Что такое утреннее и вечернее правило в православной религии

Молитвы утренние и вечерние. Инфографика

Приблизительное время чтения: 2 мин.

Утренние и вечерние молитвы (молитвенное правило) — это совокупность молитв, которые каждый православный христианин должен ежедневно читать утром, сразу после сна, и, соответственно, перед сном. Об истории их написания читайте на сайте журнала «Фома».

Зачем это нужно?

Когда правило возникло?

Наше современное молитвенное правило (утренние и вечерние молитвы) получило распространение в XVIII-XIX веках и постепенно утвердилось как норма для мирян.

Что важно знать?

Время появления и авторы текстов утреннего и вечернего правила

50-й псалом

Х век до Рождества Христова. Израильский царь Давид,
в знак раскаяния в блуде и убийстве.

Отче наш

I век. Дана нам Самим Иисусом Христом. (см. Евангелие от Матфея, гл. 6)

Символ веры

Конец IV века. Был принят на первых двух Вселенский Соборах Православной Церкви в 381 году по Р. Х.

Первые четыре молитвы после Символа веры

Конец IV века. Преподобный Макарий Великий, ближайший ученик основателя монашества Антония Великого.

Пятая молитва утреннего правила

Конец IV века. Святитель Василий Великий, величайший святой и учитель. Написал множество догматических сочинений, составил чинопоследование литургии.

Вторая молитва вечернего правила

Начало VII века. Антиох, игумен Лавры Саввы Освященного, автор жизнеописания множества мучеников византийско-персидской войны.

Заключительные молитвы вечернего правила

Конец IV — начало V века. Свт. Иоанн Златоуст, автор множества богословских и вероучительных трудов, составитель чинопоследования литургии, за прекрасные проповеди и прозванный Златоустом; IX век. Монах Петр Студийский, ученик создателя монашеского устава преп. Феодора Студита.

Текст утренних и вечерних молитв

Источник

Молиться или вычитывать правило?

Молитва — неотлучная спутница души христианина. Если мы ее отогнали, если предпочли в какой-то момент обойтись без нее — значит, наши дела плохи. С молитвы начинается наш день и молитвой завершается. У большинства из нас дома есть молитвословы — разной толщины и разного, надо сказать, качества. Мы знаем утреннее и вечернее правила… Но знаем ли мы, как молиться? Умеем ли мы это делать? Молитва, молитвенное правило — тема нашей очередной беседы с игуменом Нектарием (Морозовым).

— Едва ли не любой из нас в свое время переболел авторской гордыней: не нужны мне чужие молитвы, я сам знаю, что Богу сказать…

— Да, c этим приходится сталкиваться нередко: люди, впервые приходящие в храм, спрашивают, зачем молиться «чужими словами, когда мне самому есть, что сказать Богу». В отличие от них, человек, уже имеющий опыт церковной жизни, не может не понимать слов апостола Павла, который говорит: мы не можем знать, о чем и как должно молиться, если Дух Святой нас этому не научит (см.: Рим. 8, 26–27). А насколько лично мы способны внимать урокам Святого Духа? Пятидесятники утверждают, что Дух учит каждого из них молиться безотносительно от духовного состояния, от степени духовной чистоты. Но мы-то с вами не пятидесятники, мы сознаем, насколько трудно очистить себя покаянием для того, чтобы ясно слышать голос Духа. А в молитвослове мы находим молитвы тех духовно преуспевших христиан, которые Его голос слышали. Слышали потому, что сами всю жизнь слушались Его. Это такие отцы и учителя Церкви, как преподобный Макарий Великий, Симеон Новый Богослов, Иоанн Златоуст, Василий Великий, Петр Дамаскин.

— Да, когда мы открываем все же молитвослов, то с удивлением убеждаемся, что в молитвах, сложенных отцами Церкви, уже есть все, что нам нужно, и что сами мы так не сказали бы. Так начинается приобщение к установленному Церковью молитвенному правилу. Но чем оно должно продолжиться? Следует ли человеку сразу браться читать правило полностью или лучше остановиться для начала на одной-двух молитвах, на тех, которые сейчас ближе всего?

