страданий, добровольно иду к неизбежному». Видно, его доброй воли оказалось мало, и Создатель проявил к нему милость, не позволив свершить смертный грех. Похоронен в родовом имении Шеншиных селе Клейменове, в 25 верстах от Орла.
Через несколько лет посмертная слава нашла Фета. За сто лет она не смогла ни «очернить», ни «позолотить» поэта. Каким он был, таким он и остался — родником «чистой поэзии». Его учениками были многие выдающиеся русские поэты: Соловьев, Брюсов, Блок, А. Белый, Есенин, Пастернак, Рубцов…