что такое отцовский комплекс
Родительский комплекс по Юнгу
Родители – это первая действительность, с которой сталкивается ребенок и с которой он может вступить в конфликт, а следовательно, первым зарождается родительский комплекс. Его существование как ничто другое выдает наличие у человека особых свойств. Однако главное заключается не в факте присутствия родительского комплекса, а скорее, в том, КАК этот комплекс проявляется в человеке. Здесь имеются самые разные вариации, и, пожалуй, только малую их часть можно свести к особенностям влияния реальных родителей, поскольку многие дети в семье зачастую подвергаются одному и тому же влиянию и все-таки реагируют на это совершенно по-разному. Например, один ребенок в невротической семье реагирует на родительские воздействия истериками, другой неврозом навязчивых действий, а третий, похоже, вообще не реагирует. Основное же влияние на человека оказывают архетипы. В сердцевине отцовского комплекса проявляется архетип Духа или Мудрого Старца, а материнский комплекс произрастает из архетипа Великой Матери.
Что же касается архетипических исследований вообще, то Юнг начинал аналитическую работу с пациентами с изучения их матерей, различая во множестве индивидуальных историй материнские комплексы, оказывавшие сильное влияние на жизнь этих пациентов, на их любовь. Достигшим брачного возраста молодым мужчинам и юным девушкам доступно лишь ограниченное понимание себя и других. Как правило, мотивы, лежащие в основе их поступков, преимущественно бессознательны. Конечно, субъективно, такие молодые люди считают себя в высшей степени сознательными и осведомленными, ибо все люди постоянно переоценивают существующее содержание сознания.
Для того, чтобы понять, КАК родительское влияние затрудняет выбор партнера, нужно прежде всего знать причины бессознательной привязанности к родителям и при каких обстоятельствах она насильственно изменяет или даже блокирует сознательный выбор. Прочность связи с родителями (взаимоотношения молодого человека с матерью, а девушки – с отцом) бессознательно влияет на выбор мужа или жены – либо положительно, либо отрицательно. Сознательная любовь к одному из родителей благоприятствует выбору похожего на него брачного партнера, тогда как бессознательная привязанность (которая вовсе не обязана выражать себя сознательно в виде любви) затрудняет выбор и навязывает характерные поправки. Например, когда мать бессознательно привязывает к себе сына, он женится на девушке, которая явно уступает его матери и поэтому не способна конкурировать с ней; или увлечется женщиной деспотичного и властолюбивого нрава, которой, возможно, удастся оторвать его от матери.
Если инстинкты не искалечены, то выбор партнера может остаться свободным от этих влияний, но раньше или позже они дадут о себе знать в виде разного рода препятствий. Вообще говоря, вся та жизнь, которую родители могли бы прожить, но не прожили, потому что следовали искусственным мотивациям, передается их детям. Другими словами, детей как бы вынуждают двигаться в направлении, которое предназначено компенсировать всё, что осталось неосуществленным в жизни их родителей.
У мужчин позитивный комплекс отца очень часто создает определенную доверительность в отношении к авторитету и отчетливо выраженную готовность подчиняться всем духовным установкам и ценностям. В самом общем виде он проявляется в Персоне, а также в виде аспектов Тени. У женщин отцовский комплекс приводит к ярким духовным устремлениям и интересам.
В отношении отца Юнг рассматривает следующие темы:
1. отец как противоположность матери – воплощение всех ценностей и свойств;
2. отец как «информирующий Дух», представляющий духовный принцип, персонифицированный двойник Бога-Отца;
3. отец как модель Персоны для сына, как то, из чего сын должен вычленить себя;
4. отец как первый «возлюбленный» и образ Анимуса для дочери.
Конец ознакомительного варианта фрагмента книги
Типологии
обсуждение типологий и общение на свободные темы
Отцовский комплекс
Отцовский комплекс
Сообщение Viento » 31 мар 2016, 13:53
Сообщение Ли » 31 мар 2016, 16:20
У своих клиентов и у себя самой я обнаружила два противоположных паттерна, которые часто формируются вследствие нарушения в отношениях с отцом. И зачастую эти оба конфликтующих между собой паттерна существуют вместе в психике женщины, имеющей эмоциональную травму, вступая между собой в борьбу.
Каждый день у себя в кабинете я принимала женщин, которые были внешне успешными, профессионально компетентными
и материально независимыми. На первый взгляд они производили впечатление сильных и энергичных, независимых и уверенных
в себе. Но, оказавшись в безопасной терапевтической обстановке, они позволяли себе плакать, предъявлять жалобы на усталость, слабость и внутреннюю опустошенность, а также на ужасное одиночество. В сновидениях у них многократно появлялся образ панциря. Одной женщине приснился слабый, маленький мужчина, уставший от жизни и почти что умирающий, который был одет в защитный кольчужный плащ, был в шлеме и держал щит и меч*. Позже, в процессе анализа, когда она избавилась от ненужного панциря, ей приснилось, что она нашла бриллиант, скрытый под грудой вскрытых устричных раковин. Сосредоточившись на том, чтобы прочувствовать этот момент и открыться отношениям с другими людьми, она ощутила себя более мягкой и спокойной. Теперь раковина раскрылась, и ей стала доступна истинная твердость, присущая бриллианту.
В сновидениях другой женщины панцирь был представлен тяжелыми зимними шубами. В одном сновидении летом женщина выходит из родительского дома, в котором выросла, и вдруг осознает, что в руках у нее несколько тяжелых деревянных вешалок от зимних шуб, но шубы исчезли. Затем она увидела позади себя двух молодых людей. Они были простодушными, шутили и забавлялись, но ее это испугало. Поэтому она ускорила шаг, чтобы увеличить дистанцию, но они легко ее догнали, и один из них развязал шнурок ее ботинка. Она испугалась еще больше и, пытаясь от них скрыться, забежала в дом, который казался заброшенным, войдя в него, она обнаружила сонм парализованных и безумных женщин. Излишне объяснять, в каком ужасе она проснулась. На самом деле этой женщине следовало сбросить с себя защиту в виде зимней шубы и научиться легко и непринужденно общаться с этими простодушными парнями, однако она по-прежнему их боялась.
«Женщина в панцире амазонки» так же отчуждена от своего внутреннего центра, как и «вечная девушка». По существу, большинство женщин эти два паттерна могут совмещать. Согласно моему собственному опыту, сначала проявляется паттерн «панциря амазонки». Однако за ним скрывается испуганная маленькая девочка, которая то показывается, то исчезает, не имея возможности где-нибудь задержаться, привязавшись к какому-нибудь месту или человеку. Другие женщины поначалу ведут себя как очаровательные уступчивые жены, а затем становятся несговорчивыми, жесткими противниками в семейных схватках и поединках.
У большинства женщин присутствуют оба эти паттерна, время от времени один из них сменяется другим. Например, одна женщина, которая вела активную социальную жизнь, при этом ощущала себя неуверенной, хрупкой девочкой, которая все время боялась проявить свою слабость, в то время как у нее это сочеталось с ощущением уверенного в себе и пользующегося авторитетом оратора* Она удивлялась, когда узнавала, что окружающие люди, в особенности мужчины, воспринимали ее как сильную и компетентную личность, тогда как внутри себя она чувствовала робость и застенчивость.
Женщинам, подпадающим под архетипический паттерн пуэллы, подавленной отчаянием из-за слабости и уязвимости, нужно осознать свою силу и избавиться от идентификации с жертвой. Женщинам, с характерным для «амазонки в панцире» стремлением к порядку, нужно увидеть, что это стремление становится ложной силой, и осознать, насколько важно быть открытой для всего неизвестного и не поддающегося контролю. Согласно Кьеркегору, решимость и трансформация приходят именно тогда, когда удается преодолеть все стадии отчаяния благодаря качественному изменению веры. Благодаря такому изменению человек признает одновременно и свою силу, и свою слабость, переплетение в человеческом бытии конечного и бесконечного, а также осознает, что нить человеческой жизни может быть
протянута между противоположностями, а не должна идентифицироваться с абсолютом.
С точки зрения терапии огромную помощь в понимании ситуации, складывающейся в жизни многих людей, я нашла в работах психиатра Карла Густава Юнга. Юнг считал, что жизнь любого человека является настоящей мистерией. Однако индивидуальное развитие человека, начиная от ранних детских переживаний в родительской семье, под влиянием культуры и особенностей темперамента происходит однобоко, так что внешне проявляется одна часть его личности, а другая, конфликтная часть остается скрытой. При этом подавленная сторона, добиваясь своего признания, часто внедряется в признаваемую сознанием часть личности, тем самым воздействуя на поведение человека и нарушая его отношения с другими. По мнению Юнга, задача личностного роста заключается в том, чтобы научиться видеть
ценность обеих сторон личности и попытаться их интегрировать так, чтобы они могли действовать вместе на пользу человеку. Я считаю, что с терапевтической точки зрения это очень важно для женщины, имеющей эмоциональную травму и оказывающейся в состоянии внутреннего конфликта между двумя паттернами: «вечной девушки» и «амазонки в панцире». Каждая линия поведения может что-то позаимствовать у другой, а их интеграция лежит в основе развития.
Что такое песочная терапия
Аналитическая психология утверждает, что истинные возможности и целительные силы для развития индивидуальности находятся именно в бессознательной сфере личности.
Бессознательное более активно общается с нами в виде образов и символов во снах, когда состояние человека сознанием не контролируется. Но также оно активно и днем.
Песочную терапию можно назвать снами наяву, когда подсознание свободно проецируется на песок через активное воображение, а сознание это наблюдает. И задача песочного терапевта – помочь человеку как можно полнее выразить в песочнице свои подсознательные чувства, а затем подвести его к пониманию и осознанию полученной песочной картины для того, чтобы извлечь ресурсы и показать их ему.
Нам сложно описать словами свои переживания, боль от потерь, внутренние конфликты, страхи и тревоги. Но это все легко отразить в юнгианской песочнице.
Суть песочной терапии.
Суть песочной терапии состоит в том, что через песок наше бессознательное пространство трансформируется и переносится во внешний мир в виде образов и символов и выходит в сознание, то есть становится видимым, осязаемым и осознаваемым. Все происходящие внутри нас процессы постепенно перестают пугать и тревожить и создают ресурсное состояние для дальнейшего развития.
Благодаря песочной терапии мы способны вернуться в тревожную, беспокойную ситуацию и переиграть ее, изменив шаблон своего привычного поведения.
Человек сможет ощутить, какими ресурсами обладает, в чем испытывает потребность, что еще необходимо проработать в себе для достижения определенной цели.
При работе с песком, через образы, внутреннее пространство человека высвобождается от негатива (страха, тревоги, агрессии) и наполняется новым ресурсным состоянием. Фигуры на песке позволяют проиграть конфликтные ситуации и найти способы выхода из них, преодолеть барьеры, с которыми он не решается справиться в повседневной жизни.
Что происходит во время сеанса песочной терапии?
Во время составления песочной композиции в человеке запускается внутренний процесс трансформации. Открывается доступ к его заблокированным возможностям. Он заново переживает эмоции и чувства, прорабатывает их на песочном поле, тем самым, приобретает способность увидеть, осознать и проанализировать проблемную ситуацию и сформировать свое новое ресурсное состояние.
Перед человеком открывается возможность построить свой особенный, уникальный мир. Используя ящик с голубым дном и бортами, символизирующими воду и небо, песок, воду, фигурки людей, животных и птиц (диких, домашних, мифических), природные материалы (шишки, палки, ракушки, камни), машины и строения, предметы обихода, клиент создает картину, которая отражает бессознательные процессы его личности. Она четко показывает прошлое, настоящее и будущее: воспоминания, планы, мечты, намерения, возможные тревоги, страхи, препятствия.
Очень часто сознание не отражает истинную проблематику человека, потому что она сидит глубоко в подсознании. Клиент приходит с одним запросом, а в процессе песочной терапии выясняется, что в реальности его беспокоит совершенно другое.
Песочная терапия позволяет
Песочная терапия предусматривает возможность работать индивидуально, в паре, в группе. Хорошо показывает себя при работе как со взрослыми, так и с детьми.
Противопоказания к применению песочной терапии.
Человеческая психика природно настроена на самовосстановление. Но на это могут уйти месяцы и годы.
Современный мир не стоит на месте, темп жизни ускоряется, мы испытываем нехватку свободного времени и вынуждены подстраиваться под динамический рост и нацеливаться на быстрые результаты. Эффективно достигнуть всего этого, сэкономив время и энергию, вы сможете уже сейчас, записавшись на консультацию к песочному терапевту.
Если вы решили записаться на консультацию к психологу, контактные данные здесь!
Глава 8. Отец
Возвращение к архетипу: обновленная, естественная история Самости
Энтони Стивенс
Возвращение к Архетипу
ГЛАВА 8
В то время как обширный ряд литературы в последние десятилетия вырос на значении связи матери-и-ребенка, отцы были относительно обделены вниманием. Возможно, это лишь потому, что наша культура до сих пор продолжает отходить от «патризма» девятнадцатого века к «матризму» настоящего времени. Однако это, безусловно, заходит слишком далеко, чтобы утверждать, как это сделали некоторые социологи и феминистки, что отцы в основном не важны для благосостояния их потомства, что их пол несущественен, и их единственный полезный вклад в воспитание детей должен время от времени функционировать как лишённая груди замена матери. Такая степень презрения к отцовским добродетелям резко контрастировала бы с клиническим опытом психиатров и личным опытом большинства из нас, что отцы действительно имеют большое влияние на жизнь своих сыновей и дочерей. К счастью, это разногласие между теорией и фактом привело к некоторому интересному исследованию в последние годы, значения которого мы будем исследовать в этой главе. В целом, результаты соответствуют юнговскому убеждению (1909), что отец играет решающую психологическую роль в «судьбе человека».
Именно в своих работах 1909 года Юнг впервые высказал свое мнение о том, что казалось бы «магическое» влияние родителей на своих детей было не просто функциями их индивидуальности или относительной беспомощности ребенка, но главным образом обусловлено сверхъестественностью родительских архетипов, активированных ими в психике ребенка. «Отец неизбежно воплощает архетип, который и наделяет его фигуру столь захватывающей властью. Архетип действует как усилитель, увеличивая эффекты, исходящие от отца, насколько, насколько они соответствуют унаследованному архетипу» (СС 4, параграф. 744).
Пока растущий ребенок заинтересован, все юнгианцы сходны во мнении, что архетип отца активируется в онтологической последовательности позднее, чем архетип матери, хотя мнения о том, когда именно это происходит эта активация, дольно расплывчаты. Юнг считал, что архетип отца проявлен незначительно до приблизительно пятого года жизни ребёнка, но в дальнейшем предполагается большее влияние на развитие личности ребёнка, нежели со стороны архетипа матери, и это влияние также ощущается в период полового созревания. Как мы увидим, однако, есть серьезное основание полагать, что отец начинает оказывать существенное влияние гораздо раньше, чем считал Юнг.
Очевидно, что первым архетипическим созвездием, через которое Самость нащупывает свой путь из уробороса в сознательную действительность, является Мать, но вероятно, что пост-уроборическая «Мать», фактически, все еще пребывает на стадии (недифференцированного) «Родителя»: только позже, с появлением эго-сознания и формированием связей привязанности с обоими родителями, возникает «Разделение Родителей», родительский архетип становится дифференцированным на материнские и отцовские полюса.
То, что процесс разделения родителей начинается уже на втором году жизни и раскрывается в полной мере на четвертом, подтверждено рядом исследований. Например, Biller (1974) обнаружил(а), что отцовское лишение в возрасте до четырёх лет имеет более разрушительное воздействие на развитие ребенка, чем отсутствие отца в более позднем возрасте. В исследовании Leichty (1960) группа людей, отцы которых находились дома во время их раннего детства, сравнивалась с группой, отцы которых ушли в армию, когда им было от трёх до пяти. Эти «лишенные отцов» люди испытывали значительные затруднения в адаптации при возвращению их отцов, некоторые находили невозможным идентифицировать себя с ними или воспринимать их как мужской идеал. Бертон (1972) изучил влияние отсутствия отца на развитие половой идентификации у детей в Барбадосе и обнаружил, что присутствие отца в течение первых двух лет детства было важно для избежания развития женской ориентации в мальчиках. Кроме того, Money и Erhardt (1972) и другие собрали доказательства, которые убедительно демонстрируют, что половая идентификация обычно достигалась к восемнадцати месяцам. Попытки исправить неправильное половое отношение после этого возраста повлекли за собой большие трудности. Отсюда ясно, что отец намного больше значит для ребенка, чем случайная замена матери, и что архетип отца становится одновременно дифференцированным и активным на более ранней стадии, чем предполагал Юнг.
Но в чём Юнг не ошибся, так это в определении вклада отца в психогенез: именно через отношения между отцом и ребёнком возникает половое сознание. Постепенно мальчик начинает понимать, что его связь с отцом основана на идентичности («Я и отец одно»), в то время как девочка расценивает связь на основании различия (т.е. отец является, и духовно и сексуально, ее первым существенным опытом «инаковости» мужчины). Юнг полагал, что присутствие отца было крайне важно для реализации мальчиком в сознании и в поведении своего собственного мужского потенциала. Так как формирование материнской связи предшествует началу полового сознания, то эта связь основана на идентичности матери для мальчика не меньше, чем для девочки. И потому девочке не приходится делать реорганизацию своего первоначального ощущения идентичности с матерью, в то время как мальчик подвергается революционному преобразованию от идентичности с матерью к идентификации с отцом. Отсутствие отца делает этот переход тяжёлым, а порой и вовсе невозможным. Многие исследования подтверждают высокий уровень сексуального беспорядка у мальчиков, которые растут без отцов, и относительное отсутствие такого беспорядка в девочках без отца.
Однако, нет сомнения в том, что отцы действительно влияют в существенной степени на дочерей в манере, в которой их дочери испытывают свою женственность по отношению к человеку. Его заверения любви могут значительно помочь ей в принятии ее женской роли, в то время как его отказ или насмешки могут вызвать глубокую рану, которая не заживёт никогда. Девочки, которые созревают без отцов, поначалу могут и не сомневаться в своей женственности, но когда дело доходит до проживания с человеком как с партнером, они могут почувствовать себя безнадежно потерянными и абсолютно неподготовленными.
ПОВЕДЕНИЕ ОТЦА У ЖИВОТНЫХ
С точки зрения биологии отцы явно имеют меньшее значение, чем матери, с момента как произошло оплодотворение. Впрочем, было бы удивительно, если бы роль отца, настолько важная среди нашего вида, не была бы очевидна у других млекопитающих. Учитывая тот факт, что супружеские отношения у большинства видов млекопитающих имеют тенденцию к беспорядочности либо же вовсе являются ничем, и потому зачастую невозможно решить, какой самец является отцом какого ребёнка, тем не менее взрослые самцы во многих видах действительно демонстрируют некий интерес и личное участие в жизни матерей и младенцев, как оправдание применения отцовского термина, даже если это поведение несколько отличает в своём выражении от поведения, характерного для человеческого отца.
Как и в человеческой культуре, у приматов есть значительное различие в форме, которую принимает отцовское поведение, но кажется, что потенциал для такого поведения присутствует у большинства из них. Даже среди тех видов, где самцы, как правило, равнодушны или враждебны к молодежи, есть доказательства, что при определенных условиях они сформируют близкие отношения с потомством. Таким образом, разумно прийти к заключению, что отцовское поведение «запланировано» в геноме всех самцов примата: активировано и выражено ли оно зависит от требований окружающей среды. Когда оно активировано, архетип отца у животных, кажется, становится во многом схожим с отцовским архетипом у людей.
Социальные изменения за прошедшие два десятилетия разрушили некогда чёткое различие между инструментальной ролью отца и выразительной ролью матери. Теперь, когда большинство матерей выходит на работу, а отцы, как следствие, вовлекают себя больше в повседневные заботы о своих детях, женщины стали более «инструментальными (эффективными)», а отцы, возможно, несколько более «эмоциональными». Это могло бы оказаться полезным, поскольку, теоретически, это способствует индивидуализации обоих сторон. Тем не менее, эти современные модели влекут всё больше проблем, потому как уменьшается время, проводимое родителями с детьми, у матерей возникают стрессовые нагрузки при попытке согласовать график работы с материнскими обязанностями, что неизбежно повлекло за собой любовь более непредсказуемую и менее безусловную, нежели прежде. Вряд ли найдётся подтверждение того, что отцы компенсируют этот недостаток путём предоставления любви на менее случайной основе, чем до настоящего времени. Действительно, архетип отца становится менее существенным в Западном обществе, чем когда-либо за всю историю Запада. Отчасти это происходит из-за успеха феминистской агрессии на «Патриархат» и повышения социально-экономического уровня женщин, но и также связано с драматическими изменениями в репродуктивном контроле, осуществленном этими двумя полами. Эффективная оральная контрацепция и легализованный аборт позволили женщинам решить в одностороннем порядке, когда и с кем у них будут дети, таким образом, увеличивая степень «неопределённости отцовства» со стороны мужчин. Это в свою очередь привело к нежеланию мужчин принимать на себя долгосрочные обязательства отцовства.
Эволюционный подход к этим различиям выходит за рамки культурной истории социальных ролей, чтобы исследовать, как эти формы социального поведения, возможно, произошли. И однажды возникнув, как они способствовали соответствию личностям, выказывающих их? С этой точки зрения современные склонности в поведении человека могут быть рассмотрены как адаптация, которая оказалась успешной в развитии нашего вида. Иными словами, эволюционное прошлое хранит ключ к социальному настоящему. Таким образом, разделение труда было сформировано в наследственные времена охотника-собирателя, когда женщины воспитывали и растили детей, собирали овощи и фрукты женскими группами, в то время как мужчины были ответственны за охоту, войну и защиту. Брак и мужское господство появились в результате полового отбора и как средство гарантии отцовской уверенности.
Именно Чарльз Дарвин (1871) первым объяснил решающие различия в поведении самцов и самок с точки зрения полового отбора как результат конкуренции между самцами за право доступа к желанным самкам и между самками за право выбора подходящих самцов. Спустя сто лет Роберт Триверс (1972) пришёл к осознанию, что пол (обычно женский), который вносит больший вклад в будущее потомство, становится ценным ресурсом, который остро нуждается в поле (обычно мужском), который в свою очередь вкладывает меньше. Поскольку женский пол намного более ограничен, чем мужской в количестве потенциального потомства, которое он может произвести на свет в счет своего большего вклада в каждого, различные давления оказывают влияние на эти два пола. Женские особи максимизируют свою форму, будучи более разборчивыми, чем мужчины, чтобы таким образом получить самца с хорошими генами, персональной преданностью и с доступом к ценным ресурсам. Самцы, в свою очередь, максимизируют свою форму, стремясь сцепиться с как можно большим количеством самок. Чтобы преуспеть в этом, они не только должны конкурировать с другими самцами, но также и выказать качества, привлекательные для самок.
Лайонел Тайгер полагает, что такое печальное положение дел может измениться, если тест ДНК на отцовства станет легко доступным: это предоставит мужчинам средства для установления их отцовства вне всяких сомнений и побудит их больше посвящать себя отцовству. Однако это может вызвать и противоречия: например, это подвергнет мужчину эксплуатации, если женщина, забеременевшая после «одноразовой ночи», решит оставить ребенка, не советуясь с отцом, а затем предъявит ему иск на содержание.
Следует снова подчеркнуть, что эти побуждения работают на бессознательном уровне. Когда мужчина становится жестоким по отношению к своим пасынкам и падчерицам, это потому, что он одержим формой «биофизического захвата»: автономный комплекс с мощной генетической основой берёт над ним власть и держит в тисках. Как и с любым другим комплексом, это должно быть долгом глубинной психологии, чтобы сделать его сознательным, только когда человек размещает свой комплекс в сферу сознательного, когда он начинает сознавать власть комплексов над собой и откуда они происходят, он обретает возможность что-либо с ними сделать. Сознание дает ему способность к этическому выбору: он становится в состоянии решить, должен ли он преодолевать комплексы.
Как мы видим, архетип отца не так прост и однозначен в своём влиянии, как юнговская психология изначально его задумала. Его основа в генетическом нижнем слое коллективного бессознательного, что означает, что его выражение зависит от восприятия того, являются ли дети, за которых он принимает на себя родительскую ответственность, продуктом его чресел. Если они не являются его собственными, ему необходимо проделать психологическую работу, чтобы эффективно выразить себя в отцовской роли, если для него важно способствовать благосостоянию своих пасынков и избежать причинения им вреда. Такова численность мужского населения, которое оказываются в таком положении, что их готовность взять на себя этическое обязательство в достижении личного сознания становится сутью самой большой социальной (и психиатрической) проблемы.