что такое правовая неопределенность
Правовая неопределенность как новое основание для восстановления процессуального срока // Комментарий к определению ВС № 305-ЭС18-19058
Коллеги, восстановление процессуального срока, если это не 1-2 дня, довольно невозможная миссия, основания для восстановления должны быть весомыми и убедительными.
Процессуальными кодексами установлены правила восстановления сроков. Согласно п. 2 ст. 117 АПК и п. 1 ст. 112 ГПК основания должны быть «уважительные».
Согласно судебной практике «уважительные» причины следующие*:
-несвоевременная публикация судебных актов в интернете;
-нарушение порядка извещения о времени и месте судебного разбирательства;
-ошибочное определение судом срока на обжалование;
-позднее изготовление судебного решения;
-болезнь или беспомощное состояние заявителя;
-семейные обстоятельства заявителя;
-неграмотность заявителя (неумение писать и читать);
-направление первоначальной апелляционной жалобы непосредственно в суд апелляционной инстанции, минуя суд первой инстанции.
-Переезд на другое место жительства при надлежащем уведомлении на адрес регистрации. Это лично мой случай, когда удалось таки восстановить пропущенный срок в упрощенке, сославшись на проживание в квартире жены доверителя по другому адресу.
Список открытый и может дополняться, все зависит исключительно от фантазии представителей.
Да да, довольно часто можно услышать от коллег, как это не печально, и от судей в судах общей юрисдикции, что наша правовая система не имеет прецедентов, а каждое дело рассматривается вне зависимости от ранее высказанных позиций.
Считаю это дело очень важным и полезным для юристов-практиков, поэтому очень хочу поделиться им с вами.
Коротко о фабуле дела:
Общество и Должник просудились в третейском суде, АС Москвы в 2015 году выдал Обществу исполнительный лист на принудительное исполнение решения третейского суда.
В дальнейшем Должника признают банкротом, в отношени него открыто конкурсное производство.
Кредитор (Физ. лицо) в обратился с заявлением о включении в реестр, требования включены в реестр.
Кредитор, полагая что определение АС Москвы о выдаче исполнительного листа вынесено с нарушением обратился с ходатайство о восстановлении срока на подачу жалобы и с жалобой на этот судебный акт в суд кассационной инстанции (определние уже обжаловалось).
Суд кассационный инстанции прекратил производство по жалобе. Суд указал, что заявление Кредитора о включении в реестр требований кредиторов Должника было принято к производству суда в 2016 году, следовательно, именно с указанной даты заявитель имел возможность пользоваться своими процессуальными правами, в том числе на ознакомление с материалами дела в части предъявленных всеми кредиторами требований и возражений. Кредитор обратился с жалобой только в 2018 году.
Позиция Верховного суда:
Президиумом ВАС сформулирована правовая позиция в Постановлении от 13.05.2014 № 1446/14, согласно которой именно с момента принятия требования кредитора к рассмотрению судом у этого кредитора возникают права на заявление возражений в отношении требований других кредиторов, заявленных должнику.
По мнению суда кассационной инстанции заявитель имел возможность в течение одного месяца воспользоваться своим правом на обжалование определения арбитражного суда по делу о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, то есть до 12.11.2016.
Между тем в период обращения заявителя с жалобой в суд кассационной инстанции такой правовой подход к рассматриваемой проблеме не применялся всеми судами, толковавшими по-разному в судебных актах по конкретным делам вышеизложенные правовые позиции, сформулированные в актах Пленума ВАС РФ. Следовательно, отсутствовало единообразие в судебной практике по конкретным делам.
Существовала судебная практика по конкретным делам, соответствующая разъяснениям, сформулированным в вышеуказанных постановлениях Пленума (определение ФАС Восточно-Сибирского округа от 06.06.2014 по делу №А19-19352/2013, постановление Арбитражного суда Московского округа от 16.04.2018 по делу №А41-79406/2014).
Вместе с тем некоторые арбитражные суды формулировали иную правовую позицию, согласно которой возникновение права на обжалование судебных актов связано с наличием определенного статуса – конкурсного кредитора, и, именно с момента начала обладания таким статусом возникает право на обжалование судебных актов (постановления Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 17.03.2014 по делу № А19-6049/2011, от 17.08.2017 по делу А19-20921/2009, постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 21.06.2017 по делу № А70-6738/2016, постановление Арбитражного суда Московского округа от 27.04.2017 по делу № А40-144914/2015).
