Что такое фарисейство в православии
Что такое фарисейство в православии
Отвечает священник Афанасий Гумеров:
Фарисеи (по одно из этимологий: евр. перушим – отделившиеся) были представителями самого влиятельного религиозно-общественного течения в Иудеи. О них впервые говорит евангелист Матфей (3:7-9). Отсутствие упоминаний их в Ветхом Завете дает основание предполагать, что эта секта зародилась значительно позже заключения канона священных ветхозаветных книг (сер. 5 в. до Р.Х.). Убедительно предположение некоторых исследователей, рассматривающих фарисейскую секту как ответ на эллинизм – тенденцию к культурно-историческому синтезу среди народов Средиземноморья. Явление это было последствием успешных походов Александра Македонского (356 – 323 до Р.Х.). Эллинистическое влияние на израильское общество, по-видимому, вызвало к жизни эту партию ревностных защитников отечественных традиций. Иосиф Флавий впервые говорит о фарисеях как одной из трех сект (наряду с саддукеями и ессеями) в 13-й книге Иудейских древностей (13.5:9), рассказывая о деятельности одного из Маккавеев – первосвященнике Ионафане (сер. 2 в. до Р.Х.).
Фарисеи, в отличие от саддукеев, признавали будущее воскресение, существование ангелов и духов. Они проповедовали строгую жизнь, ритуальную чистоту и точнейшее исполнение закона. Представители этого течения боролись против языческого влияния на народ, отстаивали национальную самостоятельность. Все это привлекало к ним людей.
Но чем дальше время удаляло их от боготкровенного источника веры, тем сильнее проявлялось в их учении и действиях человеческое начало. Нарастали формализм и обрядовость. Господь через Моисея запретил вводить новые заповеди и отменять уже данные: «Не прибавляйте к тому, что Я заповедую вам, и не убавляйте от того; соблюдайте заповеди Господа, Бога вашего, которые Я вам сегодня заповедаю» (Вт. 4:2). Вопреки этому они ввели 613 новых установлений: 248 повелений (по количеству костей в человеческом теле) и 365 запрещений (по числу дней в году). Нововведениям своим они придавали большее значение, чем заповедям Божиим. За это Спаситель обличал их: «зачем и вы преступаете заповедь Божию ради предания вашего?» (Мф. 15:3); «вы, оставив заповедь Божию, держитесь предания человеческого» (Мк.7:8). Им было свойственно презрительное отношение к грешникам, мытарям, людям некнижным: «этот народ невежда в законе, проклят он» (Ин. 7:49). Хотя в Израильском обществе во время Спасителя было много грешников, но ни о ком Господь не говорит так обличительно, как о фарисеях. «Горе вам, фарисеям, что даете десятину с мяты, руты и всяких овощей, и нерадите о суде и любви Божией: сие надлежало делать, и того не оставлять. Горе вам, фарисеям, что любите председания в синагонах и приветствия в народных собраниях. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что вы — как гробы скрытые, над которыми люди ходят и не знают того» (Лк. 11:42-44). Иисус Христос обличал бездушный формализм фарисеев и книжников, обвинявших Спасителя в том, что Он нарушает субботу, исцеляя тяжко больных людей. Не отменяя закона, Господь ставил дела любви и милосердия к страждущим людям выше обряда: «суббота для человека, а не человек для субботы» (Мк. 2:27).
Гордость и мнение о своей праведности вели фарисеев к духовной слепоте и делали их неспособными со смирением признать кого-либо выше, чище и праведнее себя. Чудеса Господа, учение Его, поражавшее народ нравственной высотой, кротость – все вызывало у представителей этой секты ярость. В этом была главная причина, почему они не увидели в Иисусе Христе обетованного через пророков Мессию и добились вместе с саддукеями Его распятия.
Лучшие представители фарисеев, имевшие живую веру, не умерщвленную формализмом, стали христианами: апостол Павел, праведные Никодим, Гамалиил и другие.
