что такое придворный календарь
Придворный календарь
У Петра, несомненно, была своя “стратегия” в обращении со временем”[19]. Судить об этом позволяет построенный Петром имперский (придворный) календарь. Придворный календарь всегда представляет собой ряд знаменательных для истории государства или династии дней, которые требуют регулярного (как правило, ежегодного) “воспоминания”. Существуют два основных типа такого рода календарей:
1. Календари первого типа построены вокруг представления о том, что сама дата события не является случайной. В таком случае, с одной стороны, особое значение получает отнесение самого события к определённой, заранее выбранной дате. Выбор даты, в свою очередь, приводит к актуализации календарного контекста (как правило, контекста церковных праздников). С другой стороны, годовое “воспоминание” в таком случае приходится именно на тот день, когда событие имело место.
2. Второй тип придворного календаря имеет “сезонный” характер, когда в году существует один или несколько праздничных дней или даже периодов. Именно в эти заранее установленные дни празднуются не только основные события года, но происходит потом и ежегодное воспоминание наиболее значительных из них.
Придворный календарь 17 века был построен вокруг православного литургического года. Он включал тезоименитства членов царской семьи, дни, посвящённые памяти предков царствующего монарха (их тезоименитства и годовщины смерти). Кроме того, в придворном календаре был представлен ряд годовщин военных побед. К 1700 году старый придворный календарь перестал существовать. На протяжении первых двух десятилетий 18 века в новый придворный календарь были включены около 30 новых праздников, но не все они праздновались с одинаковой пышностью и регулярностью. Новый цикл придворных торжеств не был продуктом прямолинейной секуляризации. В нём представлены и праздники церковного календаря (Водосвятие, Пасха, Рождество), а сведения о викториальных праздниках в ряде случаев дополнены указанием на день памяти святого, который с ним совпадает. Кроме того, основная часть придворных торжеств при Петре праздновалась “с молебствием”. Ведушей формой панегирической литературы при Петре была церковная проповедь.
Пётр заботится о календарном контексте государственных событий, “строит” победы, выбирая дату события в ряду праздников церковного календаря: например, исход осады Азова определён в том числе и правильно выбранным календарным контекстом военной компании. Позднее, в первые годы Северной войны, с большим вниманием будет выбираться не столько дата самой военной победы, сколько дата торжества. Пётр водних случаях ищет, а в других – сознательно планирует совпадения разовых событий гражданской и военной истории с церковными или годовыми царскими праздниками.
Празднование Нового года при Петре переносится на 1 января (до 1700 года оно отмечалось 1 сентября) и становится центром, к которому царь стремится отнести не только торжества в честь военных побед всего года, но и тезоименитство, то есть царский праздник. С момента перенесения начала года на 1 января именно новый год Пётр рассматривает как единственный годовой гражданский праздник. В своих письмах 1702 года Пётр рассматривает события военной кампании (центральным событием которой стало взятие крепости Нотебург/Шлиссельбург) как некоторый замкнутый сюжет внутри того или иного года: событие или цепочка событий начинается в январе и должно к декабрю быть закончено. В первые годы Северной войны календарный контекст отдельного события перестаёт интересовать Петра, зато его занимает построение “исторических сюжетов”, то есть цепочек связанных между собой событий, последним звеном в которых является та или иная “виктория” (взятие Азова – взятие Нотебурга: выходы к Чёрному, а затем к Балтийскому морям; неудачи Ивана Грозного – победы Петра; потеря Орешка в 1610 году – его возвращение в 1702 году).
Около 1708 года Пётр переосмысляет празднование Нового года. Его письма показывают, что он переживает теперь Новый год как важный символический рубеж, в частности, обращает внимание на то, какие известия он получил в первый день Нового года. В календаре на 1713 год приводятся совсем другие аргументы календарных изменений, чем в указах года 1699-го. Если раньше этими аргументами были пример европейских народов и простота счёта, то теперь речь идёт о Рождестве и начале обновления природы. Военный праздник получает религиозное и онтологическое толкование (торжество в честь преображения старого “русского мира” в новый).