Верховный суд еще раз обратил внимание на наличие правовой позиции Пленума ВАС, согласно которой с момента принятия требования кредитора к рассмотрению судом у этого кредитора возникают права на заявление возражений в отношении требований других кредиторов, заявленных должнику, следовательно, и право обжалования судебных актов по делу о принудительном исполнении решения третейского суда.
Между тем, факт обращения Кредитора в арбитражный суд в период, предшествующий установлению правовой определенности в судебной практике по конкретным делам по спорному вопросу, сам по себе не может ухудшать положение заявителя, так как в силу существовавшей ранее устойчивой правоприменительной практики, закрепляющей иной подход к спорному вопросу, деийствия заявителя носили разумный характер.
Вышеизложенные обстоятельства (отсутствие единообразного подхода в актах судов по конкретным делам и иная позиция судов в другом деле с участием заявителя) послужили основанием для возникновения у заявителя соответствующего мнения о надлежащем способе защиты прав.
В связи с этим, несмотря на сформированный в настоящее время в судебной практике единообразный подход к разрешению вопроса о моменте начала течения процессуального срока, Судебная коллегия, действуя в соответствии с правовыми принципами разумности и справедливости (ст. 1 ГК), с учетом задач судопроизводства в арбитражных судах (ст. 2 АПК ), удовлетворила кассационную жалобу и отменила постановление суда кассационной инстанции.
Мне эта позиция видится правильной, поскольку считаю, что от произвола судей не должны страдать те, на кого этот произвол прямым образом влияет. Но в то же время необходимо руководствоваться при наличии позициями Высшего Арбитражного Суда и Верховного Суда, а не кассационных судов, что в данном случае помогло бы Кредитору оспорить судебный акт еще в 2016 году, представив доказательства prima facie.
Что такое правовая неопределенность
Принцип правовой определенности
См.: постановления от 20 декабря 2011 года N 29-П, от 2 июня 2015 года N 12-П, от 19 июля 2017 года N 22-П.
См.: постановления от 25 апреля 1995 года N 3-П, от 6 апреля 2004 года N 7-П, от 20 декабря 2011 года N 29-П, от 14 января 2016 года N 1-П.
См. также: постановления от 10 июля 2017 года N 19-П, от 21 декабря 2018 года N 47-П, от 6 июня 2019 года N 22-П.
См.: постановления от 8 октября 1997 года N 13-П, от 28 марта 2000 года N 5-П, от 30 января 2001 года N 2-П, от 20 февраля 2001 года N 3-П, от 14 июля 2003 года N 12-П, от 22 июня 2009 года N 10-П; определения от 12 июля 2006 года N 266-О, от 2 ноября 2006 года N 444-О, от 15 января 2008 года N 294-О.
См. также: Постановление от 22 июня 2009 года N 10-П.
Руководствуясь названными требованиями к качеству нормативного регулирования, Конституционный Суд признал не соответствующим Конституции ряд положений Налогового кодекса РФ в той мере, в какой неопределенность их нормативного содержания не обеспечивает в правоприменительной практике их единообразного понимания и, следовательно, истолкования и применения во взаимосвязи с законодательством о несостоятельности (банкротстве), порождая возможность неоднозначного решения вопроса о праве налогоплательщика воспользоваться налоговым вычетом в отношении сумм налога на добавленную стоимость, предъявленных организацией, признанной несостоятельной (банкротом), при реализации ему продукции, произведенной в процессе текущей хозяйственной деятельности данной организации (Постановление от 19 декабря 2019 года N 41-П).
См.: постановления от 13 июля 2010 года N 15-П, от 26 ноября 2012 года N 28-П.
См. также: постановления от 27 мая 2008 года N 8-П, от 13 июля 2010 года N 15-П.
См.: постановления от 6 апреля 2004 года N 7-П, от 14 июля 2005 года N 8-П, от 28 февраля 2006 года N 2-П, от 31 января 2008 года N 2-П.