— Человеку, которого в храм привела какая-то трудная ситуация, беда, который об одном только избавлении от этой беды, только о своих сиюминутных нуждах и хочет молиться — все вышесказанное бывает непонятно. И, наверное, разумно поступает священник, который говорит: то, о чем ты просишь, скорее исполнится, если, помимо того, о чем ты молишься сейчас, будешь еще вот эти простые молитвы читать: 20–25 минут утром и вечером. Постепенно ты поймешь, что эти молитвы тебе необходимы. Только такое условие: читай их внимательно и вникай в смысл. Когда человек читает молитву внимательно, с ним происходят перемены: он чувствует, что эти слова становятся его словами. Он их начинает воспринимать как родные, из сердца исходящие. И разве это удивительно? Ведь святые просили Бога о том, что насущней всего для человеческой души, той, что по природе своей всегда христианка. Она откликается на эти слова гораздо раньше, чем человек со своим интеллектом, своим рассудком и жизненным опытом.

Нужно ли читать сразу все молитвенное правило? Нельзя заставлять ребенка есть больше, чем его организм может усвоить. Нельзя перегружать человека, только начинающего путь воцерковления. Такому человеку разумней выбрать какую-то часть молитв, которые он мог бы читать каждый день, не тяготясь. Пусть первое время это правило занимает пять-семь минут. Но постепенно оно должно увеличиваться.

— А если человек сам принимает решение — читать молитвенное правило полностью… и затем ловит себя на том, что устает и просто бездумно отбарабанивает текст? Значит, зря столько на себя взял?

— В идеале это должен быть совместный поиск — прихожанина и священника. Потому что человек подчас себя жалеет, ему кажется, что он может сделать меньше, чем способен на самом деле. Священник, увидев это, скажет: читай правило полностью, тебе это вполне под силу. И тогда уже лучше от правила не отступать, потому что это не просто маленький акт самоотречения, утром и вечером совершаемый, но еще очень важный дисциплинирующий момент: правило правит душу. Оно вправляет, встраивает человека в определенную колею, в которой он потом держится в течение всего дня. Утром человек помолился, прочитал правило — и с этого момента уже более или менее правильно складывается его внутренняя и внешняя жизнь, его деятельность. Не помолился — все идет наперекосяк.

Что касается «отбарабанивания» — думаю, ни вы, ни я не поверим, что это крохотное утреннее правило нельзя прочитать более или менее внимательно. Да, на первых порах человек будет отвлекаться, рассеиваться, но если он будет раз за разом возвращать свой ум в слова молитвы, словно в некую «форму», это принесет свой плод. Кто-то из святых назвал ум человека перелетающей с ветки на ветку птицей, но ум наш таков только пока мы не начали его дисциплинировать. Пока мы его, как непослушного первоклассника, не приучили сидеть на месте и заниматься делом. Для обычного, нормально себя чувствующего человека это вполне посильно, и правило помогает это сделать.

Бывает, впрочем, и другая мера усталости. Мы просто утомлены, чувствуем отупение ума, расслабление… Но силы еще есть. Как быть здесь? Я в свое время спрашивал отца Кирилла (Павлова): как поступать в таких состояниях — читать ли правило? Он ответил: «Читай».— «А будет ли от этого польза?».— «Будет, хотя бы ты ее не понимал».

Чаще всего мы тогда можем понять пользу правила, когда, на протяжении долгого времени его совершая, потом вдруг перестаем исполнять. Тогда мы сразу видим, насколько наша духовная жизнь меняется к худшему.

— Мне не нравится сочетание «вычитывать правило», но, с другой стороны, в глаголе «вычитывать» есть какой-то смысл, аналогичный смыслу слов «выстоять», «выдержать»…

— Это словосочетание нормально только в том случае, когда человек не ищет в глаголе «вычитывать» оправдания себе в том, что молиться, по сути, не собирается, а готов только «вычитать» (вот уж действительно — отбарабанить) что положено. Если для человека вычитывание правила — это максимум, что он может сделать сейчас, если он делает это честно, тратит на это свое время и силы, старается внимательно это сделать — тогда это словосочетание законно. Если же человек может понудить себя к большему вниманию и сердечному участию, но ограничивает себя вычитыванием — тогда это словосочетание действительно надо воспринимать как негативное.