Царские праздники являются годовыми: они существуют на фоне церковного календаря и сливаются с празднованием дня памяти того или иного святого. Именно они становятся календарными вехами, вокруг которых Пётр начинает строить годовой гражданский календарь. Датами, “притягиваюшими” события и торжества, были 30 мая (день рождения Петра и день памяти Исаакия Далмацкого)[20], 25 июня (коронование Петра и Иоанна в 1682 году) и 29 июня (тезоименитство Петра, день святых апостолов Петра и Павла)[21]. С 1719 года центром гражданского календаря постепенно становится череда июньских торжеств (коронация, годовщина Полтавы, тезоименитство). “4 ноября праздновалось тезоименитство Екатерины (с 1712 года, в которыом состоялось бракосочетание Петра и Екатерины), 30 ноября – день св. апостола Андрея Первозванного и “торжество кавалеров российских”.
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.004 сек.)
Придворный календарь.
У Петра, несомненно, была своя “стратегия” в обращении со временем”[19]. Судить об этом позволяет построенный Петром имперский (придворный) календарь. Придворный календарь всегда представляет собой ряд знаменательных для истории государства или династии дней, которые требуют регулярного (как правило, ежегодного) “воспоминания”. Существуют два основных типа такого рода календарей:
1. Календари первого типа построены вокруг представления о том, что сама дата события не является случайной. В таком случае, с одной стороны, особое значение получает отнесение самого события к определённой, заранее выбранной дате. Выбор даты, в свою очередь, приводит к актуализации календарного контекста (как правило, контекста церковных праздников). С другой стороны, годовое “воспоминание” в таком случае приходится именно на тот день, когда событие имело место.
2. Второй тип придворного календаря имеет “сезонный” характер, когда в году существует один или несколько праздничных дней или даже периодов. Именно в эти заранее установленные дни празднуются не только основные события года, но происходит потом и ежегодное воспоминание наиболее значительных из них.
Придворный календарь 17 века был построен вокруг православного литургического года. Он включал тезоименитства членов царской семьи, дни, посвящённые памяти предков царствующего монарха (их тезоименитства и годовщины смерти). Кроме того, в придворном календаре был представлен ряд годовщин военных побед. К 1700 году старый придворный календарь перестал существовать. На протяжении первых двух десятилетий 18 века в новый придворный календарь были включены около 30 новых праздников, но не все они праздновались с одинаковой пышностью и регулярностью. Новый цикл придворных торжеств не был продуктом прямолинейной секуляризации. В нём представлены и праздники церковного календаря (Водосвятие, Пасха, Рождество), а сведения о викториальных праздниках в ряде случаев дополнены указанием на день памяти святого, который с ним совпадает. Кроме того, основная часть придворных торжеств при Петре праздновалась “с молебствием”. Ведушей формой панегирической литературы при Петре была церковная проповедь.
Пётр заботится о календарном контексте государственных событий, “строит” победы, выбирая дату события в ряду праздников церковного календаря: например, исход осады Азова определён в том числе и правильно выбранным календарным контекстом военной компании. Позднее, в первые годы Северной войны, с большим вниманием будет выбираться не столько дата самой военной победы, сколько дата торжества. Пётр водних случаях ищет, а в других – сознательно планирует совпадения разовых событий гражданской и военной истории с церковными или годовыми царскими праздниками.
Празднование Нового года при Петре переносится на 1 января (до 1700 года оно отмечалось 1 сентября) и становится центром, к которому царь стремится отнести не только торжества в честь военных побед всего года, но и тезоименитство, то есть царский праздник. С момента перенесения начала года на 1 января именно новый год Пётр рассматривает как единственный годовой гражданский праздник. В своих письмах 1702 года Пётр рассматривает события военной кампании (центральным событием которой стало взятие крепости Нотебург/Шлиссельбург) как некоторый замкнутый сюжет внутри того или иного года: событие или цепочка событий начинается в январе и должно к декабрю быть закончено. В первые годы Северной войны календарный контекст отдельного события перестаёт интересовать Петра, зато его занимает построение “исторических сюжетов”, то есть цепочек связанных между собой событий, последним звеном в которых является та или иная “виктория” (взятие Азова – взятие Нотебурга: выходы к Чёрному, а затем к Балтийскому морям; неудачи Ивана Грозного – победы Петра; потеря Орешка в 1610 году – его возвращение в 1702 году).