Господь наш Иисус Христос предостерегал Своих учеников от закваски фарисейской (Мф.16:11). Фарисейство как духовное состояние представляет опасность для всякого верующего. Оно начинается тогда, когда человек, совершая молитву формально, устами, а не сердцем, по привычке, считает, что он угождает Богу. «У людей, старающихся провождать духовную жизнь, бывает самая тонкая и самая трудная война через помыслы каждое мгновение жизни – война духовная; надобно быть каждое мгновение всему оком светлым, чтобы замечать втекающие в душу помыслы от лукавого и отражать их; сердце свое такие люди должны иметь всегда горящим верою, смирением, любовью; в противном случае в нем легко поселится лукавство диавольское, за лукавством маловерие или неверие, а затем и всякое зло, от которого скоро не отмоешься и слезами. Потому не допусти, чтобы сердце твое было холодным, особенно во время молитвы, избегай всячески холодного равнодушия» (Св.Иоанн Кронштадтский. Моя жизнь во Христе, М., 2002, с.15). Духовная гордыня, уверенность в своей праведности, показное благочестие и лицемерие – все это фарисейство. Святая Церковь в борьбе с опасностью впасть в это состояние предлагает пример кающегося мытаря. С его смиренной молитвы начинается наше ежедневное утреннее правило: «Боже, милостив буди мне грешному».
О современном фарисействе
– Сейчас много говорится и пишется о фарисействе среди христиан. Как вы определите значение этого термина?
– Конечно, он имеет более расширенное значение, чем во времена Христа. Теперь никто уже не связывает фарисейство исключительно с одним из направлений в иудаизме, теперь это метафора. Термином «фарисейство» обозначается религиозное лицемерие.
– То есть, говорить нужно прежде всего о психологии фарисейства?
– Вернее, об особенности греховной психологии человека. Ведь в Евангелии в притче о мытаре и фарисее именно это подчеркивается. Господь говорит: «Всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится» ( Лк.14:11 ).
– Падшему человеку свойственно считать себя лучше других, а иногда и ханжески демонстрировать свое превосходство.
– Почему человек становится фарисеем, и как уберечься от этой болезни?
– Все же, в основе фарисейского поведения лежит сознание того, что есть добро и есть зло. Человек стремится к добру, у него это не совсем получается. И он начинает изобретать то, чего нет. К тому же фарисейство всегда (пусть неосознано) рождается из желания доминировать над другими. Если такое состояние заходит далеко, то рано или поздно вырождается в ненависть к тем, кто не хочет признать твое величие, твое совершенство. Оно может дойти до актов преследования и жажды уничтожения инакомыслящих. Чтобы уберечься от этой болезни, нужно терпимее относиться к людям, уметь прощать их. И жить сознанием собственной греховности, покаянием. В той или иной степени, пусть самой малой, лицемерие и фарисейство живет в каждом из нас. Мы все больше стараемся кем-то казаться, чем быть на самом деле.
– Можно ли сказать, что в наше время «фарисейская болезнь» наиболее заразна и распространена, особенно среди неофитов?
– Думаю, что среди неофитов это всегда было распространено. А поскольку в церкви сейчас много неофитов, то и фарисейство так заметно. К сожалению, такое настроение – судить всех, отыскивать недостатки, обличать – кончается часто отходом от церкви или рождает всевозможные раскольнические группировки.
– Поговорим о конкретных примерах проявления фарисейского сознания в наши дни.
– Примеров этих, увы, немало. Нередко люди, придя в церковь, начитавшись книг, начинают думать, что они уже все знают. Что они праведны. И к своим еще недавно близким людям из окружающего нецерковного мира они начинают относиться свысока, с презрением. И тем самым не привлекают их к вере, а только отталкивают. Или, наоборот, еще совсем не укоренившись во Христе и в Церкви, оставаясь невеждой в богословии, в догматике, человек повсюду начинает проповедовать. Естественно, что он повсюду наталкивается на сопротивление и сам становится нетерпимым, озлобленным.
А еще хуже, когда вчерашние партийные деятели начинают защищать Православие со страниц газет и с экранов телевизоров. Цитируя святые слова, они по привычке подо все подводят политическую подкладку. От них не услышишь слов любви, а только обвинения.
Люди старого поколения часто склонны повторять фарисейскую ошибку неразличения сути христианской Веры от буквы Предания. Ведь Предание нарастало из столетия в столетие, как снежный ком, и не все в нем применимо ко дню сегодняшнему. Конечно, стремление сохранить прошлое не так уж плохо, но ведь суть Предания именно в том и состоит, чтобы соединить вечное Божественное Откровение с условиями жизни каждого времени, каждой эпохи.