— Вопрос: «Можно ли молиться своими словами» — получал ответы много раз; но попробуем перевернуть его: необходимо ли дополнять правило своими, от сердца идущими словами? Надо ли понуждать себя также и к этому?

— Этот совет — обязательно молиться своими словами — есть у святителя Феофана Затворника, у святого праведного Иоанна Кронштадтского, у преподобного Никодима Святогорца в его «Невидимой брани». Речь не о замене молитвенного правила собственными текстами. Речь о другом. Когда мы совершили свое молитвенное правило — после молитвослова, Псалтири, акафистов — можно и нужно попросить Бога непосредственно о том, в чем мы имеем нужду. Попросить прощения за то, в чем мы виноваты. Поблагодарить за то, за что мы Ему сегодня благодарны. Открыть Ему скорбь своего сердца. И свои слова к Богу найти. Это очень важно, потому что мы приобретаем опыт живой, неформальной молитвы. Бывает — об этом пишет святитель Феофан — что у человека рождаются такие молитвенные воздыхания, которые сродни тем, которые он только что читал по молитвослову. Но они его собственные. Если такая молитва в вашем сердце родилась — очень важно потом снова к ней обратиться.

Но в то же время не нужно собственные слова из себя выдавливать. Если их нет — лучше ограничить себя молитвословом.

— На самом деле, у многих складываются такие вот собственные молитвенные тексты. Это не имеет ничего общего с литературным сочинительством. Но не несет ли это духовной опасности — особенно учитывая, что мы не святые?

— Я еще раз повторю: сложение молитв не должно быть самоцелью, либо это происходит естественно, либо нет. И критерий непогрешительности — во-первых, то, что человек делает это без самолюбования, без восторга от себя самого и своего «дара», во-вторых, «родство», сходство родившихся в сердце молитв с теми, которые рождались у святых.

— Обязательно ли каждое утро произносить Символ веры? Я не вижу в этом необходимости.

— Смотря как к нему относиться. Если относиться к нему как к сухому набору истин веры — это одно. А если как к сердечному исповеданию — тогда, наверное, есть у человека необходимость произносить его вслух каждый день. С другой стороны, если у человека нет еще этого чувства, но он понимает, что оно должно быть — иначе как через молитвенное произнесение Символа веры это чувство не появится. Когда читаешь Символ веры и понимаешь, что вот за это его слово, и за это, и за это умирали тысячи христиан в свое время, тогда как-то по-другому начинаешь к нему относиться. Тогда чтение или пение Символа веры становится ниточкой, соединяющей нас с теми нашими собратьями, которые уже предстоят Престолу Божиему на Небесах.

— Какими источниками, кроме наших «дежурных» молитвословов, мы можем пользоваться? Я уже не помню где — то ли у преподобного Ефрема Сирина, то ли у преподобного Исаака Сирина — я нашла короткую молитву, которую повторяю каждое утро и каждый вечер много лет: «Царю Небесный, отверзи очи мои сердечные…». Но ее нет в молитвослове.

— В нашей русской церковной практике принято каждый день читать тот набор утренних и вечерних молитв, который есть в наших молитвословах. Но, к примеру, у греков этот набор — иной. Для греков естественно вечером читать малое повечерие, которое никто не читает у нас, и дополнять его чтением молитвы Иисусовой. У нас — вот этот набор молитв. В принципе, он не является каким-то установленным каноном. Святитель Феофан в своих письмах (более подробного разбора вопросов, связанных с молитвенным правилом, не найдешь, пожалуй, нигде) дает человеку очень большую свободу выбора. Кому-то он говорит: возьми эти двадцать четыре молитвы Иоанна Златоуста, которые есть в молитвослове, и читай их в течение какого-то времени, повторяя по нескольку раз. Кому-то он советует занять все время правила исключительно Иисусовой молитвой. Кому-то — взять определенные стихи из Псалмов, которые самому человеку близки, и повторять. Есть священники, которые говорят: если ты чувствуешь, что правило тебе приелось, что душа твоя не отзывается на это правило — на какое-то время отойди от него и читай что-то другое. Но какой во всем этом минус? Практика показывает: в наше холодное время, если человек перестает читать утреннее и вечернее правило, он вообще перестает молиться. Сегодня это два таких столбика, к которым человек может себя привязать: утреннее правило и вечернее. Если он это делает — он и что-то другое начинает делать. А если он этого не делает — он не делает ничего. Высокоорганизованных и внутренне ответственных людей сейчас очень мало.

К сожалению, в некоторых нынешних молитвословах мы встречаем молитвы, написанные в последние 5–10 лет, сугубо утилитарные. Жалко, когда человек заполняет ими все свое молитвенное правило, рассказывая Богу, что и как Бог должен в его жизни сделать. Молитва, о которой говорите вы («Царю небесный, отверзи…»), конечно, не такого характера. И если человек читает Ефрема Сирина или Исаака Сирина, у которого тоже много молитвенных обращений к Богу, если человек оттуда что-то выбрал для своего правила — это можно только приветствовать.

— А Псалтирь? Многим хочется дополнить правило именно ею. И еще необходимо сказать об акафистах.

— Хорошо бы человеку каждый день читать Псалтирь, но не на каждого возложишь такое — ежедневно читать по кафизме. Есть люди, которые и несколько кафизм способны читать, и им это будет в радость. Но тому, кому это не под силу, можно посоветовать читать хотя бы одну славу, или даже меньше — один псалом. Потому что слова псалмов были продиктованы царю Давиду Духом Святым, и нет ничего полезнее, чем произносить эти слова со вниманием, усваивая их своему сердцу.

Что касается акафистов, то они вторичны по отношению к Псалтири. Если хватает сил и времени, можно добавить к утреннему и вечернему правилам акафист Божией Матери («Взбранной Воеводе победительная…»), единственный акафист, который имеет богослужебное употребление, либо акафист Спасителю. Наполнять акафистами все свое молитвенное время было бы жалко. Хотя бы уже потому, что поздние акафисты по своим богословским и литературным достоинствам далеки от тех, которые я назвал.

— Протоиерей Александр Шмеман предлагает ежедневно включать в свое правило хотя бы фрагмент из Последования ко Святому Причащению, чтобы таким образом поддерживать себя в постоянном «литургическом напряжении», то есть чтобы каждый день воспринимался как шаг к Чаше. Следовать ли этому совету?

— Я думаю, что этот совет — только совет, он не может носить общеобязательного характера. Кому-то такая практика покажется близкой, принесет душевную пользу, для кого-то окажется лишь формальностью. Старец Ефрем Катунакский, на протяжении многих лет ежедневно совершавший литургию, советовал, например, готовясь к Причастию, также ежедневно читать акафист Божией Матери и вообще постоянно просить Ее, чтобы Она сподобила причаститься во спасение, а не в суд и осуждение. Это был его опыт и его душевное устроение… Тут суть, мне кажется, скорее, в другом. Читать отрывок из Последования ко Причащению или обращаться к Божией Матери — это и значит, по выражению древних отцов, «иметь поучение», то есть поучаться в определенном душевном делании, устремлении, настрое. Важно, чтобы такое «поучение» у нас было, а какое именно — решать по расположению сердца и по благословению духовника.

— Наконец, об Иисусовой молитве. Какое место она может и должна занимать в нашей жизни?

— Многие святые отцы обращают на это внимание: человеку необходимо учиться молиться молитвами краткими, потому что при чтении протяженных молитв у человека рассеивается ум. А при чтении Иисусовой молитвы — «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного…» — ум не успевает рассеяться. Почему эту молитву повторяют много раз в течение долгого времени? В древности святые отцы называли ее поучением: они говорили, что необходимо внутренне поучаться все время и в Священном Писании, и в словах молитвы. Иисусова молитва и была таким постоянным поучением — человек произносил ее про себя непрерывно — во время работы, в дороге и так далее. Она составляла непрерывное занятие его ума и сердца. Эти короткие слова могут быть гораздо питательнее для души, чем то изобилие чувств и мыслей, которое содержится в «сложных», больших молитвах.

Как приучить себя к Иисусовой молитве? — Если человек отводит Иисусовой молитве какое-то время каждое утро и каждый вечер, дополняя ею свое молитвенное правило, то ему будет легче молиться ею в течение дня. А как научиться не спешить при ней? — У святителя Феофана есть замечательный совет: дабы избежать спешки, определи себе время по часам, скажем, десять минут — и все эти десять минут молись Иисусовой молитвой, не обращая внимания, сколько раз ты ее при этом произнесешь.

— Домашняя молитва — она, как правило, коленопреклоненная. Или это необязательно? В храме-то ведь мы преклоняем колени только в некоторые особые моменты. И еще: когда надлежит осенять себя крестным знамением? Некоторые, молясь, крестятся непрерывно. Другие — только при упоминании имен Бога и Богоматери. Имеет ли это вообще значение?

— Не существует никакого определенного правила относительно преклонения колен во время домашней молитвы. Обычно молитвы читают, стоя перед иконами, а если у человека возникает внутренняя потребность положить земной поклон или опуститься на колени, то это и есть — именно потребность. Другое дело, что в правило может входить определенное количество земных или поясных поклонов с молитвой Иисусовой или, скажем, молитвой мытаря — «Боже, милостив буди мне, грешному». Но на эти поклоны хорошо бы спросить благословения у священника, у которого человек исповедуется, и не возлагать на себя бремени слишком тяжелого, поскольку, как говорит преподобный Исаак Сирин, «неумеренному деланию последует исступление и оставление правила, а правилу умеренному цены нет».

Креститься непрерывно, конечно, не надо. Можно сопровождать крестным знамением и поклоном окончание молитвы, в котором звучит славословие Святой Троицы. Креститься принято во время чтения Трисвятого, слов «Аллилуия, аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже», «Придите, поклонимся…», в начале молитвенного правила и при его окончании.

— Видимо, здесь нужно сказать еще и о таком печальном явлении, как чисто магическое восприятие молитвы. Например, о практике, когда листочки с записанными на них молитвенными текстами (подчас сомнительного содержания и происхождения) используются как талисманы: их носят на себе в каких-то медальонах либо заклеивают под обои и считают, что таким образом «освятили» квартиру.

— А мне кажется, что об этом и нужды нет говорить, поскольку такое отношение к молитве вообще никакого отношения не имеет к христианству, к вере как таковой. Молитва — это сознательное обращение человека к Богу, в котором участвует если еще не сердце, то, по крайней мере, ум.

— Мы молимся не только Богу-Троице, не только Богоматери, но и святым. Лично для меня разница здесь такова: святые — это изначально обычные люди. У каждого из нас богатый эмоциональный опыт общения с разными людьми; а вот говорить об опыте общения с Богом было бы с нашей стороны преждевременно. Вследствие этого перед человеком нам гораздо скорее станет стыдно, чем перед Творцом; и в некоторых случаях это ускорение нам необходимо.

— Прежде всего о том, как молиться святым. Те молитвы святым, которые читаются на молебнах, как правило, составлялись для церковного употребления, для молебных пений в храме. А когда мы обращаемся к святым дома, мы чаще всего молимся им по какой-то внутренней нужде, по особой потребности. И это именно тот случай, когда лучше молиться своими словами. Самыми простыми: моли Бога обо мне, помоги мне. В простых словах будет заключаться гораздо больше сердечного участия, искренности, чем в длинной молитве или акафисте. Хотя ничто не мешает прочитать сначала акафист или молитву из молитвослова, а уже потом обратиться к святому со своим словом.

Когда мы молимся святым, мы углубляем наши личные с ними отношения. Мы начинаем чувствовать их — так же, как чувствуем своих близких, друзей, хорошо известных нам людей. К человеку, которого чувствуешь, всегда легче обратиться. Хотя порой это обращение происходит через боль, через слезы и стыд. Потому что ты знаешь этого святого, и он тебя знает. Он все про тебя знает — насколько ты грешен, сколько всего натворил. А ты обращаешься к нему — и тебе перед ним стыдно.

И все-таки, что касается более живой душевной реакции на обращение к святому, нежели на обращение к Богу— это действительно вопрос духовного опыта. Со временем Бог становится для человека гораздо большей духовной и просто жизненной реальностью, нежели святые или даже те люди, которые нас окружают. С годами приходит глубокое понимание того, насколько мало мы на самом деле зависим от людей и насколько — всецело — от Бога.

Источник

Личное молитвенное правило в литургической практике Русской православной церкви

Тема лич­ного молит­вен­ного пра­вила каса­ется повсе­днев­ной молит­вен­ной жизни членов церкви, кото­рая тесно свя­зана с прак­ти­кой обще­цер­ков­ной молитвы.

Воз­ник­но­ве­ние лич­ного молит­вен­ного пра­вила свя­зано с вопло­ще­нием слов апо­стола о непре­стан­ной молитве ( 1Фес.5:17 ) и стрем­ле­нием устро­ить также и личную молитву хри­стиан «бла­го­об­разно и по чину» ( 1Кор.14:40 ).

Однако до насто­я­щего вре­мени тема лич­ного молит­вен­ного пра­вила, а также исто­рия про­ис­хож­де­ния и ста­нов­ле­ния его чино­по­сле­до­ва­ний, не были иссле­до­ваны цер­ков­ными уче­ными – исто­ри­ками и литур­ги­стами, и до сих пор оста­ются неяс­ными.

О фор­ми­ро­ва­нии поня­тия лич­ного молит­вен­ного пра­вила как после­до­ва­ния утрен­них и вечер­них молитв, пред­став­лен­ного в молит­во­сло­вах, из лите­ра­туры было известно 4 клю­че­вых момента общего харак­тера без иссле­до­ва­ний и ссылок:

Обра­ще­ние к «Малой подо­рож­ной книжке» (экзем­пляр РГБ) пока­зало, что изда­ние Фран­циска Ско­рины не вклю­чает после­до­ва­ний молит­вен­ного пра­вила, часо­слов, вхо­дя­щий в нее, пред­став­ляет собой часо­слов для част­ного совер­ше­ния бого­слу­же­ний суточ­ного круга, что было для рус­ской церкви тра­ди­ци­он­ной прак­ти­кой, и это под­твер­жда­ется источ­ни­ками XVI века («Книга, назы­ва­е­мая «Домо­строй» про­то­попа Силь­ве­стра, руко­пис­ный сбор­ник XVI в. Троице-Сер­ги­е­вой Лавры); более ранние источ­ники XI века сви­де­тель­ствуют о еже­днев­ном совер­ше­нии утрени и вечерни как нормы молит­вен­ной жизни для мирян.

По сви­де­тель­ству свт. Афа­на­сия (Саха­рова) на Руси была широко рас­про­стра­нена тра­ди­ция само­сто­я­тель­ного совер­ше­ния миря­нами бого­слу­жеб­ных после­до­ва­ний.

В древ­ней Руси пра­во­слав­ные хорошо знали не только как должно совер­шать свое келей­ное домаш­нее пра­вило, но знали и то, что за отсут­ствием иерея каждый миря­нин может совер­шать все цер­ков­ные службы за исклю­че­нием таинств. Тогда знали, как при этом должен дей­ство­вать гра­мот­ный миря­нин. Знали и негра­мот­ные, что и как они могут совер­шать за каждую службу [Афа­на­сий (Саха­ров), 197].

Не только свя­щен­но­слу­жи­тели, но и миряне ста­ра­лись узна­вать все, что каса­ется молитвы, ста­ра­лись вни­кать в Устав Цер­ков­ный, и поэтому знали, а многие и хорошо знали, Устав и подроб­но­сти служб и после­до­ва­ний, доро­жили ими, любили их, берегли их, тща­тельно сле­дили за их точным испол­не­нием [Там же, 229–230].

Срав­ни­тель­ный анализ состава после­до­ва­ний утрен­него и вечер­него пра­вила пока­зал, что ряд эле­мен­тов были заим­ство­ваны из состава пове­че­рия и полу­нощ­ницы (в том числе Обыч­ное начало, 50‑й псалом, Символ веры и ряд пес­но­пе­ний), но в основ­ную часть после­до­ва­ния лич­ного молит­вен­ного пра­вила, а именно, 11 утрен­них и 10 вечер­них молитв, име­ю­щих особые над­пи­са­ния и автор­ство, вошли только две молитвы из состава полу­нощ­ницы, а именно 5‑я и 6‑я молитвы свт. Васи­лия Вели­кого — в утрен­ние молитвы.

Что каса­ется осталь­ных молитв, то было най­дено под­твер­жде­ние того, что они начи­нают появ­ляться в руко­пи­сях XVI в. Руко­пись РГАДА Син. тип. (ф. 381). 220, вклю­чает в себя Часо­слов, кото­рый содер­жит не только после­до­ва­ния обыч­ных суточ­ных служб, но и утрен­ние и вечер­ние молитвы для келей­ного чтения. В составе этих молитв нами были опре­де­лены три молитвы, кото­рые вошли в молит­во­словы и сохра­ни­лись в них до нынеш­него вре­мени.

Про­ве­ден­ное иссле­до­ва­ние поз­во­лило про­сле­дить про­цесс рас­хож­де­ния еже­днев­ной личной молитвы с обще­цер­ков­ным бого­слу­же­нием и сде­лать вывод о том, что личное молит­вен­ное пра­вило как после­до­ва­ние утрен­них и вечер­них молитв, пред­став­лен­ных в молит­во­сло­вах, сфор­ми­ро­ва­лось из двух частей. Первая часть пред­став­ляет собой остатки пове­че­рия и полу­нощ­ницы – бого­слу­же­ний суточ­ного круга, кото­рые испол­ня­лись келейно. Вторая часть вклю­чает в себя молитвы, кото­рые воз­никли как допол­не­ние к келей­ному мона­ше­скому пра­вилу (полу­нощ­нице и пове­че­рию). Это допол­не­ние со вре­ме­нем «ото­рва­лось» от пове­че­рия и полу­нощ­ницы, захва­тив из них часть, и послу­жило осно­вой для само­сто­я­тель­ного после­до­ва­ния, кото­рое заме­нило собою всё бого­слу­же­ние суточ­ного круга, неко­гда вклю­чав­шее в себя утреню, вечерню, часы, изоб­ра­зи­тель­ные, пове­че­рие и полу­нощ­ницу. Именно к утрен­нему и вечер­нему пра­вилу сво­дится в насто­я­щее время «суточ­ный круг» бого­слу­же­ния в оби­ходе пра­во­слав­ного веру­ю­щего, члена Рус­ской пра­во­слав­ной церкви.

Анализ самих молитв после­до­ва­ния пока­зал, что они инди­ви­ду­а­ли­стичны по своему содер­жа­нию, кото­рое огра­ни­чи­ва­ется про­си­тельно-пока­ян­ной тема­ти­кой; темы хвалы и бла­го­да­ре­ния, а также хода­тай­ства о нуждах церкви и мира оста­ются не выяв­лен­ными, что также отли­чает пра­вило от обще­ствен­ного бого­слу­же­ния.

Вечер­ние и утрен­ние молитвы… изло­жены так, — пишет свт. Афа­на­сий (Саха­ров), — что почти все явля­ются молит­вою одного моля­ще­гося о нем самом… По пра­ви­лам Святой Церкви и домаш­няя молитва каж­дого в отдель­но­сти не может быть только молит­вою о самом себе. Поэтому в допол­не­ние к вечер­ним и утрен­ним молит­вам Псал­тирь дает еще помян­ник [Афа­на­сий (Саха­ров), 195–196].

По мнению свт. Афа­на­сия, именно помян­ники при­дают этим чино­по­сле­до­ва­ниям цер­ков­ный харак­тер. Однако, П. Брэд­шоу, кото­рый явля­ется «веду­щим иссле­до­ва­те­лем в обла­сти еже­днев­ной молитвы в раннем хри­сти­ан­стве» [Frøyshov, 123], наи­бо­лее харак­тер­ной чертой еже­днев­ного хри­сти­ан­ского бого­слу­же­ния в первые века счи­тает «молитву (и осо­бенно хода­тай­ство) о нуждах церкви и мира. «Это может пред­став­ляться слиш­ком оче­вид­ным, — пишет он, — чтобы заслу­жи­вать упо­ми­на­ния, но именно этот эле­мент суточ­ных бого­слу­же­ний неуклонно сокра­ща­ется вплоть до пол­ного исчез­но­ве­ния» [Bradshaw, 151] (пер. автора. — М. В.).

В после­до­ва­ниях утрен­них и вечер­них молитв не пред­по­ла­га­ется лек­ци­о­нар­ных чтений из Свя­щен­ного писа­ния. В текстах отсут­ствует ново­за­вет­ный мате­риал, есть лишь немного цитат из Вет­хого завета. На кон­фе­рен­ции «Часо­слов и службы суточ­ного круга» свящ. Михаил Желтов заявил, что «с точки зрения содер­жа­ния совре­мен­ные вечер­нее и утрен­нее пра­вила из Молит­во­слова пора­жают почти полным отсут­ствием биб­лей­ского эле­мента (только Пс. 50 в утрен­нем пра­виле), тогда как Часо­слов состоит в основ­ном из псал­мов» [Сопова, Желтов]. Для многих молит­во­слов не просто не преду­смат­ри­вает чтение Еван­ге­лия, но заме­няет его: «Молит­во­слов — это самая чита­е­мая пра­во­слав­ная книга. Как свя­щен­ник знаю, что боль­шин­ство при­хо­жан читают молит­во­словы чаще, чем Еван­ге­лие», — сви­де­тель­ствует игумен Евфи­мий (Мои­сеев), заме­сти­тель пред­се­да­теля Изда­тель­ского Совета Рус­ской Пра­во­слав­ной Церкви [Евфи­мий (Мои­сеев)].

В ХХ в. уклад цер­ков­ной жизни конца XIX – начала XX вв., в том числе в обла­сти молит­вен­ного дела­ния, стал вос­при­ни­маться как обра­зец, «про­шед­ший про­верку цер­ков­ной жизнью», не тре­бу­ю­щий раз­мыш­ле­ний и рас­суж­де­ний и не пред­став­ля­ю­щий собой область ответ­ствен­но­сти самих членов церкви. После­до­ва­ния утрен­него и вечер­него пра­вила по молит­во­слову в насто­я­щее время рас­смат­ри­ва­ются, в основ­ном, как обще­при­ня­тая норма хри­сти­ан­ской жизни. Однако иссле­до­ва­ние пока­зы­вает, что при­ня­тое ныне пра­вило сфор­ми­ро­ва­лось как устой­чи­вое после­до­ва­ние не ранее XVIII в., его оче­вид­ные недо­статки как по харак­теру, так и по содер­жа­нию не поз­во­ляют счи­тать его опре­де­ля­ю­щим, фор­мо­об­ра­зу­ю­щим для молит­вен­ного дела­ния хри­сти­а­нина.

Важ­ней­шее иссле­до­ва­ние для даль­ней­шего осмыс­ле­ния бого­слу­же­ний суточ­ного круга — работа Пола Бред­шоу, в заклю­че­ние кото­рой он писал:

Фун­да­мен­таль­ным для пони­ма­ния еже­днев­ной молитвы явля­ется то, что ее цель — неру­ши­мое еди­не­ние с Богом, а выбор опре­де­лен­ного вре­мени (как и формы, и места. — Прим. автора. — М. В.) молитвы — это только сред­ство, веду­щее к цели. Это при­во­дит к мысли, что нет осо­бого нор­ма­тив­ного образца хри­сти­ан­ской еже­днев­ной молитвы, но что время и частота такой молитвы могут изме­няться в соот­вет­ствии с духов­ными потреб­но­стями хри­стиан, и опре­де­ляться куль­тур­ными и пас­тыр­скими сооб­ра­же­ни­ями. Опре­де­лен­ные часы (как и формы. — Прим. автора. — М. В.) молитвы — это не столько обя­за­тель­ство, воз­ло­жен­ное на нас, сколько води­тель­ство и помощь в прак­тике непре­рыв­ной молитвы; и если они не выпол­няют этой функ­ции, то есть серьез­ные осно­ва­ния поста­вить под вопрос их даль­ней­шее исполь­зо­ва­ние [Bradshaw, 151] (пер. автора. — М. В.).

Вопрос еже­днев­ной молитвы пра­во­слав­ного хри­сти­а­нина, осо­бенно в соот­не­се­нии с еже­днев­ной молит­вой церкви, тре­бует даль­ней­шего иссле­до­ва­ния и осмыс­ле­ния не только пас­тыр­ского, но и бого­слов­ского, исто­ри­че­ского и литур­ги­че­ского, оста­ва­ясь акту­аль­ным для совре­мен­ной прак­тики лич­ного бла­го­че­стия.

Источ­ники и лите­ра­тура

XXI Сре­тен­ские чтения, секция Свя­щен­ного писа­ния и литур­гики. 21 фев­раля 2015

Источник