Около 1708 года Пётр переосмысляет празднование Нового года. Его письма показывают, что он переживает теперь Новый год как важный символический рубеж, в частности, обращает внимание на то, какие известия он получил в первый день Нового года. В календаре на 1713 год приводятся совсем другие аргументы календарных изменений, чем в указах года 1699-го. Если раньше этими аргументами были пример европейских народов и простота счёта, то теперь речь идёт о Рождестве и начале обновления природы. Военный праздник получает религиозное и онтологическое толкование (торжество в честь преображения старого “русского мира” в новый).
Царские праздники являются годовыми: они существуют на фоне церковного календаря и сливаются с празднованием дня памяти того или иного святого. Именно они становятся календарными вехами, вокруг которых Пётр начинает строить годовой гражданский календарь. Датами, “притягиваюшими” события и торжества, были 30 мая (день рождения Петра и день памяти Исаакия Далмацкого)[20], 25 июня (коронование Петра и Иоанна в 1682 году) и 29 июня (тезоименитство Петра, день святых апостолов Петра и Павла)[21]. С 1719 года центром гражданского календаря постепенно становится череда июньских торжеств (коронация, годовщина Полтавы, тезоименитство). “4 ноября праздновалось тезоименитство Екатерины (с 1712 года, в которыом состоялось бракосочетание Петра и Екатерины), 30 ноября – день св. апостола Андрея Первозванного и “торжество кавалеров российских”.
Придворная культура и придворный календарь.
Границы придворной культуры в разное время – в зависимости от воли монарха – могут расширяться или, наоборот, сужаться. При Петре в неё входит, например, издательская деятельность: все книги печатались с ведома царя и часто при его непосредственном участии. При определении границ придворной культуры речь должна идти не просто о позиции монарха, но о позиции монарха, которую он готов демонстрировать своим подданным. Культурные реформы в России начала 18 века были подчинены логике и воле одного человека – Петра. «Церемониальные инновации Петра», по мнению В. М. Живова, можно интерпретировать «как единый комплекс, связанный единством пропагандируемых идей и переплетением конкретных действий». В этой перспективе каждый историко-культурный объект обретает своё место и свой смысл. Пётр вводил в употребление новый символический язык и политическую образность, заимствованную из репертуара западного абсолютизма.
1 января 1722 года видный проповедник и сторонник Петра Феофилакт Лопатинский в своём “Слове о богодарованном мире” привёл известный парадокс Блаженного Августина: “Если никто меня об этом не спрашивает, я знаю, что такое время; если бы я захотел объяснить спрашивающему – нет, не знаю”. Те же слова Августина напоминает читателю в 1729 году Ф.-Г. Миллер, составитель “Примечаний на ведомости”, первого академического издания, адресованного широкой публике. Ссылаясь на мнение философов, он пишет, что время “в самом себе ничего не содержит”, а является лишь последовательностью событий. Но существуют некоторые вехи, которые нельзя сместить во времени: они должны приходиться на точно определённые моменты и составлять некоторый хронологический каркас, который заполняется чередой следующих одно за другим событий. Можно поменять календарь, переместив начало года, но смещение этих вех приведёт к “осквернению времён”. Речь идёт о праздниках. При Петре, когда священный, религиозный календарь сменяется гражданским, имперским, складывается традиция нового осмысления времени. Если средневековый человек представлял себя и своё время эхом прошлого и его обновлением, то человек нового времени переориентирован на будущее. Пётр не только переменил время, но старался улучшить его. В то же время вехи, актуальные для церковного календаря, Пётр не забывает, обыгрывая их в новом календарном ритуале. “Он не просто стремился заполнить время делами как можно плотнее, у него были совершенно определённые представления о том, как именно нужно заполнять время, когда начинать важнейшие предприятия, чтобы они были успешными, и когда их праздновать, чтобы можно было надеяться на новый успех.
1. Календари первого типа построены вокруг представления о том, что сама дата события не является случайной. В таком случае, с одной стороны, особое значение получает отнесение самого события к определённой, заранее выбранной дате. Выбор даты, в свою очередь, приводит к актуализации календарного контекста (как правило, контекста церковных праздников). С другой стороны, годовое “воспоминание” в таком случае приходится именно на тот день, когда событие имело место.
2. Второй тип придворного календаря имеет “сезонный” характер, когда в году существует один или несколько праздничных дней или даже периодов. Именно в эти заранее установленные дни празднуются не только основные события года, но происходит потом и ежегодное воспоминание наиболее значительных из них.
