что такое покой и движение
Движение и покой
Понятие движения раскрывается далее через противопоставление покою. Материалистическая диалектика отнюдь не отрицает реального покоя. Такое отрицание, характерное для релятивизма так одной из форм метафизики, неминуемо приводит к отрицанию движения и, более того, самого существования вещей. Действительно, движение предполагает материальный субстрат, который изменяется. Это означает, что движение должно быть связано с чем-то сохраняющимся, относительно покоящимся. Абсолютизация движения, доведенная до полного отрицания покоя, приводит к тому, что вещь, как носитель движения, растворяется нами в чистом движении, что делает бессмысленным и само понятие движения. Так, не имеет смысла понятие о бесконечной скорости перемещения тел, поскольку при ней не было бы никакого реального перемещения и, более того, теряет смысл понятие расстояния, пространства, времени.
Вместе с тем покой и движение, как понял уже Д. Толанд, не являются равноправными. Покой выступает как момент движения. Поэтому диалектика рассматривает движение как абсолютное, а покой — как относительный.
Покой относителен в двух смыслах. Во-первых, в пределах каждого покоящегося состояния происходят непрерывные изменения, подрывающие покой “изнутри”. Так, каждая общественно-экономическая формация, сохраняя свои общие черты, внутренне непрерывно меняется. Во-вторых, всякое состояние покоя рано или поздно сменяется новым состоянием относительного покоя. Каждая общественно-экономическая формация, исчерпав возможности изменений в своих собственных рамках, превращается в новую формацию. Соотношение двух видов изменений в рамках данного состояния и выводящее за эти рамки, скрывает под собой некий диалектический закон.
Поскольку всякое движение включает в себя моменты покоя, но не сводится к нему, понятие движения получает широкий и узкий смысл. В широком смысле движение — целостный процесс, включающий моменты покоя и собственно движение, движение в узком смысле, “за вычетом” покоя.
Категории движения и покоя, взятые в их диалектической взаимосвязи, определяют важные нормы диалектической логики, диалектического мышления. Научное, диалектическое мышление должно основываться на умении удерживать предмет мысли в движении и в покое, соответственно той роли, какую они играют в действительности. Нарушение этого требования диалектической логики приводит к двум крайним формам метафизики, двум крупным ошибкам в мышлении — абсолютизации покоя, неизменности (догматическая форма метафизики) или чрезмерной абсолютизации движения (релятивистская форма метафизики).
Покой и движение всеобщие формы бытия материи
ПОКОЙ И ДВИЖЕНИЕ – ВСЕОБЩИЕ ФОРМЫ БЫТИЯ МАТЕРИИ
Однако это важное знание только один момент истины, полученный методом мышления формальной логики. Мы же придерживаемся метода современного научного мышления – диалектической логики. Абстрактное (простое) движение действительно не имеет границ. Означает ли это, что покоя нет совсем? – вовсе нет. Вернее, и да, и нет. Абстрактное абсолютное движение, отвлекаясь (отталкиваясь) от всего, отрицает и себя самоё в конкретных формах движения, превращаясь в свою противоположность – в покой. Так же в диалектике не бывает никогда, чтобы был один момент (движение) и не было момента другого, противоположного ему (покоя).
Движение, разумеется, отвлекается от покоя, которого не может быть никогда, но перед этим стремиться к покою, чтобы оттолкнуться от него, и с неизбежностью вступает с ним в необходимую, хотя и отрицательную, связь. Отрицание покоя утверждает покой. Всякое движение сопровождается движением к покою и возникновением покоя (отсутствия движения). Таким образом, покой, которого нет, порождается движением и становится формой движения бытия. Если мы, люди, не подготовлены к этому знанию и не замечаем покой, то данное обстоятельство вовсе не означает, что покоя нет.
Точно так же, как случайность является формой необходимости, так и покой является формой движения. С точки зрения диалектики мы обнаруживаем два действительно существующих момента бытия: движение и покой. Сейчас можно с полной уверенностью утверждать: покой есть. Здесь мы видим другую правду (антитезис), противоположную первой. Нельзя забывать то, что это знание как и всякое человеческое знание относительно. Оно относительно бытия и сущности. Истина (синтез) состоит в том, что покой есть, и его нет. Всё находится в движении и покое одновременно.
Движение к покою или отсутствие движения, с точки зрения диалектики, обнаруживают одну и ту же сущность – покой. Вечное движение бесконечно стремиться к покою и порождает вечный покой. Два момента взаимодействуют, переходят один в другой, утрачивая различие и сохраняя, при этом, непримиримость противоположных тенденций. Движение и покой сохраняются снятием во всех формах развивающейся материи. Они содержатся в движениях изменения и развития, во всех сложных формах движения материи.
Невозможно понять и объяснить причину движения изменения и движения развития в отсутствие внутреннего противоречия (противоречия моментов: движения и покоя), содержащегося внутри этих абстрактных движений. Во всяком изменяющемся «нечто» есть момент, который не изменяется в изменениях. Без этого момента не может быть изменения и развития. Без него было бы невозможно ни одно определение какого-либо научного понятия. Г. Гегель даёт такое определение определения: «Определение – это качество, которое в-себе в простом «нечто», и находится в единстве с другим моментом этого «нечто» с в-нём-бытием». «В-себе-бытие» в единстве с «в-нём-бытием» и есть необходимый покой. Определение отражает состояние покоя.
Все известные формы движения материи находятся в движении изменения и развития. Сущность бытия материи сохраняется во всех формах материи и определяется как материя в движении. Эта сущность не зависит от изменения и развития материи. Она всегда остаётся прежней. Вот он – необходимый покой (отсутствие движения), который является в бытие содержанием понятия и отражением всеобщих законов материальной сущности. Не случайно же определение закона: «Закон – это спокойное в явлении», то есть то, что устойчиво в изменениях. Всякое определение закона в конкретной науке закрепляет состояние покоя в процессе научного познания.
Каждый переход от одного качества развивающейся материи к другому её качеству происходит скачкообразно и фиксирует состояние покоя как результат развития. Понятно теперь, что покой есть форма и момент движения материи. Наверное, ни у кого не осталось сомнения в необходимости понятия «покой». Можно выразить сожаление в связи с отсутствием категории «покой» в очень хорошем философском словаре и недоумение по поводу отношения составителей словаря к этому важному научному понятию.
Покой в физической форме движения материи проявляется устойчивостью атомного ядра, прочностью кристаллической решётки твёрдого материального объекта, законами магнетизма и взаимного притяжения различных масс. Покой в химической форме движения материи выражается устойчивостью химических связей и закономерностями химических реакций. Покой в биологической форме движения материи обеспечивается жизнеспособностью отдельных форм жизни. Покой в социальной форме движения материи определяется жизнью со знанием и смыслом, соответствием производственных отношений и производительных сил.
Великий российский учёный-нейрофизиолог И.П. Павлов теоретически обосновал и успешно реализовал в своей жизни принцип долголетия, основанный на активном отдыхе. Самый эффективный отдых, то есть покой, он видел в смене рода деятельности. Это означает, что для полноценного отдыха нужен такой покой, который является наиболее удачной формой движения, в том числе и двигательной активности. Никогда не устаёт тот человек, который благодаря правильно организованной деятельности постоянно отдыхает в процессе своего труда. В современном обществе повсеместно наблюдается дисгармония между физическим и умственным трудом. Физической активности для людей умственного труда катастрофически недостаточно.
Усталость современного человека, чаще всего, нервно-психическая. Это истощение энергетического потенциала нервной ткани головного мозга. Нужно экономно расходовать психо-эмоциональную энергию мозга и быстрее восстанавливать её, используя физическую активность. Необходимо вырабатывать способность к активной защите от стрессов, к разрешению внутриличностных конфликтов, к избавлению от когнитивного диссонанса. В этом и состоит движение к покою, то есть, собственно сам покой.
Для того и существует правильное мышление, дисциплинирующее сознание, которое обеспечивается развитой способностью к чётким оценкам и суждениям. Правильные мысли – это тоже движение, снимающее нервно-психическое напряжение. Правильные мысли (движение) порождают и аккумулируют положительные эмоции, сохраняют душевный покой и психо-эмоциональное равновесие. Таким образом, мы знаем, что в социальном бытии душевный покой возможен, он есть, но является результатом и формой движения хорошо организованной психики.
Революция как процесс развития общества содержит в себе движение изменения. Движение изменения – движение, имеющее два направления: прогрессивное, которое способствует развитию, и регрессивное, которое противоположно развитию. Так было, есть, и будет всегда. Всякое революционное движение всегда сопровождается контрреволюционной реакцией. Однако из этого знания вовсе не вытекает фатальная безысходность непреодолимой дисгармонии и трагичности общественной жизни. Социальная материя – это живая материя со знанием и смыслом. Знание и смысл дают значительное преимущество социальному бытию в условиях, продиктованных естественным отбором – всеобщим законом биологической материи.
Преимущество выражается диалектическим компромиссом: революция, отрицая контрреволюцию, сохраняет себя как движение совершенствования, созидания и развития. Отрицание контрреволюции всегда сопровождается разумными обоснованными репрессиями. В.И. Ленин писал о том, что только та революция чего-нибудь стоит, которая способна себя защитить. Только в этом случае возможен относительный социальный покой. Контрреволюция тоже может сопровождаться относительной социальной стабильностью, но такая «стабильность» закрепляет более низкий уровень развития общества. Определённому уровню развития материи соответствует определённое состояние покоя.
Движение и покой в диалектической психологии – отражённые моменты социального бытия. Каждый разумный человек стремится к познанию окружающего мира, его устойчивых связей и всеобщих законов, чтобы иметь возможность просчитать варианты движения своей жизни, которые позволяют сделать свободный выбор со знанием дела. Такое сознательное поведение обеспечивает правильный свободный выбор и веру в свои силы – уверенность в себе. Знание порождает душевный покой – психо-эмоциональное равновесие.
Всем известно, что эмоция – это элементарная оценочная реакция, которая сопровождает не только ориентировочный рефлекс, но и всякий другой психический процесс, в первую очередь, мышление. Правильное мышление порождает правильные эмоции, снимает избыточное, энергетически затратное, психо-эмоциональное напряжение. Вот так и формируется психическая устойчивость (психический хребет) – душевный покой. Культура нравственных чувств, культура эмоций зависит от развитой способности к чётким оценкам и суждениям. Убеждения человека, которые составляют индивидуальную мировоззренческую концепцию личности, будучи её устойчивым моментом (покоем) проявляются в индивидуальном бытии твёрдым характером.
В современных учебниках по философии и философских словарях пишут о том, что движение абсолютно, а покой относителен или его («если присмотреться») нет вовсе. Пожалуй, это не так. Всё абсолютное (не имеющее границ) переходит в свою противоположность. То же утверждение верно для абсолютного покоя. Всё безграничное в своей бесконечности неизменно. Есть только одна бесконечность, она едина, хотя и переходит во множество. Бесконечность едина и неизменна. Абсолютное движение – абстрактная категория, изолированная (отвлечённая) от всего, в том числе, от движения как себя самого.
Оно жёстко ограничено смыслом абстрактного понятия «абсолютное движение» и не может выйти за его пределы, и неспособно к движению за его пределами, поскольку является определением, фиксирующим то, что не изменяется в изменениях. Не изменяется в изменениях только покой. Закон – это то, что устойчиво (спокойно) в явлении (в определении). Абсолютное движение есть определение (понятие), оно является законом для себя самого и, следовательно, покоем. Абсолютное движение – это абсолютный покой. С другой стороны, абсолютный покой не может быть абсолютным покоем, поскольку не может отвлечься (оттолкнуться) даже от себя самого,ведь всё абсолютное содержит в себе движение к предполагаемой границе безграничного. Покой есть то, что не изменяется, а всё неизменное обнаруживается только на контрасте с движением. Абсолютный покой – это абсолютное движение.
Таким образом, если мы говорим об абсолютном движении, то вынуждены признать и абсолютный покой (и наоборот). В таком случае оба понятия становятся относительными, более того, являются моментами, которые соотносятся друг с другом как форма и содержание. При этом безразлично, что из них форма, а что содержание. Покой есть форма движения, а движение – форма покоя. Движение – атрибут материи, её неотъемлемое свойство, что является законом, содержащим в себе покой. Материя в движении вечна во времени и бесконечна в пространстве, и это тоже закон (покой). Материя в движении всегда находится в покое, поскольку, развиваясь, всегда остаётся материей в движении, то есть материя, изменяясь в развитии, никогда не изменяется (находится в покое).
С введением философской категории «материя» обнаруживается тождество различия между движением материи и материей в движении. За движением материи закрепляется понятие «форма», или «форма движения материи», а за материей в движении – понятие «содержание», которое подразумевает материю в развитии. Движение и покой, таким образом, становятся моментами содержания, являющимися в бытие сущностью материального мира. Оба понятия одновременно абсолютны и относительны. По этой причине всё движущееся не движется, всё изменяющееся не изменяется, всё развивающееся не развивается.
В бытие люди часто не замечают покой (неизменное), обращая своё внимание исключительно на движение изменения. Если мы видим только движение и не замечаем покоя, то это не значит, что покоя нет вовсе. Каждый человек, к сожалению, чаще всего видит только то, что он может и желает увидеть. Так происходит потому, что человек существует в ограниченном бытии, где в глаза бросается движение и развитие. Для того, что вечно, бесконечно и не имеет границ, не имеет значения ни пространство, ни время, ни движение, ни развитие. Это означает, что материя, которая в движении, находится в вечном покое. Однако же, мы, не обнаруживая развитие в бесконечной материи, не должны думать, что движения и нет вовсе.
Всякое конечное движение есть момент движения бесконечного, в котором, поэтому, есть движение, изменение, развитие и, в то же время, нет. Дело в том, что два противоположных движения – возникновение и прехождение – движения равноправные, что исключает изменение и развитие. Однако в процессе развития конечного бытия равноправие равноправных тенденций всё время нарушается. В диалектической логике всякое тождество (равенство и равноправие) существует как тождество различия.
На каком-то отрезке движения бытия может преобладать движение возникновения, которое обеспечивает преимущество для бытия. Это преимущество, к сожалению, так же конечно, как и само конкретное бытие. Но, в общем и целом, в бесконечном мире, равноправие двух противоположных тенденций сохраняется. Всё в этом мире преходяще: исчезает и разрушается. Всё в нём с беспредельным упорством возникает вновь и вновь.
О движении и покое
Что представляет из себя движение? Что значит «нечто движется»? И как можно все это мыслить?
Нечто, или вещь, – это всегда что-то одно, отличающееся от чего-то иного. Если мы говорим, что вещь движется, значит, тем самым мы предполагаем наличие вещи, отличающейся от данной, что только и делает последнюю тем, что она есть. А так как она есть вещь движущаяся, то вещь иная соответственно будет вещью покоящейся.
Движение, таким образом, взятое как одно, требует покоя как иного; движение и покой соотносительны, коррелятивны. Вещь движется относительно другой вещи – та относительно нее покоится; вещь покоится относительно другой вещи – та относительно нее движется. Вещь движущаяся делает иную вещь покоящейся, а вещь покоящаяся определяет собой движение вещи движущейся. Будучи пределом покоя покоящейся вещи, вещь движущаяся отрицает последнюю, будучи полагаема ею, и наоборот: они взаимоположны и взаимоотрицательны, ибо одно и иное суть. Но что движет движущееся и дает покой покоящемуся?
Если вещь движется, значит, она получает свое движение от какого-то постороннего источника – другой вещи; если вещь покоится, то это происходит благодаря тому, что она как-то соотносится с другой вещью, которая и сообщает ей покой (чашка стоит на столе). Но это еще не решение проблемы: ведь остается неясным, что движет тем, что движет вещь, и что покоит тем, что сообщает вещи покой?
Эти ряды можно строить до бесконечности – но в этом случае нужно разобраться с этой бесконечностью. Мы можем представить это так: мы дошли до предела движения и покоя, найдя вещь, которая всем движет, и вещь, которая сообщает покой всем остальным вещам. Вещь, которая движет всеми вещами, не может двигаться сама – ибо нет больше ничего, что могло бы сдвинуть ее с места; а раз это так, то эта вещь будет покоиться. В свою очередь, вещь, которая покоит всеми остальными вещами, не будет в состоянии покоиться сама – ведь в мире не осталось больше ничего, что бы могло сообщить покой ей самой; следовательно, она будет двигаться. Недвижимое движение и беспокойный покой – вот что мы получили в конце концов; ведь наши последние вещи – это уже не вещи, а пределы вещности вообще. Действительно, мы знаем, что вещи движутся и покоятся друг относительно друга; наши же вещи абсолютны. Взятые инфинитезимально, вещи, которые движутся и покоятся сами по себе, вне отношения ко всему, кроме себя, перестают быть вещами и обращаются в движение и покой. Субъективация предикатов десубъективирует субъекты, низводя их на роль предикатов: если бегун будет «бежать бегом» до бесконечности, то финиша достигнет «бег, бегущий бегуном».
Инфинитив здесь неспроста: эти наши вещи, которые движут и покоят универсум в своем покое и движении, неопределены, так как сами функционируют в качестве пределов. Пределы беспредельны: поэтому предельное движение так неподвижно, а предельный покой столь беспокойно движется. Да и где еще может двинуться движение, как не в покое, и где еще упокоиться покою, как не в движении?
Получить свою предельность пределы могут, лишь определив собой беспредельную вещь, иначе они останутся неопределенными. Это у нас и происходит, когда от чистого движения и чистого покоя как пределов движущейся и покоящейся вещи мы возвращаемся к вещи, которая уже не движется движением и покоится покоем, а движет движение и покоит покой, причем движет, покоясь, и покоится, движась.
Иначе говоря, вещь производит свое движение и покой как единое и складывается из их корреляции как целое; неопределенное порождает из себя пределы и соотносит их в себе как определенном. Структура вещи тождественна структуре универсума, и то, ради чего мы устремлялись к пределам последнего, мы могли получить, не выходя за пределы первой. Ведь вещь для нас изоморфна вещности, и реальность мы берем как вещь, в связи с чем и логика наших рассуждений одна и та же.
Вещь, движущая собой все остальные, дереализуется и обращается в чистое движение, в движение, которым ничего не движется, т. е. движется ничто. Движение ничто тождественно отсутствию движения – иначе говоря, покою. Так же вещь, покоящая все прочие, сама становится покоем, но этот покой, которым покоится все, должен быть чем-то положен, а полагать покой имеет возможность лишь движение. В промежутке же между этими границами, т. е. в реальности как таковой, мы имеем движение одного, тождественное покою иного, и покой иного, тождественный движению одного.
Как единое, вещь не будет ни двигаться, ни покоиться, а как целое, она будет и двигаться, и покоиться; взятая как одно-иное, она будет двигаться, покоясь, и покоиться, двигаясь. Рассматривая вещь как взаимоотношение данных предикаций и получив предварительно их из нее же (движение и покой вещи произведены вещью в движении и вещью в покое), мы получаем движение покоящейся вещи и покой вещи движущейся.
Попробуем представить все это наглядней. Вот бежит по дороге собака. Собака движется относительно дороги, дорога покоится относительно собаки. Но дорога и собака вместе движутся со всей нашей планетой относительно Солнца и наоборот; ища пределы движения и покоя, мы приходим к началу движения и концу покоя – понятно, что это значит. Но нам не стоит выходить на дорогу, если у нас нет желания ходить до бесконечности; чтобы решить нашу задачу, хватит и одной собаки.
В качестве единого собака (взятая в своей нерасчлененной бесформенности и неопределенности, как некая клеточная биомасса), понятным образом, не движется и не покоится: движение и покой требуют соотношения, а единое исключает собой даже и простое отношение. Если взять собаку как одно к иному, то собачьи лапы будут двигаться относительно покоящегося хвоста (т. е. всего остального, что есть в собаке, кроме лап), и наоборот. Однако этим мы уже превратили собаку в целое; но движется или покоится целое относительно частей, и наоборот? Движется ли собака относительно своего хвоста? А покоится ли она относительно его? Движется ли собачий хвост относительно собаки? Или он относительно нее покоится?
Нам представляется следующее: части движутся лишь относительно других частей, а целые – относительно других целых; иначе говоря, мы в любом случае сталкиваемся с отношениями одного и иного, а не одного-иного к целому. Движение и покой части относительно целого означает, что это целое само полагается как часть – иначе оно будет двигаться и покоиться относительно себя самого. И наоборот: целое покоится и движется относительно своих частей лишь тогда, когда они полагаются как целые. То есть, когда мы мыслим целое в движении и покое относительно своих частей, мы мыслим его как часть относительно части, и наоборот.
Попробуйте помыслить собаку относительно ее ноги: вы помыслите собаку без ноги относительно ноги без собаки, или Собаку относительно Ноги. Мою руку относительно твоей ноги я мыслю как себя относительно тебя, а единицу относительно тройки – как единицу без тройки к тройке без единицы: в любом случае вместо отношения частей к целому у нас получается лишь отнесение одного к иному. Точно так же мы не можем помыслить и какую-то определенность, часть, одно – относительно единого: получится то же самое одно относительно иного.
Вещь движется относительно другой вещи, та относительно нее покоится, при этом как одно и иное они суть порождения единого и части целого. Часть движется относительно части, та относительно ее покоится: часть № 2 в своем покое сливается с целым, а часть № 1 в своем движении предстает как единое. Часть, в своем движении выделившаяся из целого, представляет собой одно без иного – т. е. единое; часть, в своем покое оставшаяся в целом, в отсутствие другой части этим целым и предстает.
Часть целого движется относительно другой части целого: целое становится собственной частью и сливается с другой частью, которая покоится, оставаясь собой. Часть движется относительно части, та относительно нее покоится, как и все целое, неотличимое теперь от этой покоящейся части, и в то же время отличное от нее: целое выступает как целое само по себе, и как целостность – т. е. как целое частей. Часть целого как одно движется относительно другой части целого как иного, которая покоится, тождественная целому в его целостности, и все это происходит в рамках целого как такового.
Относительно единого одно не движется и не покоится: единое – это не что иное, как одно, взятое без иного. Беря одно к единому, мы ставим одно и единое в отношения одного и иного, причем одно мы оставляем одним, а единое делаем иным. Одно движется относительно иного, которое относительно него покоится, и наоборот; но в качестве иного у нас единое, а единое – это одно без иного. Значит, одно движется относительно одного – т. е. самого себя, которое покоится относительно одного – т. е. себя же. Одно движется относительно единого, которое суть одно, а единое покоится относительно одного: в едином тесновато – иначе говоря, оно столь же безначально, сколь целое бесконечно; при этом и здесь можно развести единое и единственность.
Часть движется относительно другой части, та относительно нее покоится, при этом целое, оставаясь бесконечным, оконечивается, сливаясь с частью № 2 – т. е. иным, и представая покоящимся относительно части № 1. Таким образом, целое как бесконечное (неопределенное целое само по себе) не движется и не покоится относительно своих частей – это они движутся и покоятся в нем. Взятое же как оконеченное и отождествленное с иным (как целое частей, целостность), целое покоится относительно одного.
Одно движется относительно единого как иного, которое есть одно без иного. Иначе говоря, чтобы одно двигалось относительно иного, единое должно быть и единым, и одним, порождать из себя одно, обращаясь в единственность. Одно будет двигаться относительно единого как иного, оставаясь в то же время единым: единое как одно будет двигаться относительно себя как иного, а само как иное будет покоиться относительно одного – т. е. себя без иного. Единое должно быть и собой, и одним, и иным; функция генерации принадлежит ему по праву. Как таковое, оно движется и покоится по отношению к одному и иному (а они не движутся и не покоятся относительно него); получая же свой предел в начале (взятое как одно), оно движется относительно иного.
Наша реальность такова, что раз что-то движется, значит, его что-то движет: движение имеет свое начало в движущем и конец в движущемся. Движение предполагает движущееся как движимое и недвижное как движущее. Движущее двигает движущееся, при этом движущее должно покоиться по отношению к движущемуся, движущееся – двигаться относительно движущего. Скажем, тянет лошадь телегу. Лошадь – движущее, телега – движущееся: каким образом они будут двигаться и покоиться друг относительно друга?
Как единое, лошадь и телега движутся относительно покоящейся дороги; но здесь исчезло движение между телегой и лошадью (равно как и покой). Эта дорога всегда уводит нас в бесконечность; так оконечим ее прямо здесь и сейчас, тележным колесом и лошадиным хвостом. В этом случае получаем: если телега движется относительно лошади, то лошадь относительно нее покоится, если лошадь движется относительно телеги, то та, в свою очередь, покоится относительно лошади. Покоящаяся относительно телеги лошадь движет движущуюся относительно лошади телегу, а движущаяся относительно телеги лошадь покоит покоящуюся относи- тельно лошади телегу.
Для того чтобы двигать движимое, движущее должно покоиться относительно него как движущегося и двигаться относительно него как покоящегося, причем все это должно происходить у нас одновременно. Лошадь, тянущая телегу, стоит, когда телега движется, и идет, когда телега стоит. Лошадь должна одновременно стоять и идти, а телега – ехать и стоять: движение лошади суть покой телеги, а покой телеги есть движение лошади. Движение есть покой, а покой есть движение: одновременно, но в разных отношениях – движение одного в отношении иного есть покой иного в отношении одного.
Лошадь у нас – это лошадь телеги, а телега – телега лошади; так что же это такое само по себе? Что выступает как телега по отношению к лошади и как лошадь по отношению к телеге?
Назовем это целое «повозкой»: тогда лошадь повозки и телега повозки будут движущим повозки и движущимся повозки. Повозка движет и движется, стоит и едет; она движет тем, что движется, и покоит тем, что покоится. Но сама повозка как целое относительно своих частей не движется и не покоится, как, впрочем, не движет и не покоит в обычном смысле слова: она движет не части, а частями, и покоит так же. Повозка движет лошадью и движется телегой, но в этой ситуации «движет» равнозначно «покоится», а «движется» – «покоит»: действие и страдание в целом тождественны. Целое движет не «что», а «чем»: я не двигаю свою руку – я двигаю своей рукой.
Движение лошади на уровне повозки тождественно покою телеги, и наоборот: противоречие частей снимается в целом, где движение есть покой, а покой есть движение, ибо здесь нет ни того, ни другого. Итак, движущее движет недвижимое, а движущееся движется недвижным; при этом движущее покоится относительно движущегося движимого и движется относительно покоящегося движимого. Колеса машины покоятся относительно движущегося бампера машины и движутся относительно покоящегося бампера машины (как оно обычно и происходит; первый же случай скорее живописует картину дорожной аварии). Машина же движет колесами и производит покой бампером – последние предстают как части машины как целого. Движущее движет движимое относительно себя как недвижного и покоится относительно движущегося как движимого, а движущееся движется относительно недвижного движущего и покоится относительно движущегося движущего: колеса движутся относительно покоящегося мотора (т. е. мотор покоится относительно их движения) и стоят относительно движущегося мотора (т. е. колеса покоятся относительно его движения).
Итак, целое движет и покоит частями; части, т. е. одно и иное, движут и движимы, покоят и покоены – друг друга и друг другом: одно движет покоем иного, иное покоится движением одного; а что с единым? Двигать частями оно не может – у него их нет; двигать иное и быть движимым им ему тоже не под силу – оно не одно; но оно движет одно и иное из себя вовне. Единое движет «что», целое движет «чем», а одно-иное движет «что» и движется «чем» – ему одному знакомы и действие, и страдание. Целое движет как цель, единое – как причина; что же касается движения/покоя между одним и иным, то, вспоминая Аристотеля, его можно описать через целевую причину (либо причинную цель).