– К тому же, и до правильных слов нужно дорасти? Ведь часто, повторяя цитаты из святых Отцов, мы, не имея их духа, плохо понимаем значение их слов…
– Конечно, это так. Наследие святых Отцов громадно. И всегда надо знать, в каких условиях было сказано то или иное слово, для кого, с какой целью. А просто начетническое цитирование может даже исказить смысл.
– Справедливо ли сказать, что мы тут имеем дело с некоей театральностью?
– Верно. Потому что само слово «лицемер» в буквальном переводе означает актерство.
– Можно ли сказать, что фарисейство – антипод святости?
– Да. Ведь когда человек думает или говорит, что он лучше другого, то он всегда хуже другого. А святые люди считают себя хуже всех и никем не гнушаются. Ярчайший пример XX столетия – поведение св. прав. Иоанна Кронштадтского. Великий праведник земли нашей никого не отвергал, ни к кому не относился с пренебрежением. К нему приезжали, ему писали со всего мира люди, и он старался помочь всякому: и евреям, и мусульманам, и католикам, и протестантам. А человек с фарисейским сознанием, прежде чем помочь кому-то, будет выяснять «наш» или «не наш» человек. Фарисей живет в принципиально замкнутом мире. Таким человеком руководит не живая личность Христа, а свод законов, мертвая буква. И такой человек, в отличие от святого, который во Христе имеет свободу духа, страшно несвободен, зажат системой запретов. Но обычно он не видит своего бедственного состояния, пока Господь не смирит болезнью, несчастьем или даже каким-либо падением.
Фарисей — это лицемер?
Мы привыкли употреблять слово фарисей как синоним слова лицемер. Кем были фарисеи, что значит фарисействовать, что такое фарисейство в религиозном смысле?
Кто такой фарисей?
Слово на Евангельское чтение в Неделю о мытаре и фарисее (07.02.93)
Академик С.С. Аверинцев
Братья и сестры! Верховный приговор Господа нашего поставил молитву мытаря выше, чем самодовольную молитву фарисея. Служба сегодняшнего дня подтверждает этот приговор, и наши чувства привычно к нему присоединяются. Но чтобы согласие нашего сердца с приговором Господа нашего не было слишком привычным и слишком легким, чтобы мы поняли глубину и силу приговора Господа, нам будет нелишне подумать обо всем, что мог бы сказать фарисей в свою пользу.
Мы привыкли употреблять слово «фарисей» как синоним слова «лицемер»
И действительно, Господь наш называл фарисеев лицемерами или, может быть, лицедеями, если иметь в виду значение греческого слова, употребленного в Евангелии. Но Господь наш имел право и власть так назвать фарисеев. Мы же должны задуматься, в каком смысле фарисей — это лицемер? В жизни мы можем называть лицемером человека, который попросту притворяется перед людьми: на глазах у людей принимает вид добродетельного и порядочного человека, а едва люди отвернутся, ведет себя совершенно противоположным образом. О фарисее из выслушанной нами сегодня притчи мы такого не знаем. Он говорит перед Богом и перед самим собой, а не перед людьми, и у нас нет оснований полагать, что он не исполнял в повседневной жизни того, о чем говорил. Он действительно постился дважды в неделю, он действительно, надо полагать, не позволял себе ни малейшего упущения, отсчитывал десятую долю от каждого своего дохода и приобретения в жертву храму. Это не так мало. И такие, по-человечески говоря, порядочные люди, которым не нужно было чужого, которые не согрешили воровством или блудом, — такие люди немало терпели в повседневной жизни от людей, подобных мытарю.
Мытарь — это сборщик налогов, очень часто позволявший себе беззаконие, бравший много сверх того, что ему полагалось (собственно, на этом и держалось налоговое дело в те времена), да еще находившийся на службе у оккупационных властей — у язычников, иноземцев. Земная власть — власть римского наместника — давала преимущество мытарю, и в повседневной жизни, надо полагать, фарисей и его друзья, такие же люди, как он, терпели от людей, подобных мытарю.
И вот для фарисея приходит час реванша. Он — в храме; он видит у входа смущенную и раздавленную сознанием своей вины фигуру мытаря, одного из тех, от кого он терпит в повседневной жизни. Но хотя бы здесь, в храме, святыня, Закон, Божье благоволение — это-то принадлежит ему, фарисею; это его, страшно сказать, карта, которую он может использовать в игре против мытаря. Там, на улице, мытарь имеет над ним власть, но здесь, в храме, все принадлежит фарисею. Ему принадлежит самый Закон, Закон и он — как будто одно. В том-то и ужас проблемы фарисея, что фарисеи, как правило, не были вульгарными лицемерами, то есть обманщиками, ведущими себя противно своим словам, едва от них отвернутся. Это были серьезные люди. И как будто бы можно только позавидовать обществу, уважавшему не богатство, не земную власть, не роскошь, не любострастие и моду, но ученость и благочестие, стремление в точности осознать Закон и в точности его исполнить. Конечно, мы можем сказать (и это будет правда), что отношение фарисеев к исполнению Закона было чересчур мелочным. Но так ли уж легко провести границу между необходимой точностью в исполнении Божьего Закона и недолжной мелочностью? В конце концов, по отношению к величию Бога, все, что можем сделать мы, незначительно. Но разве мы не призваны и в малом исполнить наш долг?
В чем же вина фарисея?
Прежде всего в том, что он судит самого себя и судит мытаря — вместо Бога. Он как будто посягает на престол, уготованный для последнего Суда Божьего, он уже предвосхищает этот Суд. Но, братья и сестры, так ли уж легко нам удержаться от того, чтобы предвосхищать Суд Божий? и говорить от имени Бога, вместо Бога?
Далее. Фарисей заявляет о довольстве собой. Как ему кажется, ему остается только возблагодарить Бога за то, что Бог сделал его праведным исполнителем Закона, а не грешником. Но здесь существо дела опять-таки не в том, что фарисей дерзает так о себе говорить. Ну, хорошо, мы, наученные евангельской притчей, не будем так говорить — мы будем хитрее фарисея. Но ведь духовные учителя вот такое смирение на словах, которому не научился фарисей, воздержание от слов — только слов, но не чувствований, — называли смиренноглаголанием и противопоставляли истинному смирению. Если мы из этой притчи научимся всего-навсего воздержанию от каких-то слов, то фарисей, пожалуй, будет отличаться от нас всего-навсего тем, что он прямодушнее, наивнее, откровеннее, искреннее, если хотите. Он вправду говорит то, что думает и чувствует. Чувства же его связаны с тем, что норма Закона, которую он видит перед собой и вполне справедливо почитает, — норма эта не живая. Из чего это видно? Из того, что ему представляется, будто он до этой нормы дорос, что он ей соответствует, что он исполнил Закон. Это значит, что его закон не живой. Почему? Потому что, если бы его закон был живым, если бы норма, в соответствии с которой он живет, была живая, она бы росла вместе с ним — так, как это показано в Нагорной проповеди. Да, сказано — «не прелюбы сотвори», и фарисей, очевидно, исполнил это — он не совершает физического блуда, коль скоро дерзает благодарить Бога, что он не таков, как блудники. Но Бог требует полной чистоты сердца, чистоты тех глубин сердца, которых человеческий взгляд не всегда видит. В нашем сердце есть такие глубины (об этом задолго до психологии нашего столетия говорил блаженный Августин), которые — бездна, вообще не проницаемая для нашего взгляда.
Мы знаем, что собратья этого фарисея жизнь Самого Живого Бога ставили как бы ниже Закона, потому что приписывали Самому Богу занятия Законом в Его блаженной вечности. Такое мнение было у фарисейских учителей того времени и последующего. Нам легко, конечно, посмеяться над образом Бога, который в Своей блаженной вечности занят тем, что размышляет над Своим собственным Законом — как вечный, небесный, бессмертный, всемогущий и пренепорочный фарисей. Нам легко над этим посмеяться, но такой ход мысли, когда Закон поставлен наравне с живым Богом или превыше Его, — это очень страшный ход мысли, совсем не простой, по существу.
И далее. Фарисей не довольствуется тем, что благодарит Бога за свою верность Закону, но желает видеть грешников как фон, оттеняющий его, фарисея, праведность. Надо сказать, что само слово «фарисей» происходит от древнееврейского глагола, означающего «отделять». Фарисей — это тот, кто отделил себя по своему собственному сознанию от всякой нечистоты, но также и от прочих людей, которые нечистые, которые не таковы, как он. Поскольку он — исполнитель Закона, почитаемый и признаваемый в качестве такового обществом, его обязанность — свидетельствовать о Законе и учить Закону грешников. Но он этим отделяет себя не только от греха, но и от грешника, и таким образом сам кладет перед собой непреодолимое препятствие в исполнении своего долга учить Закону, передавать другим то благо, которое, как он убежден, дано ему самому. Ибо грешный человек и все мы, в силу нашей греховности, привыкли очень живо чувствовать чужое самоутверждение. И когда нам говорят правду, но таким образом, что эта правда должна быть ударом, нас сражающим и обеспечивающим нам поражение в некоей игре, в некоем состязании с тем, кто с нами разговаривает и нас поучает, мы не принимаем поучения. И фарисей, проводя черту разделения уже не между собой и грехом, но между собой и грешниками, отделяя себя от грешников, сам делает все возможное для того, чтобы не быть учителем и никого ничему хорошему не научить.
Мы знаем, что безбожная мысль выступала со многими укоризнами в отношении типа благочестивого, религиозного человека, исполнителя религиозного Закона. Эти обвинения, когда они исходят от безбожников, от злой страсти, направленной против веры, имеют в себе, конечно, много клеветнического и несправедливого. Но постольку, поскольку верны слова псалма пророка Давида «всякий человек есть ложь», поскольку мы — недостойные свидетели истинной веры в этом мире и не изъяты из этого суждения, постольку в обвинениях, во множестве прокурорских речей вновь и вновь произносимых безбожниками против благочестивцев, есть некая доля истины. И христианство, Христово учение, Евангельское учение — это единственное религиозное учение, учение благочестия, которое способно увидеть, и принять, и предложить нам в назидание в этой притче ту долю истины, которая придает какую-то силу немощной хуле нечестия против благочестия. Только одно Христово учение способно научить нас этому из того, как нас, людей, которые через несколько недель должны будут исполнять обязанности поста, нас, приходящих в воскресный день в храм, как нас может увидеть, ну, скажем, мытарь.
Да будем мы всегда жить с живой мерой, которая есть Сам Христос
Когда святые, великие святые и великие подвижники, укоряли себя, называя себя «великими грешниками», это не было смиренноглаголанием. Они говорили так не потому, что у христиан принято называть себя «великими грешниками», а потому, что они действительно в своем живом сердце, в своей живой совести, возраставшей вместе с ростом их подвигов, видели себя великими грешниками. Потому что перед ними была не мертвая мерка, до которой можно дорасти, но Божие Небо над головой. И они, живые, в это Небо росли, и Небо всегда оставалось бесконечно высоким над их головой. Приверженцы других религий могут все исполнить и сказать: «Ну, вот, мы все исполнили!». Не будем обманывать себя, не будем смеяться над приверженцами этих религий. В любой религии все исполнить очень трудно, это дело серьезное. Но христианин никогда, ни на секунду не может почувствовать и сказать: «Вот, я все исполнил», — потому что его мера — живая, Сам Господь наш.
Опубликовано в журнале: «Континент» 2004, №119
Вы прочитали статью Фарисей — это лицемер? Кто такие фарисеи? Читайте также:
5 признаков того, что вы современный фарисей
Чтобы предуготовить мир к приходу Христа и укоренить людей в добре, Господь дает через Моисея закон. Закон, которым будет руководствоваться на протяжении нескольких поколений иудейское общество –– избранный народ. Через определенное время Сам Бог становится человеком, и вдруг обнаруживается страшная вещь: толкователи этого закона (книжники, первосвященники, фарисеи), которые-то и должны были учить народ и в конечном счете привести людей ко Творцу, и Сам воплотившийся Бог –– Христос –– говорят совершенно на разных языках. Эта мысль отчетливо прослеживается во всех синоптических Евангелиях.
Давайте подумаем: как мы вообще представляем себе фарисея? Наверняка, это некто с книжными знаниями, хорошим образованием, человек, у которого есть определенный авторитет и положение в обществе. Он гордится тем, что исполняет закон в мельчайших деталях и не стесняется демонстрировать свою набожность. Но почему-то именно фарисеев Иисус обличает за лицемерие. Для нас «фарисей» и «лицемер» –– это уже давно слова-синонимы. Получается, что фарисей – это все-таки некий злодей, скрывающий под личиной добродетели свою темную натуру? Вроде бы так и есть, но есть одно «но». Если мы внимательно прочтем притчу о мытаре и фарисее (Лк 18:9–14), то увидим, как именно молятся в храме эти двое. Фарисей благодарит Бога за то, что он сам праведен и исполняет предписания закона. С одной стороны, это самовозвышение и позерство, но с другой, –– он говорит это не для того, чтобы произвести на кого-то впечатление, ведь его, кроме Бога, никто не слышит! Он действительно считает добродетелью свой образ жизни и не видит ни своего самовозвышения, ни гордыни, ни лицемерия, то есть у него в принципе нет осознания определенных вещей. Выходит, что при всех блестящих знаниях его вера поверхностна, иначе бы он увидел свое горделивое движение души и пресек его. Таким образом, его поведение –– не хитрый осмысленный план, а результат сложнейших внутренних процессов, это ложь – да, но прежде всего самому себе.
Давайте теперь спросим себя: в полной ли мере мы отдаем себе отчет за все, чем мы живем, чем руководствуемся в своих мыслях и поступках, способны ли мы разобраться в движениях своей души? Всегда ли мы честны перед собой, окружающими и, главное, Богом? Так ли разительно мы отличаемся от фарисеев из притч и сцен Евангелия? Конечно, никто из нас не назовет себя позером и лицемером, но что греха таить: те или иные черты, присущие исключительно фарисейству, нередко проскальзывают и в нас. Что это за черты и в чем они проявляются, будем разбираться дальше.
1. Равнодушие к поиску истины
Когда утихла атеистическая пропаганда, мы стали заново отстраивать свою духовную жизнь. У нас не было преемственности поколений, и мы были вынуждены действовать (иногда вслепую), искать точки опоры, поэтому и начали с основы основ – с закона Моисея, Евангелия и традиций нашей Церкви до революции. Что же мы имеем сейчас? Множество людей ценит покой, который они обретают, приобщаясь к жизни внутри Церкви. Перед ними открывается удивительный мир с его стройным порядком: богослужебный круг и возвышенные тексты, которые читаются на Литургии, многовековые традиции и канонические правила, посты и аскетическая составляющая христианства. Изучая основы православного вероучения, соприкасаясь с ними, человек не может не чувствовать, что он находит ответы на многие интересовавшие его ранее вопросы: «Как устроен мир и человек? Почему существуют страдание, зло или боль? Где найти в себе силы жить? Где найти покой и радость?»
Сёрен Обю Кьеркегор
Получая ответы, человек раскрывает для себя удивительные вещи: все в мире неслучайно, все имеет смысл. Но проходит время, и он перестает задавать себе вопросы, все кажется ему понятным, привычным, отлаженным. Вчерашний новоначальный, уже обладая неким запасом знаний, чувствует в них надежный фундамент и опору. И постепенно он останавливается. Успокаивается. Но, как сказал датский философ Сёрен Кьеркегор:
«Стремиться вперед –– значит потерять покой, оставаться на месте –– значит потерять себя»
Мы остановились на месте и не готовы шагать дальше, в неизвестность. Нам дорог этот покой, который мы наконец обрели, и движение дальше кажется нам бессмысленным. «Я понял основное, что еще я могу узнать?» Фарисеи, которых обличал Христос, знали закон досконально, но предпочли вычеркнуть из него самое главное – суд, милость и веру. Они нашли ответы на свои вопросы здесь и сейчас, поэтому Сам Христос им был уже не нужен. И они не приняли Его, потому что им не интересен был путь, который Он предложил. Они застыли в своем духовном развитии, словно дети в игре «море волнуется раз», но всерьез считали, что движутся в правильном направлении. Они не смогли признаться даже самим себе, что ошибались, и поэтому не смогли отказаться от своего заблуждения.
Как только человек перестает искать и жаждать истины, как только ему кажется, что он нашел все, что нужно, вера начинает сводиться к выполнению ряда действий и превращается в формализм. Отсюда вытекает следующая черта.
2. Сведение веры к перечню обязанностей
Фарисей все знает о том, как поступать, но ничего не знает о том, каким следует быть. За всю свою праведную жизнь с одним он ни разу не сталкивался, он никогда не понял, что между Богом и им могут быть отношения взаимной любви. Он никогда ее не искал, он ни разу не встретил Бога Исайи, Который столь свят, что перед Ним «вся праведность наша – как запачканная одежда» (Ис. 64:6) Он уверен, что между Творцом и Его творением существует неизменные, раз и навсегда установленные, застывшие отношения. Он не увидел в Священном Писании историю любви Бога к миру, который Бог сотворил и который так возлюбил, что отдал Сына Своего Единородного ради его спасения. Он живет в рамках Завета, понятого им как сделка, вне каких бы то ни было личных отношений. Он видит в Боге закон, а не Личность. (Митрополит Антоний Сурожский)
Как только главным в христианстве для нас становится не Сама Личность Христа, а некий свод обрядов и правил (пусть даже мы верим, что исполнение всех предписаний сделает нас хотя бы на шаг ближе к Творцу), мы открываем свой личный ящик Пандоры: средство начинает восприниматься как самоцель.
«Пост, потому что надо, он соединяет с Богом, утренние и вечерние правила вычитать –– это общение с Богом, а с Ним нужно говорить исключительно на возвышенном языке. Еще нужно найти в себе и выписать на лист свод грехов перед исповедью, нужно прочитать богословский трактат, чтобы различать слова «ипостась» и «сущность», нужно сделать 50 поклонов, нужно прочитать 3 главы из Евангелия от Матфея. Нужно, нужно, нужно!» Вся вера при таком раскладе сводится к набору книжных знаний, «замет холодных для ума», как сказал бы А. С. Пушкин. Механические действия, смысл которых понятен уму, но не отзывается в сердце. Нет горения, жажды истины, вера становится неживой, поверхностной. Но, пожалуй, самое страшное в этом формализме то, что он становится устойчивой привычкой и схемой поведения. Чем больше знаний при таком холодном умствовании получает человек, тем большими схемами обрастает его мировоззрение –– и они становятся для него мерилом действительности. Он будет оценивать явления и людей сквозь призму своих знаний. Все, что будет вписываться в шаблон, будет понято и принято, а то, что не впишется, вызовет отторжение и душевный раздрай, как минимум, а как максимум –– желание сделать замечание человеку, который живет «не по-православному».
митрополит Антоний Сурожский
3. Культ #ясчитаю
Как часто мы смотрим на внешние проявления жизни других людей и считаем себя вправе поучать их, не зная ничего об их жизни, не ведая путь, который они прошли, не чувствуя их боли и потерь, не думая об их окружении, обстановке, обществе, в котором они воспитывались и формировались как личности. Нам кажется необходимым раскрыть человеку глаза, научить его истине или попытаться эту истину отстоять, сообщить окружающим о том, что этот человек живет неправильно, неправедно, недостойно, чтобы другие не брали с него пример. Но при этом мы забываем, что у каждого человека свой уникальный путь. Мы смотрим на соответствие чужих поступков и слов своим привычным шаблонам, но не видим, что сделало человека таким, какой он есть сейчас. Не можем мы видеть и то, каким он станет через 5, 10, 15 лет. Мы не хотим принять, что его слова или действия – это результат сложного жизненного пути, который мог состоять из боли, потерь, страха, неприятия или одиночества.
«Христос искал в каждом человеке хорошее, а мы ищем злое. Христос искал в людях добро, желая их оправдать, а мы ищем злое, чтобы осудить их. Христу было больно говорить о чужих грехах, а нам это приятно. Христос словом обращал грешников в праведников, а мы словами делаем из грешников еще больших грешников. Христос спасал людей, а мы их губим. В этом разница.Но ведь и мы можем быть подобны Христу».
(Святитель Николай Сербский)
4. Двойные стандарты
Невозможно в духовной жизни вести войну на два фронта –– бороться со своими пороками и с несовершенствами этого мира одновременно, преуспевая и там, и там. Как только человек видит в других ту же грязь, что разглядел в себе, он пытается донести до них, что они живут неправильно, и тратит все силы на морализаторство и споры вместо борьбы с собственными страстями. В результате человек перестает замечать, что его духовная жизнь теперь в глубоком застое. Что он –– далеко не пример благочестия и чистоты, и не имеет права учить других. Иногда получаются настоящие курьезы.
Например, однажды некая девушка Н. решила поделиться в соц.сетях своим важным открытием: на нее очень повлиял отрывок из Евангелия, где Христос разговаривает с самарянкой об источнике живой воды (Ин 4:5-27). По нравам того времени, поступок Христа был скандальным. Но вовсе не потому, что Он совершил какое-то преступление. Дело в том, что правоверные иудеи считали ниже своего достоинства разговаривать с жителями Самарии, они считали себя чистыми, а самарян –– нет. Иметь с ними дело считалось дурным тоном. И вот Христос не просто говорит с самарянкой, Он остается с ней наедине –– с женщиной, у которой, ко всему прочему, очень плохая репутация. Этот Евангельский отрывок привел Н. к осознанию того, как сильно Господь любит всех: не только избранных, но и тех, кого отринуло общество и на ком оно уже давно поставило жирный крест. Ее открытие вылилось в стихи. Какова же была реакция окружающих? Было много недовольства. Казалось бы, человек смог на своем личном опыте прийти к тому, чему некоторые учатся годами, и захотел прокричать об этом на весь мир: «как же благ наш Господь!» Но большинство комментариев было не о глубоком смысле стихотворения, а о ее одежде. На видео она читала стихи… в штанах. «Не благочестиво!», «Стих то красивый, а одежда – мужская!», «Говорить о Боге может каждый, а жить по-божьи –– нет!», «Неверный в малом, неверен и в большом! Нельзя женщине носить мужскую одежду!» – вот, какая реакция была у людей. В результате дискуссия под видео велась между теми, кто пытался вступиться за девушку, и теми, кто порицал ее за внешний вид. Важно то, что смысл ее слов прошел мимо и тех, и других. При этом среди порицающих были и женщины, которые сами носят штаны в повседневной жизни, но тем не менее считают, что в брюках нельзя говорить о Боге или ходить в храм, и мужчины, которые ратовали за исполнение всех законов из Пятикнижия Моисея, но при этом брили бороду, несмотря на то, что в книге Левит есть прямой запрет на это.
5. Судейские амбиции
Если мы пытаемся образумить кого-то, но этот кто-то упорствует в своем нежелании принимать истину, мы ищем способы повлиять на него по-другому, пытаясь «причинить добро». Пристыдить, а если не работает – запугать адом и геенной огненной. Вот только одна важная деталь ускользает от нас: отношения между человеком и Богом –– это их личное дело. Мы же, не зная изнанку жизни конкретного человека, пытаемся поставить ему духовный диагноз, разложить перед ним последствия его ужасающего выбора –– и судим человека еще до Страшного Суда. Мы отнимаем у Бога Его право вершить правосудие.
«Некий святой Отец как-то сказал: «Если я попаду в рай, то удивлюсь трижды: Я не увижу в раю тех, кого думал там увидеть. Я увижу в раю тех, кого не ожидал увидеть там. И, наконец, я буду удивлен, если спасусь сам!» Архимандрит Рафаил (Карелин)
Таким образом, фарисей – это далеко не глупый, невежественный человек или злодей, но тот, кто не может отказаться от своих предубеждений, кто относится формально к другим и к Богу, кто имеет высокое мнение о себе самом и не видит меры своего падения.
Существует ли противоядие от такого духовного состояния? Что делать, если мы обнаруживаем в себе эти черты? Нужно понимать: нет четкой последовательной схемы, волшебной таблетки, которая будет действовать и работать за нас. Если цель закона была в том, чтобы своими обличениями и указаниями грехов вызвать в людях стремление искать Того, Кто дает прощение и оправдывает верой, –– Христа, то нам необходимо одно: сделать закон трамплином, оттолкнувшись от которого, мы сможем прийти к Живому Богу. Прийти здесь и сейчас. Ведь наша цель – стремиться к Тому, Кто видит нас изнутри, неустанно искать Его, довериться Ему и научиться у Него смотреть на мир глазами любви.
И для этого нам очень важно помнить, что «мы не становимся другими людьми, просто крестившись в Церкви, миропомазавшись, исповедовавшись и причастившись. Это –– долгий путь длиной во всю нашу жизнь, на котором Бог и человек неустанно движутся навстречу друг другу. Человек призван преодолеть свои немощи и искажения, приближаясь к Господу как к источнику бесконечного света, ослепительному и страшному огню, который, с одной стороны, может обжечь, а с другой –– может и переплавить. Вдумаемся в слова апостола: Страшно впасть в руки Бога живаго! (Евр. 10: 31). Это значит: страшно оказаться в его объятиях, страшно именно потому, что не сгореть в огне может только сам огонь» (протоиерей Алексей Уминский).