Придворный календарь 17 века был построен вокруг православного литургического года. Он включал тезоименитства членов царской семьи, дни, посвящённые памяти предков царствующего монарха (их тезоименитства и годовщины смерти). Кроме того, в придворном календаре был представлен ряд годовщин военных побед. К 1700 году старый придворный календарь перестал существовать. На протяжении первых двух десятилетий 18 века в новый придворный календарь были включены около 30 новых праздников, но не все они праздновались с одинаковой пышностью и регулярностью. Новый цикл придворных торжеств не был продуктом прямолинейной секуляризации. В нём представлены и праздники церковного календаря (Водосвятие, Пасха, Рождество), а сведения о викториальных праздниках в ряде случаев дополнены указанием на день памяти святого, который с ним совпадает. Кроме того, основная часть придворных торжеств при Петре праздновалась “с молебствием”. Ведушей формой панегирической литературы при Петре была церковная проповедь.
Пётр заботится о календарном контексте государственных событий, “строит” победы, выбирая дату события в ряду праздников церковного календаря: например, исход осады Азова определён в том числе и правильно выбранным календарным контекстом военной компании. Позднее, в первые годы Северной войны, с большим вниманием будет выбираться не столько дата самой военной победы, сколько дата торжества. Пётр водних случаях ищет, а в других – сознательно планирует совпадения разовых событий гражданской и военной истории с церковными или годовыми царскими праздниками.
Празднование Нового года при Петре переносится на 1 января (до 1700 года оно отмечалось 1 сентября) и становится центром, к которому царь стремится отнести не только торжества в честь военных побед всего года, но и тезоименитство, то есть царский праздник. С момента перенесения начала года на 1 января именно новый год Пётр рассматривает как единственный годовой гражданский праздник. В своих письмах 1702 года Пётр рассматривает события военной кампании (центральным событием которой стало взятие крепости Нотебург/Шлиссельбург) как некоторый замкнутый сюжет внутри того или иного года: событие или цепочка событий начинается в январе и должно к декабрю быть закончено. В первые годы Северной войны календарный контекст отдельного события перестаёт интересовать Петра, зато его занимает построение “исторических сюжетов”, то есть цепочек связанных между собой событий, последним звеном в которых является та или иная “виктория” (взятие Азова – взятие Нотебурга: выходы к Чёрному, а затем к Балтийскому морям; неудачи Ивана Грозного – победы Петра; потеря Орешка в 1610 году – его возвращение в 1702 году).
Около 1708 года Пётр переосмысляет празднование Нового года. Его письма показывают, что он переживает теперь Новый год как важный символический рубеж, в частности, обращает внимание на то, какие известия он получил в первый день Нового года. В календаре на 1713 год приводятся совсем другие аргументы календарных изменений, чем в указах года 1699-го. Если раньше этими аргументами были пример европейских народов и простота счёта, то теперь речь идёт о Рождестве и начале обновления природы. Военный праздник получает религиозное и онтологическое толкование (торжество в честь преображения старого “русского мира” в новый).
4. “Табель о рангах” в системе регулярного государства.
Ю. М. Лотман выделяет две социокультурные модели государства, соответствующие двум типам психологии: договорную и религиозную. Их можно сравнить с двумя противоположными отношениями к знаку. Власть в перспективе сознания русского средневековья наделяется чертами святости и истины, ценность её безусловна. Человек не договаривается с властью, а отдаёт себя ей, не требуя ничего взамен. На государство распространялось религиозное чувство: царь делался живой иконой, символической фигурой, тогда как от остальных членов общества требовалась чисто практическая деятельность, котирующаяся весьма низко.
18 век принёс глубокие изменения во всей системе русской культуры. Государственно-религиозная модель не исчезла, а подверглась трансформациям. Во-первых, практическая деятельность из области «низкого» была поднята на самый верх ценностной иерархии. Поэзия ремесла, полезных умений, которые ценны сами собой, составляла значительную часть пафоса петровских реформ и научной деятельности Ломоносова. Возник идеал царя-работника. Но петровская государственность, как и допетровская, требовала веры и полного в себе растворения. Человек вручал себя ей. Создавалась светская религия государственности. Во-вторых, изменился удельный вес семиотики договора в структуре культуры. Власть царя мыслится как данная от Бога, однако одновременно утверждается, что царь, приняв власть, вступает в безмолвный договор, обязуясь царствовать на благо подданных. Перестав быть символом, царь так же обязан практически служить подданным, как подданные ему.