Так, например, в целях выполнения Российской Федерацией международных договоров, составляющих договорно-правовую базу Таможенного союза в рамках Евразийского экономического союза, а также решений органов Таможенного союза Правительству РФ было предоставлено право определять пункты пропуска для убытия отдельных категорий товаров из Российской Федерации, что по своей целевой направленности согласуется с конституционными полномочиями в сфере таможенного регулирования и таможенного дела высшего органа исполнительной власти Российской Федерации, конкретизированными Федеральным конституционным законом «О Правительстве Российской Федерации» в сфере экономики и таможенной политики. Реализация указанных делегированных нормотворческих полномочий осуществляется с учетом положений Федерального закона от 8 декабря 2003 года N 164-ФЗ «Об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности», предусматривающих компетенцию Правительства по установлению в соответствии с международными договорами Российской Федерации в исключительных случаях не более чем на шесть месяцев временных ограничений или запрета экспорта товаров для предотвращения либо уменьшения критического недостатка на внутреннем рынке Российской Федерации продовольственных или иных товаров, которые являются существенно важными для ее внутреннего рынка и в отношении которых в исключительных случаях могут быть установлены временные ограничения или запреты экспорта. Таким образом, указывает Конституционный Суд, законоположение, делегирующее Правительству полномочие по определению пунктов пропуска для убытия отдельных категорий товаров из Российской Федерации, действует во взаимосвязи с иными нормативными положениями в сфере экономики и таможенной политики, определяющими экономически обоснованные условия допустимых ограничений деятельности хозяйствующих субъектов по экспорту отдельных категорий товаров, и не предполагает произвольной реализации указанных полномочий (Определение от 29 января 2019 года N 254-О).
Помимо того, положения нормативных правовых актов, устанавливающие необоснованно широкие пределы правоприменительного усмотрения (допускающие необоснованное применение исключений из общих правил), а также содержащие неопределенные, трудновыполнимые, чрезмерно обременительные требования к гражданам и организациям, будучи коррупциогенными факторами, уже тем самым вступают в противоречие с конституционными целями нормативного регулирования.
В целом неоднозначность, неясность и недосказанность правового регулирования неизбежно препятствуют адекватному уяснению его содержания и предназначения, допускают возможность неограниченного усмотрения публичной власти в процессе правоприменения, создают предпосылки для административного произвола и непоследовательного правосудия (постановления от 25 февраля 2019 года N 12-П, от 9 июля 2020 года N 34-П, от 16 октября 2020 года N 42-П). Следование принципу правовой определенности в правоприменении, укрепляя доверие к закону и действиям государства, гарантирует принятие решений уполномоченными государством органами на основе строгого исполнения законодательных предписаний, а также внимательной и ответственной оценки фактических обстоятельств, с которыми закон связывает возникновение, изменение, прекращение прав (Постановление от 2 июля 2020 года N 32-П).
См. также: Постановление от 2 июня 2015 года N 12-П.
Правовая неопределенность как новое основание для восстановления процессуального срока // Комментарий к определению ВС № 305-ЭС18-19058
Коллеги, восстановление процессуального срока, если это не 1-2 дня, довольно невозможная миссия, основания для восстановления должны быть весомыми и убедительными.
Процессуальными кодексами установлены правила восстановления сроков. Согласно п. 2 ст. 117 АПК и п. 1 ст. 112 ГПК основания должны быть «уважительные».
Согласно судебной практике «уважительные» причины следующие*:
-несвоевременная публикация судебных актов в интернете;
-нарушение порядка извещения о времени и месте судебного разбирательства;
-ошибочное определение судом срока на обжалование;
-позднее изготовление судебного решения;
-болезнь или беспомощное состояние заявителя;
-семейные обстоятельства заявителя;
-неграмотность заявителя (неумение писать и читать);
-направление первоначальной апелляционной жалобы непосредственно в суд апелляционной инстанции, минуя суд первой инстанции.
-Переезд на другое место жительства при надлежащем уведомлении на адрес регистрации. Это лично мой случай, когда удалось таки восстановить пропущенный срок в упрощенке, сославшись на проживание в квартире жены доверителя по другому адресу.
Список открытый и может дополняться, все зависит исключительно от фантазии представителей.
