Как убедить мужа сделать эко
Трижды мама
Как уговорить мужа на ЭКО?
Запись опубликована Трижды мама · 9 мая 2009
16 комментариев
Рекомендованные комментарии
Присоединяйтесь к нашим обсуждениям!
Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий
Создать аккаунт
Зарегистрируйтесь для получения аккаунта. Это просто!
Войти
Уже зарегистрированы? Войдите здесь.
Популярные темы
Автор: Аленка_мое имя
Создана 17 часов назад
Автор: Baba
Создана 2 часа назад
Автор: adagio
Создана 6 часов назад
Автор: Аленка_мое имя
Создана 21 час назад
Автор: Кокося
Создана 18 часов назад
Автор: Алина93
Создана 4 часа назад
Автор: Veronika230220
Создана 2 часа назад
Автор: Aleksashka1
Создана 6 часов назад
Автор: Олькааааа
Создана 1 час назад
Автор: Сергей 7
Создана 23 часа назад
Отзывы о клиниках
О сайте
Быстрые ссылки
Популярные разделы
Материалы, размещенные на нашем сайте, носят информационный характер и предназначены для образовательных целей. Пожалуйста не используйте их в качестве медицинских рекомендаций. Определение диагноза и выбор методики лечения остается исключительной прерогативой вашего лечащего врача!
Как при разводе защититься от уловок недобросовестного супруга
Нередко перед разводом супруги идут на разные хитрости, чтобы лишить бывшего спутника или спутницу жизни причитающейся по закону части имущества, приобретенного в браке. Самый распространенный прием, как и при банкротстве, – фиктивный заем.
Вот типичный случай. Успешный бизнесмен перед разводом с законной женой сильно переживал, что половину нажитого нелегким многолетним трудом придется отдать супруге, поэтому обратился к юристам. Те посоветовали найти знакомого, который согласится задним числом подписать с ним договор займа на крупную сумму. Например, на покупку заграничной недвижимости. Муж так и сделал. После чего «кредитор» обратился в суд с иском о взыскании долга. В суде «должник» признал обязательство. Мол, деньги потратил на покупку семейной виллы в Марбелье. Суд о долге быстро закончился, а ответчик получил судебное решение, по которому должен «кредитору» солидную сумму – около 490 млн руб. А так как деньги якобы были потрачены на семейную недвижимость, то долг для супругов считается общим и при разводе должен делиться поровну.
В бракоразводном процессе при разделе супружеского имущества муж просил учесть это решение суда, тем самым искусственно уменьшал долю супруги.
Банкрот по собственному желанию
По мнению бизнесмена, справедливость восторжествовала. По закону же нажитое в браке имущество должно делиться строго поровну, независимо от трудозатрат каждого из супругов. Тем более что в этом браке родились четверо детей, которые остаются с матерью.
Обычно для жен, как и в нашем случае, подобные сюрпризы становятся полной неожиданностью. А ведь для них риск потерять часть положенного по закону имущества очень высок.
Что делать пострадавшей стороне в такой ситуации?
Включиться в процесс
Главная задача – доказать суду, что договор займа заключался для создания искусственной задолженности супруга. И что этот долг недобросовестный супруг использует для уменьшения доли супруги в совместно нажитом имуществе. Для этого муж и его знакомый формально исполнили сделку – корректно оформили все документы задним числом, чтобы показать, что они настоящие кредитор и заемщик, но деньги в действительности не передавали.
Раздел имущества после развода грозит налогом
В первую очередь жене следует немедленно включиться в судебный процесс в качестве лица, чьи интересы напрямую затрагивает заем. Если судебное решение вступило в силу, закон позволяет пострадавшему по уважительным причинам восстановить срок на его обжалование и подать жалобу. В данном случае основная уважительная причина – неучастие жены в судебном процессе, например, из-за того, что суд не привлек пострадавшую к участию в деле или не уведомил ее о судебном заседании. Возможно, она болела и не могла участвовать или была за границей.
Жалобу на судебное решение пострадавшим нужно подавать одновременно с заявлением на восстановление срока обжалования с указанием причин его пропуска. Сроки подачи жалобы не регламентированы законом.
Основная цель этого этапа – участвовать в рассмотрении по существу спора о долге.
Доказать фиктивность сделки
Параллельно необходимо собирать доказательства мнимости (притворности) отношений между «кредитором» и «заемщиком».
Возможно, получится найти подтверждение того, что у супруга не было экономической потребности в займе. Например, доходы человека позволяли совершить покупку без займа, на свои.
Также стоит оценить фактическую возможность мнимого кредитора предоставить крупный заем. Без официально подтвержденных доходов и накоплений «кредитору» трудно будет убедить суд в том, что он дал в долг несколько миллионов рублей, а тем более – несколько миллионов долларов.
Суд критически воспримет и отсутствие независимых доказательств передачи крупной суммы «должнику». Одной расписки без банковских проводок, свидетельских показаний или нотариального удостоверения передачи денег будет недостаточно, чтобы признать заем реальным. Косвенным доказательством в пользу пострадавшей стороны будет и то, что значительные средства даны в долг без обеспечения: поручительства, залога и т. п. Если второй супруг не давал нотариального согласия на заключение фиктивного займа, то это также принимается во внимание судом.
Важное значение имеет опровержение факта траты якобы полученных в долг денег в полном объеме на нужды семьи. К примеру, в одном из споров суд не признал таковыми деньги, потраченные главой семьи на свой бизнес. В другом – супруги купили квартиру, полностью оплатив её с депозита мужа, открытого задолго до получения фиктивного займа; муж при этом утверждал в суде, что заем был взят конкретно на покупку квартиры.
В подобных спорах пострадавшей стороне обязательно следует упирать на фальсификацию документов по договору займа, и требовать в суде проведения экспертизы давности их составления. Это основополагающий вопрос для подобных судебных споров! Злоумышленники, конечно, могут заранее к этому подготовиться и, скорее всего, попытаются уклониться от экспертизы. Например, принесут в суд нотариально заверенную копию договора и расписки, сославшись на то, что оригиналы утрачены. Или могут предоставить заламинированные оригиналы, давность изготовления которых установить невозможно. В нашей практике был случай, когда за несколько дней до судебного заседания у юриста оппонентов своровали портфель с оригиналами документов. Но чаще всего оригиналы документов пытаются искусственно состарить, положив на солнце или даже «зажарив» в микроволновке.
Отдельно каждое из доказательств, скорее всего, не позволит суду признать заем недействительной сделкой, но в совокупности они продемонстрируют суду цельную картину злоупотребления.
В подобных случаях я рекомендую воздействовать и на самого недобросовестного бывшего родственника. Заявление в правоохранительные органы о мошенничестве, фальсификации доказательств и использовании подложных документов эффективно охлаждает пыл оппонентов. А вывод конфликта в публичную плоскость способен создать немалые репутационные риски для топ-менеджера, бизнесмена, политика или звезды шоу-бизнеса. Но применять эти инструменты следует осознанно и аккуратно, чтобы не причинить вред собственным интересам.
Описанные шаги скорее всего позволят нам отстоять интересы пострадавшей стороны в деле о займе 490 млн руб. – спор еще не завершен. Ведь буквально год назад мы занимались похожим делом, с меньшей суммой спорного долга – около 30 млн руб. Его удалось успешно оспорить во всех инстанциях, хотя фактические обстоятельства были очень сложными, а процесс длился полтора года. Долг остался личным долгом оппонента – бывшего супруга нашего доверителя, удалось избежать его включения в раздел имущества.
Если ваши супружеские отношения заходят в тупик, будьте бдительны. Не исключено, что конфликт разрешится и развода удастся избежать, однако нужно рассматривать и пессимистичный сценарий.
Чтобы избежать возможных неблагоприятных финансовых последствий развода, мы советуем выполнять следующее:
– аккумулируйте и систематизируйте всю информацию по нажитым в браке активам;
– интересуйтесь финансовым состоянием супруга и его бизнесом;
– получите качественную юридическую консультацию по всем аспектам развода и раздела имущества;
– отслеживайте на судебных сайтах информацию о судебных спорах вашего супруга;
– внимательно относитесь к любому нетипичному событию, не стесняйтесь спрашивать, будьте критичны к полученной информации. «Это мои кредитные дела, не парься!» – такой ответ супруга на ваш вопрос о предъявленном к нему иске вас точно не должен удовлетворять.
Чей «ребенок из пробирки»
На сегодняшний день в мире уже больше шести миллионов малышей, которые своему появлению на свет обязаны медикам. В нашей стране таких детей уже сотни тысяч, поскольку в российских клиниках метод ЭКО используют уже больше тридцати лет.
Мало кто знает, но при подобном медицинском вмешательстве, все без исключения медицинские заведения требуют от будущих родителей оформления большого числа документов. В нашем случае все так и было: супруга поставила, где это было необходимо, подписи. Но подписалась и за себя, и за своего мужа. Дело в том, что супруг дал ей доверенность на оформление всех нужных бумаг. Среди которых была, в частности, и бумага на согласие мужа использовать донорский материал, если его материал врачи отвергнут. Процедуры с биоматериалом мужа положительного результата не дали. Тогда жена решила использовать донора.
В итоге все завершилось успешно и на свет появился долгожданный ребенок. Это была девочка. В ЗАГСе, при оформлении свидетельства о рождении, супруга записала отцом ребенка своего мужа. Но потом что-то пошло не так. Мужчина через некоторое время узнал, что ребенок биологически не от него. И тогда он пошел в суд с иском об оспаривании отцовства.
В итоге долгих судебных тяжб спор пришлось изучать Верховному суду РФ. И его разъяснения важны тем, кто может столкнуться с подобной ситуацией.
Супруги обратились в местную медицинскую клинику для проведения процедуры ЭКО. Жена занималась оформлением всех документов, в том числе подписала добровольное согласие от имени мужа по нотариальной доверенности.
Ответчиками оказались не только жена, но и клиника. Они не оспаривали факта, что ребенок рожден без использования материала мужа. И не подтвердили, что говорили супругу про донорский материал.
Суды с аргументами мужа не согласились и встали на сторону ответчиков. Суды объяснили свой отказ в удовлетворении исковых требований тем, что истец знал обо всех методах вспомогательных репродуктивных технологий и лично выдал жене нотариальную доверенность безо всяких ограничений.
Поэтому местные суды сделали вывод, что истец принял на себя права и обязанности по воспитанию и содержанию родившегося ребенка.
Возмущенный мужчина обжаловал отказы в Верховном суде страны. И высокая судебная инстанция с его доводами согласилась.
Верховный суд напомнил, что замужняя женщина может воспользоваться методом искусственного оплодотворения или имплантацией эмбриона только с письменного согласия супруга. Оно должно быть личным. И такого согласия в нашем случае ее супруг не давал. В деле нет подтверждений, что истец имел намерение воспользоваться помощью донора. Напротив, в материалах имеется лично подписанное им заявление, где речь идет об использовании его биоматериала.
Невозможно передать по доверенности право согласиться на медицинское вмешательство, подчеркнул Верховный суд. А еще суд заметил, что этот вопрос выходит далеко за пределы споров об определении родительских прав или обязанностей при применении вспомогательных репродуктивных технологий.
ВС: Подпись донора спермы в графе «муж» в заявлении на ЭКО не достаточна для признания отцовства и взыскания алиментов
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ вынесла Определение от 2 июля 2019 г. № 64-КП9-6 по спору об определении отцовства и взыскании алиментов с донора биоматериалов для процедуры ЭКО, в котором обозначила, что нахождение участников процедуры ЭКО в браке имеет правовое значение для последствий ее проведения.
Первая инстанция и апелляция заняли разные позиции по вопросу отцовства донора спермы
Гражданка Т. и гражданин К. в 2016 году обратились в медицинский центр с заявлением о проведении процедуры ЭКО с использованием биоматериала К. Сразу после этого донор в новом заявлении попросил произвести криоконсервацию его спермы на год и использовать ее в течение этого срока для оплодотворения Т. При проведении первой базовой программы ЭКО беременность не наступила, в дальнейшем женщина самостоятельно, без участия К., обратилась в медцентр для проведения повторной процедуры, в результате которой у нее родились две дочери.
Затем Т. подала иск об установлении отцовства К. в отношении детей и о взыскании алиментов на них. Истица указала на то, что, когда ответчик участвовал в программе ЭКО, он подписал согласие на принятие участия в воспитании будущих детей. Однако сейчас К. отказывается подавать заявление о признании отцовства в ЗАГС и не участвует в воспитании и содержании дочерей.
Южно-Сахалинский городской суд Сахалинской области не согласился с доводами Т. и отказал в удовлетворении иска. Он исходил из того, что истица и ответчик не были женаты. Действительно, К. являлся донором генетического материала и не оспаривал этот факт. Однако мужчина не давал обязательств по участию в воспитании и содержании детей, поэтому у него не возникли родительские права и обязанности.
Апелляция отменила решение первой инстанции, установила отцовство К. и взыскала с него алименты. При этом Сахалинский областной суд указал на то, что мужчина участвовал в программе ЭКО как «гражданский муж», не проходил медико-генетическое обследование для доноров, на него также не заполнялась индивидуальная карта донора. Поэтому суд апелляционной инстанции решил, что К. участвовал в процедуре ЭКО не в качестве донора, а как партнер истицы, поэтому у него возникли родительские права и обязанности в отношении родившихся детей.
ВС поддержал районный суд
К. не согласился с решением апелляции и обратился с кассационной жалобой в Верховный Суд, который счел ее обоснованной.
Судебная коллегия по гражданским делам указала, что в соответствии с п. 4 ст. 51 Семейного кодекса лица, состоящие в браке и давшие письменное согласие на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона, в случае рождения у них ребенка в результате применения этих методов считаются его родителями. Однако, как указала Коллегия, необходимо руководствоваться и разъяснениями Пленума ВС, которые даны им в Постановлении от 16 мая 2017 г. № 16, посвященном применению законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей.
Согласно этому акту в аналогичных рассматриваемому спору ситуациях судам, в частности, следует проверить, добровольно ли и осознанно ли было дано согласие донора на применение метода искусственного оплодотворения. В этом же постановлении Пленум указал, что рождение ребенка с использованием одинокой женщиной донорского генетического материала не влечет за собой установления родительских прав и обязанностей между донором и ребенком. Указанное обстоятельство не зависит от того, известна ли личность донора родителям. Поэтому не могут быть удовлетворены иски об установлении отцовства в отношении донора.
В рассматриваемом споре ВС установил, что в совместном заявлении Т. и К. донор расписался в графе «муж». На основании этого был сделан вывод о наличии обоюдного информированного добровольного согласия обоих граждан на применение вспомогательных репродуктивных технологий. Однако, отметил Суд, форма заявления, установленная приказом Минздрава от 30 августа 2012 г. № 107н, не содержит указаний на необходимость обозначения правовых статусов заявителей (муж/жена), поэтому подписанное сторонами заявление установленной форме не соответствует. Из этого, по мнению ВС, следует, что заявление Т. и К. не может рассматриваться как основание для возникновения родительских прав и обязанностей для лиц, не состоящих в официальном браке.
Более того, Верховный Суд указал, что из заявления следует, что его автором является истица. Подпись ответчика означает лишь то, что он подтверждает свои данные как донора генетического материала. Поэтому, указала Коллегия, фраза «Я обязуюсь. », исходя из единого контекста и смысла всего заявления, относится к принятию данной обязанности именно лицом, подающим заявление на медицинское вмешательство, то есть Т. Исходя из этого, ВС посчитал ошибочным вывод суда апелляционной инстанции о том, что ответчик, расписавшись в графе «муж», обязался взять на себя все права и обязанности родителя.
Суд также обратил внимание на тот факт, что в заявлении донора на криоконсервацию одновременно подчеркнуты два взаимоисключающих пункта: «я обязуюсь взять» и «не обязуюсь взять» все права и обязанности родителя в отношении будущего ребенка. Это не позволяет сделать вывод о согласии мужчины на принятие соответствующих прав и обязанностей.
Кроме того, ВС подчеркнул, что первое применение вспомогательных репродуктивных технологий не привело к беременности. Несмотря на то что К. подал заявление о криоконсервации, договор о донорстве между ним и медицинским учреждением не был заключен по не зависящим от гражданина причинам. На основании этого Суд сделал вывод: базовый этап применения вспомогательных репродуктивных технологий был окончен, по его итогам беременность не наступила. Дальнейшие правоотношения между мужчиной и медицинским учреждением ограничивались действием договора о криоконсервации генетического материала.
При этом последующие правоотношения между Т. и медицинским учреждением сформировались уже в рамках осуществления нового этапа применения вспомогательных репродуктивных технологий. На повторную программу гражданка приехала одна, о чем свидетельствует содержание ее заявления. Истица не отрицала, что заполнила его сама. В этом документе женщина просила «провести ей ЭКО с использованием ооцитов профессионального донора».
Суд посчитал доказанным то, что подписи от имени К. были выполнены гражданкой Т. ВС подчеркнул, что истица инициировала проведение нового медицинского вмешательства более технологичным способом, который не охватывается рамками базового этапа проведения ЭКО. Это дополнительное медицинское вмешательство было осуществлено на основании ее единоличного волеизъявления и только ее единоличного информированного добровольного согласия, как того и требует законодательство. При этом, как указано в определении, несмотря на отсутствие договора о донорстве между К. и медицинским учреждением, генетический материал мужчины при проведении процедуры был использован как материал неанонимного донора.
Апелляционная инстанция установила, что К. проходил такое же обследование, которое проводится в отношении доноров генетического материала. Однако Сахалинский областной суд сделал ошибочный, по мнению ВС, вывод о том, что ответчик проходил программу ЭКО не в качестве донора половых клеток, а в качестве партнера истицы. При этом ни первая, ни вторая инстанция подлинную медицинскую документацию не запрашивали.
ВС подчеркнул, что суд второй инстанции должен был учесть, что правовое значение для последствий проведения процедуры ЭКО имеет нахождение ее участников в браке. «»Партнерство» женщины, не состоящей в браке с донором спермы, применительно к процедуре ЭКО не может служить достаточным основанием для установления отцовства в судебном порядке», – сказал Суд.
Руководствуясь этим, Судебная коллегия отменила апелляционное определение и оставила в силе решение суда первой инстанции.
Эксперты рекомендовали участникам ЭКО быть внимательными
Представитель донора, адвокат Сахалинской адвокатской палаты Роман Торхов сообщил «АГ», что определение ВС по этому делу – «очень важная и значимая точка», поскольку судебной практики по такой категории дел не хватает. По его мнению, специфика этого спора в том, что к нарушению прав К. привели действия медицинского учреждения, создавшего все условия для этого. «Именно это мы и смогли доказать в ВС. В основном здесь рассматривался не вопрос алиментов, а то, что медучреждение допустило отклонение от оформления процедур и создало возможность нарушения прав К. истицей», – рассказал Роман Торхов. Он полагает, что суд апелляционной инстанции при удовлетворении иска «пошел по «эмоциональной части»», так как двое детей истицы нуждались в алиментах.
Адвокат также указал на то, что данный спор обращает внимание на отсутствие у граждан понимания добровольного информированного согласия. «Подписывая документы, люди не совсем осознают, на что именно они дают согласие и какие возможности предоставляют медучреждению, которое нередко хочет лишь получить материальную выгоду», – резюмировал Роман Торхов.
Адвокат и руководитель семейной практики КА/5 Татьяна Сустина указала, что данное дело вызывает большой интерес, поскольку выходит за рамки немногочисленных стандартных споров между участниками программ ЭКО и суррогатного материнства. «Практика российских судов в основном лежит в плоскости взыскания убытков с медицинских организаций или участников ЭКО и суррогатного материнства», – отметила она.
Адвокат указала, что определение ВС нельзя с уверенностью назвать «вынесенным на основе полного и всестороннего изучения обстоятельств дела». Она пояснила, что Суд поставил вопросы, которые ранее, судя по всему, не были предметом исследования, – значит, нарушения норм права, установленные ВС, могли быть устранены только при новом рассмотрении дела.
Раскрывая свою позицию, Татьяна Сустина пояснила, что, подписав соответствующее заявление, мужчина согласился с правомерностью указания его в качестве «мужа» истицы. Это обстоятельство в совокупности с отсутствием договора о профессиональном донорстве было расценено апелляционным судом как доказательство фактических семейных отношений между сторонами, на основании чего суд установил отцовство. Эксперт считает подход ВС, который отнесся к данному аргументу критически, «сомнительным», поскольку сложно представить, что профессиональный донор не только не настаивал на заключении договора с медицинской организацией, но и указал, что он является мужем пациентки.