Была введена система государственных отличий и чинов, конкурировавшая с принципом безусловного и врождённого благородства по крови. Обойдённый наградой мог сам напоминать о себе и требовать награждения, перечисляя свои на него права. Это свидетельствовало о том, что был узаконен обмен обязательствами между служилым человеком и властью.
Признаком культурной значительности становится принадлежность к какому-либо целому: существовать – значит быть частью целого. Семантическая («символическая») структура средневековой культуры заменяется структурой синтаксической. Значение того или иного человека или явления определяется включением его в определённый ряд, будь то государство или сословие.
Служба становится достоинством, степень которого зависит от места в системе. Именно через службу дворянин 18 века сознавал себя частью сословия. Табель о рангах, вырабатывавшаяся в течение ряда лет при активном участии Петра и опубликованная в январе 1722 года, была одной из реализаций принципа «регулярности».
Табель о рангах устанавливала зависимость общественного положения человека от его места в служебной иерархии: чем больше заслуги перед отечеством, тем выше должность и, соответственно, тем больше почестей (почести зависят от ранга).
Табель о рангах отменила распределение мест по крови, по знатности.
Военная служба ставилась в привилегированное положение: все 14 классов воинской службе давали право наследственного дворянства, в статской же службе такое право давалось лишь начиная с 8 класса.
Забытый календарь
Каких только календарей у нас не печатают! От крохотных карманных календариков до плакатов в полстены, от женских и детских до календаря железнодорожника или бухгалтера. Отрывные, перекидные. Лунные, аграрные, производственные, школьные, рыбацкие календари… Перечислять все возможные виды и комбинации – неблагодарный труд. Так что давайте сразу поговорим о том календаре, который, – совершенно точно – не напечатает к новому году ни одна российская типография, хотя когда-то он выходил регулярно почти два столетия.
Да, кажется, из-за картинки ребус не удался. Что ж, это только повод поскорее перейти к предметному разговору о Придворном календаре.
Петр I и календарь – тема бесконечно интересная, ведь царь не только сменил летоисчисление и перенес празднование Нового года с сентября на январь. Петр сам наполнял свой новый календарь новым содержанием: “викториальные дни”, то есть дни воинских побед вводились в годовой круг празднеств с доблестным постоянством. Их полагалось отмечать пальбой из пушек, иллюминацией или фейерверками, в зависимости от ранжира. Тут тоже действовал строгий регламент. Например, в 1720 году в ранг праздников с фейерверками попали Новый год, день рождения и день тезоименитства царя, годовщина Полтавской победы и “свежая” победа при Гренгаме. Как тут не вспомнить введение нового летоисчисления, когда среди учёных мужей шли споры, с какого года начинается новое столетие: с 1700 или 1701, а Петр, которого интересовали не столько цифры, сколько события, издал циркуляр, как нужно встречать Новый год. Царским указом от 20 декабря 1699 – вернее, ещё 7208 – года предписывалось:
“А в знак того доброго начинания и нового столетнего века в царствующем граде Москве после должного благодарения к Богу и молебного пения в церкви, и кому случится и в доме своем, по большим и проезжим знатным улицам, знатным людям и у домов нарочитых духовного и мирского чина перед воротами учинить некоторые украшения из древ и ветвей сосновых, елевых и можжевелевых — по образцам, каковы сделаны на Гостином дворе и у нижней Аптеки, или кому как удобнее и пристойнее, смотря по месту и воротам, учинить возможно.
А людям скудным каждому хоть по деревцу или ветке над воротами или над хороминой своей поставить. И чтоб то поспело ныне будущего января к 1 числу сего года, а стоять тому украшению января по седьмой день того ж 1700 года.
Да января ж в 1 день, в знак веселия, друг друга поздравляя с Новым годом и столетним веком, учинить сие: когда на большой Красной площади огненные потехи зажгут и стрельба будет — то по всем знатным дворам боярам, и окольничим, и думным, и ближним, и знатным людям палатного, воинского и купецкого чина знаменитым людям каждому на своем дворе из небольших пушечек, если у кого есть, и из нескольких мушкетов или иного мелкого ружья учинить трижды стрельбу и выпустить несколько ракет, сколько у кого случится.