Да да, довольно часто можно услышать от коллег, как это не печально, и от судей в судах общей юрисдикции, что наша правовая система не имеет прецедентов, а каждое дело рассматривается вне зависимости от ранее высказанных позиций.
Считаю это дело очень важным и полезным для юристов-практиков, поэтому очень хочу поделиться им с вами.
Коротко о фабуле дела:
Общество и Должник просудились в третейском суде, АС Москвы в 2015 году выдал Обществу исполнительный лист на принудительное исполнение решения третейского суда.
В дальнейшем Должника признают банкротом, в отношени него открыто конкурсное производство.
Кредитор (Физ. лицо) в обратился с заявлением о включении в реестр, требования включены в реестр.
Кредитор, полагая что определение АС Москвы о выдаче исполнительного листа вынесено с нарушением обратился с ходатайство о восстановлении срока на подачу жалобы и с жалобой на этот судебный акт в суд кассационной инстанции (определние уже обжаловалось).
Суд кассационный инстанции прекратил производство по жалобе. Суд указал, что заявление Кредитора о включении в реестр требований кредиторов Должника было принято к производству суда в 2016 году, следовательно, именно с указанной даты заявитель имел возможность пользоваться своими процессуальными правами, в том числе на ознакомление с материалами дела в части предъявленных всеми кредиторами требований и возражений. Кредитор обратился с жалобой только в 2018 году.
Позиция Верховного суда:
Президиумом ВАС сформулирована правовая позиция в Постановлении от 13.05.2014 № 1446/14, согласно которой именно с момента принятия требования кредитора к рассмотрению судом у этого кредитора возникают права на заявление возражений в отношении требований других кредиторов, заявленных должнику.
По мнению суда кассационной инстанции заявитель имел возможность в течение одного месяца воспользоваться своим правом на обжалование определения арбитражного суда по делу о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, то есть до 12.11.2016.
Между тем в период обращения заявителя с жалобой в суд кассационной инстанции такой правовой подход к рассматриваемой проблеме не применялся всеми судами, толковавшими по-разному в судебных актах по конкретным делам вышеизложенные правовые позиции, сформулированные в актах Пленума ВАС РФ. Следовательно, отсутствовало единообразие в судебной практике по конкретным делам.
Существовала судебная практика по конкретным делам, соответствующая разъяснениям, сформулированным в вышеуказанных постановлениях Пленума (определение ФАС Восточно-Сибирского округа от 06.06.2014 по делу №А19-19352/2013, постановление Арбитражного суда Московского округа от 16.04.2018 по делу №А41-79406/2014).
Вместе с тем некоторые арбитражные суды формулировали иную правовую позицию, согласно которой возникновение права на обжалование судебных актов связано с наличием определенного статуса – конкурсного кредитора, и, именно с момента начала обладания таким статусом возникает право на обжалование судебных актов (постановления Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 17.03.2014 по делу № А19-6049/2011, от 17.08.2017 по делу А19-20921/2009, постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 21.06.2017 по делу № А70-6738/2016, постановление Арбитражного суда Московского округа от 27.04.2017 по делу № А40-144914/2015).
Верховный суд еще раз обратил внимание на наличие правовой позиции Пленума ВАС, согласно которой с момента принятия требования кредитора к рассмотрению судом у этого кредитора возникают права на заявление возражений в отношении требований других кредиторов, заявленных должнику, следовательно, и право обжалования судебных актов по делу о принудительном исполнении решения третейского суда.
Между тем, факт обращения Кредитора в арбитражный суд в период, предшествующий установлению правовой определенности в судебной практике по конкретным делам по спорному вопросу, сам по себе не может ухудшать положение заявителя, так как в силу существовавшей ранее устойчивой правоприменительной практики, закрепляющей иной подход к спорному вопросу, деийствия заявителя носили разумный характер.
Вышеизложенные обстоятельства (отсутствие единообразного подхода в актах судов по конкретным делам и иная позиция судов в другом деле с участием заявителя) послужили основанием для возникновения у заявителя соответствующего мнения о надлежащем способе защиты прав.
В связи с этим, несмотря на сформированный в настоящее время в судебной практике единообразный подход к разрешению вопроса о моменте начала течения процессуального срока, Судебная коллегия, действуя в соответствии с правовыми принципами разумности и справедливости (ст. 1 ГК), с учетом задач судопроизводства в арбитражных судах (ст. 2 АПК ), удовлетворила кассационную жалобу и отменила постановление суда кассационной инстанции.
Мне эта позиция видится правильной, поскольку считаю, что от произвола судей не должны страдать те, на кого этот произвол прямым образом влияет. Но в то же время необходимо руководствоваться при наличии позициями Высшего Арбитражного Суда и Верховного Суда, а не кассационных судов, что в данном случае помогло бы Кредитору оспорить судебный акт еще в 2016 году, представив доказательства prima facie.
Правовая неопределенность в уголовном судопроизводстве
Ляхов Ю.А., доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой уголовного процесса и криминалистики Южного федерального университета.
Статья посвящена необходимости устранения из уголовно-процессуального законодательства неопределенных, неточных норм (положений).
Случаи нарушения законности в уголовном процессе, особенно в досудебном производстве, встречаются довольно часто. Однако среди причин этих нарушений правовая неопределенность никем из исследователей не называется. И это не случайно. Ведь нарушить правовое требование, если оно выражено в правовой норме неточно, неопределенно, неясно с формальной точки зрения, невозможно.
Рассмотренная ситуация отнюдь не безобидна. Необоснованное продление прокурором срока дознания может покрывать или приводить к волоките в расследовании уголовного дела. А как известно, умышленное затягивание расследования уголовного дела зачастую связано с различного рода злоупотреблениями. Оставаясь в тени, проблема правовой неопределенности отдельных норм уголовного процесса на самом деле является серьезным тормозом в обеспечении действительно правового характера производства по уголовному делу.
Известно, что все процессуальные действия и решения следователя носят властно-распорядительный характер и сопряжены с применением или возможным применением мер государственного принуждения. Они серьезно затрагивают, а нередко и ограничивают, ущемляют права личности в уголовном судопроизводстве. Поэтому четкость, точность, определенность уголовно-процессуального закона, несомненно, обеспечивает выполнение назначения уголовного судопроизводства, реально защищает права и законные интересы личности. Не случайно все исследователи отдают предпочтение подробной детальной законодательной регламентации уголовно-процессуальной деятельности, так как пробелы законодательного регулирования или его дефекты дорого обходятся и обществу, и государству.
Бэкон Ф. Великое восстановление наук // Цит. по: Нерсесянц В.С. Юриспруденция. М., 1998. С. 196.
Правовая определенность, точность закона, как нам представляется, должны быть обязательным требованием юридической техники. И в силу этого, как важное и наиболее общее положение, входить в систему принципов правотворчества.
Правовая неопределенность процессуальных норм российского уголовного судопроизводства чаще встречается в дефектности их гипотез, хотя есть и нормы с расплывчатыми, мало что регулирующими диспозициями. Причинами появления таких норм в российском уголовно-процессуальном праве является главным образом низкая законодательная техника, поспешность при принятии тех или иных положений закона, игнорирование принципа научности правотворчества. Однако не меньший вред российскому уголовному судопроизводству наносит осознанное целенаправленное принятие неопределенных уголовно-процессуальных норм. В прежние годы это делалось и по политическим соображениям, а сейчас, как правило, из-за ошибочно понимаемого ведомственного интереса, из-за «продавливания» в законодательстве незаконного ведомственного интереса.
Так было, например, в прежнем советском уголовно-процессуальном законодательстве с правом обвиняемого на защитника. В соответствии со ст. 22 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик ст. 47 УПК РСФСР устанавливала следующее: «Защитник допускается к участию в деле с момента объявления обвиняемому об окончании предварительного следствия и предъявления обвиняемому для ознакомления всего производства по делу. По делам о преступлениях несовершеннолетних, а также лиц, которые в силу своих физических недостатков не могут сами осуществлять свое право на защиту, защитник допускается к участию в деле с момента предъявления обвинения». Как видим, таким законодательным решением обвиняемый фактически лишался квалифицированной юридической помощи в досудебном производстве. На протяжении всего предварительного расследования, вплоть до его завершения, обвиняемый оставался один на один со следователем.
Естественно, что такое законодательное положение активно использовалось критиками советской системы на Западе, которые отмечали, что в СССР нарушаются общепризнанные нормы международного права, нарушаются права человека.
Чтобы убрать у критиков СССР такой бесспорный аргумент, при этом ничего не меняя по сути в уголовном судопроизводстве, ст. 47 УПК РСФСР в 1983 году дополнили положением, которое как будто обеспечивало обвиняемых защитником с момента предъявления обвинения. Приведенный нами текст ст. 47 УПК РСФСР дополнили следующим: «Кроме того, по постановлению прокурора защитник допускается к участию с момента предъявления обвинения и по другим делам».
На первый взгляд, это привлекательное положение закона, как будто расширяющее право обвиняемого на защитника. Но по сути это дефектная норма законодательства, правовая неопределенность которой заключается в полном отсутствии гипотезы. Законодатель не определяет, при каких условиях прокурор вправе или обязан выносить постановление о допуске защитника в дело с момента предъявления обвиняемому обвинения. Понятно, что эта правовая норма на практике не применялась.
Конечно, такое примитивное грубое манипулирование законодательством в практике современной России не используется. Но правовая неопределенность отдельных уголовно-процессуальных норм есть и в УПК РФ, и она также приводит к нарушению прав личности в уголовном судопроизводстве. Когда эти нарушения приобретают острый характер и выявляются, законодателю приходится вносить изменения в действующий УПК РФ.
См.: Российская газета. 05.05.2009.
Но вот гипотеза рассматриваемой правовой нормы явно неудовлетворительна, неопределенна. Уклонение обвиняемого от ознакомления с материалами уголовного дела, если он без уважительных причин не является для этого, понятно. Но как обвиняемый может еще «иным образом уклоняться от ознакомления», трудно себе представить. Подобная норма может не только порождать трудности для правоприменителей, но и способствовать различным злоупотреблениям, ущемлять права личности. Поэтому законодатель исключил из текста ст. 215 УПК РФ слова «либо иным образом уклоняться от ознакомления».
Аналогичного рода изменение рассматриваемым Законом внесено и в ст. 217 УПК РФ.
Нам представляется, что устранение правовой неопределенности уголовно-процессуальных норм от случая к случаю вряд ли разумно. Очевидно, настало время провести глубокий научный анализ российского уголовно-процессуального законодательства и обобщить практику его применения с точки зрения правовой определенности действующих законодательных норм. После этого внести соответствующие коррективы в УПК РФ.
См. об этом: Телехов М. Адвокат по сговору // Рос. газета. 2006. 26 сентября.
В результате следователи и дознаватели вместо серьезной проверки полученных правдами или неправдами показаний обвиняемых или подозреваемых стремятся «закрепить» их, создать условия, при которых допрошенные не откажутся от данных показаний. Ущербность такого расследования и вред от него очевидны.
Возможность обходить законодательный запрет о недопустимых доказательствах органы расследования получили не только в силу изменения ст. 52 УПК РФ. В не меньшей мере этому способствует правовая неопределенность норм УПК РФ о том, какие действия органы расследования должны принимать для приглашения адвоката-защитника в случае отказа от него обвиняемого или подозреваемого. В УПК РФ в таких случаях говорится лишь о том, что следователь или дознаватель сами обеспечивают участие защитника (ст. ст. 50, 51). Нам представляется, что эту правовую неопределенность следует устранить путем внесения изменений в УПК РФ. Часть 2 ст. 50 и ч. 3 ст. 51 УПК РФ после слов «участие защитника обеспечивается дознавателем, следователем или судом» необходимо дополнить следующим положением: «путем направления запроса для выделения защитника в соответствующую коллегию адвокатов (юридическую консультацию), который подлежит немедленному исполнению».
Конечно, устранение правовой неопределенности в отдельных нормах уголовно-процессуального законодательства России потребует большого труда ученых и практиков. Но делать это надо, если мы хотим иметь уголовное судопроизводство, свободное от обилия нарушений и злоупотреблений, реально обеспечивающее достижение назначения уголовного судопроизводства, гарантирующее права и законные интересы всех участников уголовного процесса.