«Позиция о профессиональном донорстве, а также заполненная форма заявления с неоднозначными формулировками должны были оцениваться судами с учетом возможного недобросовестного поведения ответчика. Мужчина мог избрать тактику «профессионального донорства» с целью уйти от ответственности за содержание детей», – сообщает Татьяна Сустина. Из судебного акта усматривается наличие у него брака и двух других детей. Адвокат полагает, что при таких обстоятельствах нужно было исследовать вопрос о наличии согласия законной супруги на донорство ее мужа.
Эксперт посчитала интересным тот факт, что вопрос об отсутствии данных о сожительстве сторон, судя по всему, не выносился на обсуждение сторон. «Оценка такого обстоятельства и вынесение решения без направления дела на новое рассмотрение нарушают право участников процесса на справедливое судебное разбирательство, – считает Татьяна Сустина. – В случае установления судом, что К. являлся партнером истицы, отцовство могло бы быть установлено на основании ст. 49 Семейного кодекса». Она сообщила, что законный брак донора сам по себе не может опровергать наличие фактических семейных отношений между сторонами спора.
По словам адвоката, то, что беременность не наступила с первого раза, правового значения не имеет, поскольку вторая процедура ЭКО была проведена в течение срока действия согласия мужчины на использование его биоматериала: «Тот факт, что ответчик не отозвал свое согласие, также должен был склонить чашу весов на сторону истицы и детей».
Татьяна Сустина заметила, что Европейский Суд по правам человека неоднократно указывал, что использование искусственного оплодотворения породило «деликатные моральные и этические вопросы, по которым европейский консенсус отсутствует». Поэтому еще в достаточно старом деле «Эванс против Великобритании» ЕСПЧ отметил, что государствам необходимо устанавливать соответствующие правила для соблюдения баланса интересов и принципа правовой определенности. Особенно он отметил важность такого документа, как отзыв донором согласия на имплантацию эмбриона. Эксперт предположила, что позиция ВС в этом деле «может стать новым интересным кейсом Европейского Суда по правам человека о нарушении ст. 6, 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод».
Адвокат подчеркнула, что в рассматриваемом споре медицинская организация нарушила требования закона о ведении карточки донора. «Данное нарушение, скорее всего, не было совершено сотрудниками медорганизации умышленно. Возможно, врачи и юристы добросовестно заблуждались относительно необходимости ведения карты партнера, не являющегося профессиональным донором», – предположила Татьяна Сустина. Эксперт сообщила, что приказ Минздрава не обязывает медицинскую организацию разъяснять участникам программы юридическую составляющую процедуры, поэтому то, что Т. и К. не проинформировали о нормативных тонкостях, – вина законодателя, и, возможно, это дело стимулирует детализировать соответствующие нормы.
Адвокат МКА «ГРАД» Сергей Макаров, напротив, полагает, что определение ВС вынесено на основании тщательного изучения всех материалов дела, сопоставлении их между собой и их комплексном анализе. Он также сообщил, что этот спор показывает, как важно при проведении соответствующих медицинских процедур четко урегулировать вопрос родительских обязанностей, поскольку при наличии информации о личности донора вопрос об установлении отцовства могут ставить он сам, родившая женщина и после совершеннолетия сами дети.
Эксперт обратил внимание на тот факт, что определение является в том числе проявлением «непоколебимо стабильной» позиции ВС относительно отрицания возможности возникновения каких бы то ни было прав и обязанностей на основании сожительства.
Адвокат АП г. Москвы Виктория Дергунова также отметила, что, хотя этот спор и не совсем типичен, он демонстрирует, как важно внимательно заполнять документы при оформлении ЭКО. По ее мнению, существенным обстоятельством для дела выступило отсутствие заявления донора при проведении второй процедуры, в результате которой появились на свет дети истицы.
Адвокат посчитала верным вывод ВС о том, что женщина, родившая ребенка в результате искусственного оплодотворения, и донор не вступают друг с другом в правоотношения. «Правоотношений между «матерью» и «отцом» по вопросу проведения процедуры ЭКО не сложилось. Правоотношения между донором и медицинским учреждением ограничивались действием договора о криоконсервации генетического материала. А правоотношения между матерью и медицинским учреждением сформировались в рамках осуществления дополнительного этапа применения вспомогательных репродуктивных технологий. Поэтому ВС квалифицировал вторую процедуру ЭКО как «отдельное дополнительное медицинское вмешательство по единоличному волеизъявлению матери», – пояснила Виктория Дергунова.