И по улицам большим, где пространство есть, января с 1 по 7 число по ночам огни зажигать из дров, или хвороста, или соломы. А где мелкие дворы — собравшись по пять или шесть дворов такой огонь класть или, кто захочет, на столбиках поставить по одной, или по две, или по три смоляные и худые бочки, и наполняя соломой или хворостом зажигать. А перед Бурмистерской ратушей стрельбе и таким огням и украшению по их смотрению быть же.”
Так, под салют и красочные фейерверки, счёт годам стал вестись не от сотворения мира, а от Рождества Христова. Но не только. В том же Придворном календаре можно было встретить самые причудливые летоисчисления, например, “от вымышления пороховаго дела» или “от вымышления книг печатания”.
Почти десятилетие спустя Петр завел в России изготовление календарей – до того бывших рукописными – типографским способом. В декабре 1708 года увидел свет «Календарь или месяцеслов христианский, по старому штилю или исчислению, на лето от воплощения Бога Слова 1709, напечатан в Типографии Московской”. В 1713 году начали печатать календари и в Санкт-Петербурге, а в 1725 году в календарях появился новый раздел «Торжественные, праздничные и викториальные дни, которые повсегодно празднуемы бывают». Первый календарь был составлен и напечатан по личному указанию Петра, но и позднее Петр лично следил, чтобы календари были напечатаны к 1января. Так, он писал к И.А. Мусину-Пушкину 21 ноября 1710 г.: «Также на новый год велите заранее приготовить календари”.
После кончины Петра I порядка в календарном деле несколько поубавилось. Календарь на 1731 год пришлось перепечатывать! Это был первый тираж в царствование Анны Иоанновны, и некоторые данные календаря она нашла политически неверными. И велела “немедленно захватить и отправить обратно в С.-Петербург все календари”, изданные Российской Академией на текущий год, потому, что в числе членов императорской фамилии были упомянуты герцог Голштинский и его сын – внук Петра I. Единственный мальчик среди княжон и принцесс был вычеркнут из Придворного календаря – и исключен из круга возможных наследников престола. А исправленный календарь вышел только в марте.
С 1735 года Придворный календарь выходил регулярно, а с 1761 года обрёл свою характерную форму – книжной миниатюры в красном переплёте с золотым тиснением и золочёным обрезом. В целом, с полиграфической точки зрения – ничего особенного. Зато среди библиофилов Придворные календари весьма ценятся, ведь их тираж был невелик – 500-800 экземпляров. Но дело не только в скромных тиражах. В “Отчете Императорской Публичной Библиотеки” за 1878 год было указано, что “календари, изданные до 1825 года составляют большую библиографическую редкость, ибо не разошедшиеся экземпляры уничтожены во время пожара Зимнего Дворца в 1837 году, и не имеются даже экземпляры в канцелярии Министерства Императорского Двора”.
Придворным календарям, как характерной детали дворянского быта, довелось попасть и в литературу. Например, у Пушкина в “Капитанской дочке”, там, где описывается юность Петруши Гринёва, есть такой эпизод:
“Однажды осенью матушка варила в гостиной медовое варенье а я,
облизываясь, смотрел на кипучие пенки. Батюшка у окна читал Придворный
Календарь, ежегодно им получаемый. Эта книга имела всегда сильное на него
влияние: никогда не перечитывал он ее без особенного участия, и чтение это
производило в нем всегда удивительное волнение желчи. Матушка, знавшая
наизусть все его свычаи и обычаи, всегда старалась засунуть несчастную книгу
как можно подалее, и таким образом Придворный Календарь не попадался ему на
глаза иногда по целым месяцам. Зато, когда он случайно его находил, то
бывало по целым часам не выпускал уж из своих рук. Итак батюшка читал
Придворный Календарь, изредка пожимая плечами и повторяя вполголоса:
«Генерал-поручик. Он у меня в роте был сержантом!… Обоих российских
орденов кавалер. А давно ли мы…»
Последний из придворных календарей вышел в 1917 году. В нем фигурируют шестьдесят членов дома Романовых. Многие читатели, незнакомые с русской традицией дворцового этикета, удивляются, что в этом списке вслед за императором Николаем II значится не его супруга, а вдовствующая императрица, мать государя Мария Фёдоровна. Императрица Александра следует за ними под номером три, так же как и на торжественных церемониях она следовала за первой парой, возглавляющей парадное шествие, как, например, на этом фото 1903 года на ступенях Морского собора:
